Позднее в тот же день Тезауро прислал мне пояснительное электронное письмо. Он писал, что имел в виду так называемый эффект ИИ – идею о том, что критерии, определяющие «фактический интеллект» машины, постоянно меняются. Как говорит писательница Памела Маккордак в книге «Машины, которые мыслят» (Machines Who Think), «Сфера искусственного интеллекта такова, что всякий раз, когда кто-нибудь додумывался, как заставить компьютер что-то делать – хорошо играть в шашки, решать простые, но сравнительно неформальные задачи, – поднимался хор голосов, утверждающих, что это не мышление». Или, как сказал однажды журналу Wired Родни Брукс, специалист по робототехнике из Массачусетского технологического института, «всякий раз, как мы что-то постигаем, это перестает быть волшебством, и все говорят: “А, да это же просто вычисления”».
Это перестает быть волшебством. Тезауро не хотел, чтобы нейронные сети, породившие TD-Gammon, перестали быть волшебством.
Я решил испытать на собственном опыте точность, с которой созданный человеком мозг может играть в нарды. И вот, в приступе любопытства или мазохизма, а может, того и другого, я засел за лэптоп, чтобы сразиться с BGBlitz – еще одной нейросетевой программой, являющейся прямым потомком программы Тезауро, а также трехкратным чемпионом компьютерных олимпиад, проводившихся в 2000-е годы.
Что касается процесса игры, то рассказывать особо не о чем. Сразу же стало понятно, что программа куда сильнее меня. Сильнее всех. Умом я это понимал. Но интересным элементом репортажа об этом событии была моя реакция на то, как я снова и снова проигрывал компьютеру – не мог завершить блокады, проигрывал гонки на сброс фишек с доски, без конца лишался фишек, которые выбивал противник. Первая и самая сильная реакция гомо сапиенс на поражение, нанесенное компьютером в игре с элементом удачи, – недоумение и недоверие: «Эта штуковина просто не может играть настолько хорошо (или, точнее, не может играть настолько лучше меня). Ей просто везет. Она мошенничает!» Я угодил в ловушку нардов, а вернее, в ловушку азартных игр. Я играл, играл и играл. И иногда выигрывал. Упомянутая реакция настолько сильна, что на сайте BGBlitz есть специальный раздел под названием «Она мошенничает?» Ответ, конечно, отрицательный, но, чтобы развеять подозрения, в программе предусмотрены специальные настройки. Например, результаты бросков костей можно черпать из безупречных генераторов случайных величин, таких как криптографический алгоритм случайных чисел, используемый Sun Microsystems, или генератор, основанный на «квантовой случайности времени прибытия фотонов». Можно даже просто бросать реальные игральные кости дома и вводить результаты в программу. На сайте размещена следующая фраза: «Я заплачу вам $1000, если вы сможете доказать, что BGBlitz мошенничает с игральными костями».
Позднее, обуреваемый жаждой острых ощущений, я купил мобильную версию eXtreme Gammon, программы, которая комментировала игру с человеком. Таким образом, играя в метро или в очереди на кассу в супермаркете, я мог еще чаще получать напоминания о неполноценности моего мозга по сравнению с искусственным интеллектом в этой области – на экране телефона регулярно появлялось сообщение: «eXtreme Gammon полагает, что вы совершили грубую ошибку». Программа могла подсказать, что мне следовало сделать, но не объясняла почему – до этого мне нужно было додумываться самому. Чтобы проверить соотношение удачи и своего мастерства, я решил сыграть матч, где побеждает тот, кто первым наберет 100 очков, с самой сильной в мире программой, играющей в нарды. Я потратил на эту затею два вечера, играя на смартфоне в своей гостиной. XG обыграла меня со счетом 100:69. Я немедленно начал второй матч.
В конечном счете все это было, разумеется, бесполезно. Тезауро, разработками которого вдохновлялись создатели XG, высказывал аналогичное мнение о людях в сравнении с фактически совершенным ИИ. «Они участвуют в турнирах и учатся очень усердно, – сказал он. – Я просто не понимаю, какой в этом смысл».
Другим зимним днем, совсем недавно, в большой гостинице на западном берегу Гудзона проходил 13-й турнир по нардам New York Metropolitan Open – один из крупнейших в календаре соревнований. Когда я приехал, за столами банкетного зала бок о бок сидели около 100 человек. Из панорамных окон был виден почти весь остров Манхэттен. Но этих людей мало интересовали Статуя Свободы, Всемирный торговый центр и небоскреб Empire State Building. Их мысли были заняты вероятностями. Они сидели за большими, сделанными на заказ досками, покрытыми тканью из шерсти мериноса со вставками-пунктами (тоже шерстяными). С головокружительно яркой, цирковой мозаикой цветов, окантованные кожей и уставленные переливающимися фишками, эти доски напомнили мне игру из серебра и слоновой кости, найденную в той гробнице в Кустуле. Такие современные доски, маленькие ристалища удачи, продаются по цене выше $1000. А для удобства транспортировки они складываются и превращаются в чемоданчики с ручками, похожие на дипломаты, из-за чего соревнования смахивают на странные бизнес-конференции.
Но самая примечательная вещь в соревнованиях по нардам – сопутствующий звук. Точно далекая, но могучая конница приближается из-за горизонта и бесчисленные копыта стучат по земле. Это сотни встряхиваемых и бросаемых костей, которые постукивают и мелькают, определяя каждым микроскопическим наклоном и отскоком участь своих игроков. Кости – специально изготовленные так называемые высокоточные кости, грань которых составляет около 1,3 см – помещают в небольшие стаканчики, выложенные мягким материалом с ограничивающим валиком по ободку для обеспечения максимальной рандомности и честности. Потом их встряхивают (энергично и не менее двух раз, вверх и вниз, согласно правилам федерации) и выбрасывают с высоты не менее 2,5 см. Вместо стаканчиков допускается использование другого приспособления: кости бросают в небольшой акриловый ящичек, находящийся у игрового поля, так называемый баффл-бокс. Падая, они отскакивают от установленных внутри пластмассовых стерженьков и вылетают на поверхность доски. Нечто похожее было найдено в вышеупомянутой гробнице у Нила.
Вторая примечательная вещь на соревнованиях по нардам – количество камер. Почти над каждой доской устанавливается маленькая камера GoPro чаще всего на регулируемых металлических штангах. Там, где над досками нет камер, игроки часто снимают позиции с помощью сотовых телефонов. Впоследствии они переносят свои записи в компьютеры для оценки и анализа. До появления камер GoPro ведущие игроки нанимали аннотаторов, которые сидели рядом с ними и вручную записывали каждый ход разыгрываемых партий.
В гостиничном баре, расположенном неподалеку от зоны соревнований, не менее шести пар игроков склонились над своими лэптопами и айпадами, обсуждая позиции и консультируясь со своим электронным оракулом – программой XG. В эпоху расцвета игры бар на
