нос тоже, я весь мелко подрагивал под тонким покрывалом. Открыв глаза, увидел всё ещё распахнутое настежь окно. Когда я уснул? Даже не помню. Но забыл закрыть створки — и теперь придётся расплачиваться.
В носу засвербило, я замер, приготовившись чихнуть…
Кто-то настойчиво постучал в дверь. Я с ненавистью глянул на окно, затем, с тоской, на покрывало. И, задержав дыхание, как перед прыжком в воду, выбрался из постели.
Холод вцепился в каждый участок тела, царапая, кусая, подгоняя. Я метнулся к окну, захлопнул створки. Затем, пританцовывая, принялся одеваться. И только натянув штаны и рубаху, и сунув ноги в туфли, подошёл к двери.
За ней стояла недовольная Кларисса. Окинув меня хмурым взглядом, девчонка сдвинула брови.
— Выглядишь дерьмово.
Я застыл, чувствуя, как некая волна медленно подступает изнутри, вздымаясь, будто гигантский вал…
Отвернувшись, громко чихнул. Вытер нос рукавом и глянул на девчонку. Она шагнула в комнату, поёжилась.
— И ты спал так всю ночь? Ну и дубак!
Развернувшись, Кларисса без замаха саданула кулаком мне под рёбра. Я охнул, отшатнулся.
— За что?
— Простынешь — Гарм шкуру спустит! Он ждёт внизу, давай живее.
Я понятливо кивнул, подхватил со спинки стула куртку, чехол с ножом, надел всё это уже на ходу, спускаясь вниз по лестнице.
Шагая по коридору, поймал на себе задумчивый взгляд Клариссы, где-то в глубине которого маячила щепотка стыда.
— Что не так?
— Всё нормально, — буркнула девчонка. Затем, вздохнув, сказала:
— Прости. Вчера я наговорила лишнего.
Я равнодушно пожал плечами.
— Ты всё правильно сказала. Я — не тот Кассиус, которым был до смерти. И не тот, что попал в клан Хейн. Каждый грёбанный день меняет меня. И каждое убийство — тоже.
Кларисса слегка вздрогнула, поджала губы.
Возле кухни она остановилась, схватила меня за рукав. На лице девушки отразились смешанные чувства: тревога, раздражение и смущение. Своим обострившимся восприятием я слышал, как сомнения гложут её душу.
— Будь осторожен, — наконец, тихо попросила Кларисса. Я молча кивнул, поглядел ей вслед. И шагнул на кухню.
— За тобой как за смертью посылать, — проворчал Гарм, сидевший за столом. Перед ним стояла опустевшая кружка и миска с крошками. Он кивком указал на кусок хлеба, сыра и вяленого мяса. — Бери, по дороге съешь. Пойдём.
На улице я вцепился зубами в угощение, бросил на командира вопросительный взгляд.
— Куда идём?
— В порт, — обронил Гарм. И больше ни слова. За что обожаю этого здоровяка — из него клещами порой не вытянешь лишней информации. Тот же Пайк куда многословнее. С другой стороны, полезное качество для бригадира клана.
Не слишком большой завтрак закончился очень быстро, а живот всё не унимался, ворчанием выражая презрение к окружающему миру.
— Позже зайдём куда-нибудь перекусить, — смилостивился бригадир, явно не в силах слышать стоны моего желудка. Я согласно кивнул.
В деловом районе мы свернули левее, через рабочую улицу направились к порту.
Учитывая, что наш город — не самый большой, хотя и один из крупных в Империи, порт тут казался лишним. Но только на первый взгляд.
Фактически, через город проходило несколько важных торговых путей. По морю сюда доставляли товары с соседнего материка и с островов — по большей части, пушнину, украшения и вещи, которые не производили здесь, а сушей переправляли местную продукцию — результат работы цехов и фермерских хозяйств в пригородных поселениях. Таким образом город являлся как бы перевалочным пунктом, принимая одно, а выпуская другое. Разумеется, торговые суда не уплывали с пустыми трюмами, и это также добавляло копейку в городскую казну.
Откуда мне это было известно? Из рассказов дядюшки Бориса. Прежде, чем отправиться на войну, он работал в одной конторке, занимавшейся разными торговыми сделками. На мелком уровне, конечно, но кое-какие связи у дяди были. И о теневой стороне власти он узнал многое. Правда, Борис был из молчаливых людей, поэтому сумел сохранить жизнь в этом дерьмовом круговороте. Не потеряй он здоровье на войне — кто знает, кем бы стал в итоге? Неглупый, с подвешенным языком и боевыми навыками. Пожалуй, любой из трёх кланов взял бы его на службу. И уж точно не в бригаду.
Я тряхнул головой, прогоняя непрошенные мысли.
— Полегчало? — спросил вдруг Гарм, метнув в меня внимательный взгляд. Я коротко хмыкнул.
— О чём речь, командир?
Он фыркнул, хлопнул меня по плечу.
— Не бравируй. Все мы теряли хороших друзей, рано или поздно. Со временем счёт смертей переваливает за ужасающую цифру, и ты не понимаешь, как с этим жить. Либо сойти с ума, либо относиться равнодушно, как к естественному. Если умирает комар, ты же не горюешь?
— Комар — это комар, — произнёс я. — Безмозглое насекомое. Человек — совсем другое.
Бригадир согласно кивнул.
— Тут ты прав. Но, будучи одним из клана, ты будто подписываешь договор со смертью. Если достаточно удачлив — она тебя не тронет. Но взамен заберёт тех, кто рядом. А ты будешь смотреть, блевать, и молиться богам, чтобы это не повторилось снова. Только вот оно идёт и идёт по кругу, как сраный осёл на привязи…
Его взгляд стал мутным, словно мыслями Гарм был не здесь. Черты лица неуловимо исказились, а по центру моего восприятия будто шарахнули кувалдой из боли.
— Командир, — шепнул я, дотронувшись до его плеча.
Гарм вздрогнул, моргнул, бросил на меня слегка потерянный взгляд. Затем горько усмехнулся.
— Я был на войне, Кассиус. Довелось оттоптать немало миль во благо Империи. Сначала рядовым бойцом, потом сержантом. Я скажу тебе так: тамошнее дерьмо не идёт ни в какое сравнение с тем, что творится здесь. Тут у нас есть кров, оружие, деньги и какая-никакая, но уверенность в будущем. А там мы просыпались среди ночи из-за шороха за пределами лагерного круга. У неприятеля были колдуны, способные оживлять тени мёртвых. Один раз посмотришь такой в глаза — всю жизнь потом будешь заикаться и прускать в штаны. Прямо передо мной один пацан, молодой, совсем как ты, чуть ли не в старика обратился. И
