Эта картина, впервые выставленная только при Горбачеве, привлекла внимание двух покойных патриархов. Они убеждали художника передать ее церкви, но Сандро отказался. Просил об этом и новый патриарх. После смерти Сандро Элиавы он обратился к внучке художника, которой Сандро завещал все свои работы, но Этери тоже отказалась. Ее дед хотел передать «Вознесение» в Грузию, патриарху Илье Второму, и сейчас, ожидая ответа, она про себя молилась, просила прощения у бога.
Но вот совещание на том конце закончилось, голос руководителя пресс-службы торжественно произнес в трубку: «Сейчас вы будете говорить со Святейшим».
– Здравствуйте, владыка. Перехожу сразу к делу. Предлагаю вам «Вознесение», но с двумя условиями. Во-первых, картина… Да-да, икона. Извините. Икона должна быть выставлена на всеобщее обозрение. Пусть ее увидит как можно больше людей… В храме Христа Спасителя? Хорошо, договорились. Это первое, но не главное условие. Во-вторых, прошу вас образумить вашего верного прихожанина. – Этери назвала имя и фамилию Снегоочистителя. – Он хочет снести дом в центре Москвы, приют для женщин и детей, пострадавших от насилия…
Савва подался всем телом вперед, хотя ничего не мог услышать, кроме голоса Этери, объяснявшей, о каком приюте речь.
– Да, владыка, я понимаю. Церковь выступает за целостность семьи. Но ведь церковь осуждает кровопролитие, а уж тем более убийство. Бить женщину, калечить, убивать – разве это семья? К тому же речь идет о памятнике архитектуры. Нашу историю, нашу гордость принести в жертву алчности этого господина?.. Я знаю, что он верный сын церкви… Чего я хочу? Я хочу, чтобы вы вашим веским словом предостерегли его от впадения в смертный грех. Алчность ведь считается смертным грехом? И не наедине, а публично, иначе он не поймет. Я прошу вас обратиться к нему прямо по имени, чтобы он оставил в покое несчастных женщин. А заодно и дом с ризалитами.
Этери еще послушала. Говорила она спокойно и вежливо, но без подобострастия.
– Нет, я настаиваю на публичности… Разумеется, я верю вашему слову, владыка патриарх, но, прошу меня простить, я не доверяю этому господину. Боюсь, верный сын церкви может ослушаться даже вас… Да, я понимаю, вы не хотите скандала. Ладно, другой вариант: освятите приют. Это могло бы его остановить… Нет, приют не имеет отношения к ювенальной юстиции…[19] Ну что ж, очень жаль. Значит, «Вознесение» вам не нужно. Я передам его в один из грузинских монастырей… Этого хотел мой дед. Я готова нарушить его волю, если вы поможете мне отстоять приют… Как? Хорошо. Отлично. Поговорите с ним. Нет, остальные полотна я пока не готова отдать, а «Вознесение», считайте, уже ваше. Я свяжусь с вашим юротделом, оформим дарственную. Управление делами? Хорошо. Отец Владимир мне поможет. Всего вам самого доброго, святой владыка.
Этери вскинула веселый взгляд на Савву. Он все еще не верил.
– Ты говорила с патриархом?
– Нет, с тасманским сумчатым волком. Шутка. Тасманских сумчатых волков всех давно истребили. А что тебя так удивляет? Да, говорила. Только что, на твоих глазах… вернее, ушах.
– И ты отдашь картину… Она миллионы стоит! Ради каких-то баб?
– Савушка, давай не будем ссориться. У меня настроение хорошее.
– Ты обещала мне помочь с заказами…
– Ничего я не обещала. Ты же мне не помог!
– Я могу помочь, – возбужденно заговорил Савва, торопясь вскочить на уходящий поезд. – Я мог бы тебе и картину сохранить…
– Я уже слово дала. Но если можешь повлиять на Снегоочистителя, буду тебе признательна. Он ведь на этом не успокоится, присмотрит другой дом под снос…
– Давай встретимся в неформальной обстановке, – предложил Савва. – Приглашаю тебя в «Цвет ночи».
Этери усмехнулась. «Цвет ночи» – клуб, где собирается модная и богатая тусовка. Самое место для Саввы.
– Там поговорить не дадут, давай лучше сходим в другое место. Я тебя приглашаю.
Она договорилась со знакомым богатым бизнесменом, решившим перебраться из Сибири в Москву, потом позвонила Савве и пригласила его посидеть в деловом клубе. В этом клубе бывал Леван, но Этери решила не морочить себе голову и не думать о нем. У нее тоже была клубная карточка, и она имела право пригласить гостей. Но оделась и причесалась в этот день с особой тщательностью: вдруг придется столкнуться с бывшим супругом? Так хоть не краснеть…
Проклиная себя самыми черными словами, Этери подспудно все-таки надеялась его увидеть. О, разумеется, она не стала бы устраивать публичную сцену, как та ее давняя приятельница! Но пусть ее бывший увидит, что потерял. От этого тщеславного желания она никак не могла отрешиться.
Его там не было. В утешение ей оставалось лишь наблюдать за Саввой. У него вытянулось лицо, когда, придя в клуб, он увидел, что они будут обедать не одни, а в компании другой пары. Этери представила своих знакомых, сказала, что им нужен загородный дом. Савву расписала как звезду архитектуры, сказала, что он строит современно, оригинально и со вкусом.
Он получил заказ на проектирование дома, но остался недоволен. У него было совсем другое на уме…
Патриарх поступил дипломатично: объявил, что берет приют «Не верь, не бойся, не прощай» под свое покровительство. Сам, правда, не приехал, но прислал представительную делегацию на освящение богоугодного заведения. Со Снегоочистителем поговорил приватно, ему не хотелось выносить сор из этой избы и прилюдно ссориться с верным сыном церкви. Для Этери имел значение только результат, а результата Святейший добился: верному сыну церкви пришлось отступить. Имя Этери патриарх, видимо, не назвал, потому что Снегоочиститель окольными путями начал выяснять, кто порушил его замечательный проект: до Этери дошли такие слухи. Она не просила умалчивать о ее роли, но мысленно поблагодарила патриарха.
Верная слову, Этери передала патриархии «Вознесение Христа». И тут уж сама настояла, чтобы ее имя не упоминалось.
– «Пусть левая рука твоя не знает, что делает правая», – процитировала она чиновнику из управления делами патриархии Евангелие от Матфея.
Передача иконы была оформлена «от безымянного дарителя». А в приюте ее встретили как героиню.
– Как вам это удалось? – спросила Евгения Никоновна.
Этери пожала плечами.
Они заделали брешь в стене, Этери отыскала на строительном рынке подходящий по цвету гранит, и под ее руководством рабочие восстановили разбитую фасетку.
Глава 11
Савва все не оставлял ее в покое. Позвонил и пригласил-таки в «Цвет ночи». Этери решила принять приглашение, просто чтобы не обижать его. Росохранкультуру и вправду ликвидировали буквально через пару недель после их памятного разговора. В таких условиях Этери тем более чувствовала себя обязанной утешить Савву.
