— Домой пришли? К кому?
— К себе.
— В каком смысле?
— Маша, что там такое? — послышался из глубины квартиры мужской голос.
— Тут молодой человек что-то ищет…
Разумеется, оказалось, что эти люди живут в этой квартире уже двенадцать лет и ни о каких Матвеевых отродясь не слышали.
Не слышали о Матвеевых и старушки на скамейке перед подъездом. Зато они, похоже, много слышали о бытовой химии. Укоризненно качая головами, закудахтали:
— Что, милок, клею нанюхался? Как его там… «Пэ-Пэ-Цэ»? Аж забыл, где живешь?
— Не, они теперь лаком для волос на хлеб прыскают, кладут на батарею, а потом этот хлеб едят.
Виктор, уже безо всякой надежды, подошел к дому бывшего своего одноклассника и лучшего друга, Сереги, но, набрав код подъезда, и убедившись, что он не срабатывает, дальнейшие попытки оставил. Набрал Серегин сотовый. Ответил незнакомый голос. Еще раз позвонил Лене на домашний. И тут мобильник разрядился и вырубился. Заряжать его было негде.
Виктор присел на качели на детской площадке и задумался. Приходилось признать, что он каким-то образом попал в другой мир. Город тот же, дома те же, а люди другие. Раскрутив в обратном порядке события этого вечера, Виктор понял, что началось это все с того момента, как он зашел в этот проклятый «Институт просвещения». Нет, если точно, то изменения начались с того момента, когда он вышел оттуда на Ордынку. Ну да, и сразу заметил, что исчез филиал Малого театра! А когда заходил с Пятницкой… Нет, когда заходил в здание со стороны Пятницкой, все, вроде, было нормально. Ну, винный только был закрыт на ремонт, но это вполне могло быть и в нормальном мире. Значит, все произошло в этом «Институте»! Ну конечно, не даром же они его и вывели через другой выход! Вход из одного мира, выход — в другой. Значит, надо возвращаться в «Институт»!
У входа в метро купил хот-дог. Обычный хот-дог, такой же точно, какие были и в нормальном мире. К счастью, и деньги оказались тут те же. Денег с собой, кстати, у Виктора было не так много, долго на имевшуюся сумму прокормиться не удалось бы. Но думать о том, что все это может продолжаться долго, не хотелось. Срочно обратно на Ордынку! Вероятно, надо сделать так: зайти в здание с Ордынки и выйти на Пятницкую, и тогда он вернется в свой родной мир.
На Ордынке Виктор оказался уже в сумерках. Вход в здание под вывесками «Парикмахерская», «Химчистка», «Горящие путевки» был закрыт. Виктор прошел на Пятницкую. Там его ждал еще один неприятный сюрприз. Никакого «Института просвещения, факультета образования» не было! Как не было и винного магазина. В доме со стороны Пятницкой располагался магазин «Колбасы».
Темнело. Надо было думать о ночлеге. Ни на что особенно не надеясь, Виктор купил в киоске у метро Добрынинская карточку для таксофона, зашел в будку и позвонил по номерам нескольких приятелей. Увы, похоже было, что во всем, что касалось человеческого круга общения Виктора, параллельный мир отличался радикально. Ни по одному из телефонов знакомых Виктора не оказалось. Где же ночевать? В принципе, денег, наверное, хватило бы, чтобы заплатить за вход в какой-нибудь недорогой ночной клуб или за комнату в скромной гостинице. Но на это, по-любому, ушли бы почти все финансы. Страшновато было расставаться с ними в такой ситуации. Уж наверняка можно будет забраться на ночь в какой-нибудь подъезд!
Изучив ассортимент товаров, имеющихся в киосках у метро, Виктор купил шаурму и бутылку пива. Сорта пива тоже были все незнакомые. Виктор выбрал пиво «Русский, немец, мусульманин». На этикетке были изображены три человека, сидящие за столом и распевающие застольную песню, обняв друг друга за плечи. Левый был в красной рубахе со славянским лицом и светлыми волосами, правый — в восточном халате и тюбетейке, а посередке — негр с дредами. «Интересно, кто из них немец?»- подумал Виктор.
Оставалась надежда на то, что завтра утром, когда откроются все эти парикмахерские и обмены валют, можно будет зайти в здание со стороны Ордынки, пройти насквозь и выйти на Пятницкую уже в своем мире. Ну или, как минимум, зайти в то помещение, где была приемная комиссия этого злосчастного института. Так что уходить куда-то от этого места смысла не имело. Меж тем, в своей легкой джинсовой куртке Виктор замерз уже не на шутку. В темноте стал он бродить по дворам в поисках какого-нибудь открытого подъезда или еще иного какого помещения, и судьба сжалилась над ним. В одном дворе Виктор наткнулся на сарай, примыкавший к старому двухэтажному домишке с вывеской «Ателье» на втором этаже. И дверь сарая оказалась не заперта. Внутри стояли лопаты, грабли, метлы, ломы — дворницкий инвентарь. Нашлась там и деревянная лавка, а на лавке — о, счастье! — на лавке валялась телогрейка! Чего еще может желать человек? Виктор прикрыл за собой дверь, улегся на лавку, накрылся телогрейкой и провалился в сон.
Рано утром из сарая его выгнал дворник, приняв за бродягу. И тут удача снова улыбнулась Виктору. С криком: «Куда дрянь свою вонючую оставил?! Забирай, на хрен!» — дворник кинул ему вслед телогрейку. Виктор не стал возражать. Телогрейка была как нельзя кстати. Ранним утром на улице было, казалось, еще холоднее, чем ночью. А что, нормальная такая синенькая телогреечка, не такая уж рваная, не такая уж грязная. По улицам можно ходить, почему обязательно — бомж? Так и работяга какой-нибудь может выглядеть. Да тот же дворник. Вот метлу бы еще где-нибудь украсть или лопату, тогда совсем солидный видок будет — рабочий человек в спецодежде.
Вход в злополучное здание с Ордынки был еще закрыт. Пройдясь по улице, Виктор наткнулся на магазинчик, работающий круглосуточно, купил там батон хлеба и пакет молока. Позавтракал. Вход все еще был закрыт, но на месте не сиделось, хотелось как-то действовать. И тут же возникла идея. Виктор направился в телефонную будку. Набрал ноль-девять. Тишина. Никаких гудков. Вышел из будки, обратился к прохожему:
— Извините пожалуйста, вы мне не могли бы напомнить номер бесплатной телефонной справочной? Что-то совсем вылетело из головы.
Прохожий с некоторой брезгливостью посмотрел на молодого человека, в свои годы уже успевшего допиться до таких радикальных провалов в памяти, но, все же, ответил:
— Сто-пятнадцать.
По сто-пятнадцать, действительно, работала справочная. Виктор поинтересовался телефоном Института просвещения и получил ответ, что в базе данных о такой организации никаких сведений нет. Попытался узнать в справочной какую-либо информацию о себе самом. В Москве не числилось ни одного Матвеева Виктора Даниловича. Что ж, по крайней мере, определенность! Спасибо папе за отчество, а то был бы каким-нибудь Матвеевым Виктором Петровичем — бросился сейчас бы искать себя среди десятков полных тезок…
Наконец, в десять утра открылся вход в здание с Большой Ордынки и заработали парикмахерская и химчистка. Ворвавшись внутрь, Виктор побежал по коридору. Он кончался тупиком, выхода на Пятницкую не было! Двери в помещение приемной комиссии института тоже не было — в этом месте проходила глухая стена коридора. Виктор зашел в парикмахерскую, стал спрашивать насчет «Института просвещения». Никто о таком не слыхал. Зашел в химчистку — то же самое. На Виктора смотрели с подозрением, и он почувствовал, что если чего-то тут своими расспросами и добьется, так это того, что хозяева, пожалуй, вызовут милицию. Тоже, кстати, вариант — сдаться ментам. Все рассказать, как есть. Примут за сумасшедшего, отправят в психушку. А там крыша над головой, кормежка… Чего только в голову не полезет от отчаяния!
Далее день проходил тупо и бестолково. Сначала, совершенно не зная, что предпринять, Виктор проторчал у злосчастного здания почти до полудня, то посиживая на скамейке троллейбусной остановки на Пятницкой напротив магазина «Колбасы», то возвращаясь на Ордынку. Раз отошел к метро за шаурмой. Запил ее маленьким пакетиком томатного сока.
В целом ситуация принимала такой характер, что надо было уже задумываться, как бы обустроиться в этих условиях хотя бы на первое время. Так, чтоб не искать каждую ночь новое убежище для ночевки, да и с кормежкой как-то решить проблему. Денег, имеющихся в кошельке, надолго не хватит. Вот вписаться бы к каким-нибудь хиппанам в компанию! Вероятно, какое-то время перекантоваться можно было бы. Сам-то Виктор системным никогда не был, но людей таких знавал, жизнь тусовки в общих чертах себе представлял. Казалось, что в Москве вписаться было бы вполне реально, даже такому «цивилу», как он. Только вот нюанс: в Москве его мира! А здесь? Есть ли тут, вообще, хиппи? И если есть, где они тусуются? Съездить, пройтись, что ли, по Арбату? Если тут есть Арбат… Или просто на улицах поприставать с расспросами к молодым людям с длинными волосами? Только что-то пока не попадались такие в поле зрения…
Следующая мысль показалась более здравой: а не поехать ли в студенческую общагу? Три года назад Виктор окончил МАИ — институт весьма крупный, при котором имелся большой студгородок — несколько корпусов общежитий. В былые времена, в студенческие годы, сколько раз бывало: зайдешь в общагу к друзьям — там пьянка, тут тусовка, все кочуют из комнаты в комнату, просыпаешься наутро, бывает, аж на другом этаже, среди каких-то людей, которых еще вчера не знал, да и сегодня не очень-то припоминаешь. И кажется: живи-тусуйся, сколько хочешь, если хороший человек и людей не напрягаешь. Общага большая — не тут, так там место переночевать найдется. Поехать, что ли, в самом деле? Пройтись по комнатам, интеллигентно так: «Ищу, мол, друзей. Вроде, где-то тут жили, точно не помню… Сам окончил три года назад…» То да се, слово за слово… Бутылку водки купить какой-нибудь приличной… Какая тут у них приличная? По цене можно сориентироваться. Для бюджета урон будет, конечно, изрядный. Но вписка — дело не шуточное. Тут риск оправдан, игра стоит свеч. Да, определенно, надо ехать в общагу! Получится ли зацепиться, не получится, в любом случае, студенческая среда может оказаться полезной. Там и про тех же хиппи можно узнать. Да, в конце концов, если никакие варианты не прокатят, можно и просто рассказать все как есть — фантастическую историю пришельца из чужого мира. А что? Ну, не поверят, высмеют, пошлют на фиг. Ну так терять-то нечего. Надо ехать на Сокол, в МАИ! Если, конечно, тут вообще есть МАИ и метро Сокол.
