Она не ответила на последнее замечание, но по поводу первого ее ответ прозвучал медленно и серьезно:
— Мне приятно, что ты ничего не хочешь объяснять, да и объяснения этому не так уж легко найти.
Любопытство, с которым старик пока успешно боролся, теперь волной нахлынуло на него.
— Так расскажи все же мне, если можешь, — попросил он. — С самого начала, с того момента, как тебя бросило в дрожь.
Девушка вздохнула и прислонилась щекой к ручке кресла. Джейк Бенчли с трудом поборол трепет и нашел в себе силы взглянуть на ее волосы, отливавшие чернотой. Ее близость всегда тяготила его, но теперь в ее позе он видел по крайней мере одно преимущество: ему не приходилось смотреть в слепое лицо и даже сквозь темноту ощущать широкие тусклые глаза, бледные губы, всегда приоткрытые, как будто из них истекают бесконечные слова.
В такой ситуации он мог выдерживать ее, и выдерживать достаточно долго. Особенно это стало важно после того, как он начал полностью осознавать борьбу, происходившую в ней, жуткую борьбу, от которой ему стало не по себе. Почти все население долины Глостер считало Мириам безвредным сумасшедшим существом, обыкновенной дурочкой, но родной отец отлично понимал, что девушка имеет очень сильный, но достаточно своеобразный разум.
— Мне не хочется говорить об этом, — произнесла тихо дочь. — Но если ты настаиваешь, я попробую. Понимаешь, когда я услышала хорошие новости о том, что Эймс победил, то от радости подпрыгнула, готовая петь и танцевать. Но, отец, я не сумела запеть, песня застряла у меня в горле. — Она со вздохом замолчала, и старик украдкой потер подбородок. — Мое горло сжала невидимая ледяная рука. Тебе знакомо такое ощущение? Внутри меня появилось что-то большое и черное, и эта чернота принесла уверенность, что Эймс не победил!
— Что за глупости! — воскликнул патриарх. — Слышишь, как все они поют — и их песни разносятся до самых облаков. Они поют, потому что Эймс победил. Он вышел на поединок и вернулся домой невредимый, если не считать единственной дырки в его шляпе — совсем незначительный промах. Разве те, кого я послал, не пошли за Буэлом и не позаботились о нем? — Он громко рассмеялся, потирая холодные ладони. — О, именно это радует меня больше всего, больше, чем окончание войны. Я победил чемпиона Кемпов, а затем взял его к себе домой и поставил на ноги. В этом заключается не только моя способность победить их, но и мое презрение. Им нелегко пережить подобное!
— Этот поединок не принесет ничего хорошего, — заявила девушка. — Ничего. И я вижу это уже сейчас.
— Мириам, у тебя что-то случилось с головой. Разве он не означает конец войны? Послушай, это скрип фургона у подножия холма. Они везут человека Кемпов, чтобы оказать ему помощь. Ты слышишь стук колес, девочка моя?
— Я слышу. И слышу еще много голосов внутри меня.
Девушка медленно встала, и старик буквально съежился от страха в своем кресле.
— Тебе надо отдохнуть, Мириам, — тихо произнес он и коснулся ее руки, как ребенок касается руки родителя.
— Я слышу, слышу очень много… — повторяла она уже сама себе, не обращая на него внимания.
Фургон подкатил к фасаду дома, и вокруг него собралась молчаливая толпа. Каждый желал посмотреть на раненого, по их мнению, от руки Эймса Бенчли, человека, которого они связывали с концом войны. Молчание поистине было полным радости и благодарности, как будто Билли Буэл по-королевски одарил их.
Вдруг вперед вышла Мириам. В это время два человека извлекали безвольное тело со дна повозки. Мелькнула белая повязка вокруг головы, и бесчувственного Билли передали в руки Эймса Бенчли, стоявшего рядом. Именно в этот момент Мириам вышла вперед, а Джейкоб закричал:
— Кейт! Кейт! Мириам снова обезумела. Не спускай с нее глаз. Пусть ее отведут в сторону. Ей плохо.
Резкий крик старика взбудоражил собравшихся. Половина из них собралась вокруг Эймса Бенчли, несшего раненого к дверям дома. Когда рядом зажгли фонарь, все увидели бледное, по-настоящему красивое и молодое лицо.
— Вот это да! — раздался дружный крик. — Он же еще совсем ребенок. Куда ему тягаться с Эймсом Бенчли!
— Он почти попал. Дырка-то в шляпе говорит сама за себя. Но почему Кемпы доверились ему?
— Смотрите, Эймс несет его легко, как мешок с молотым ячменем.
Однако другая часть толпы обступила Мириам. Бедная девушка вытянула вперед руки, но когда слабый отсвет фонаря упал на ее чело, многие шарахнулись в сторону. Несмотря на множество протянутых рук, никто не осмелился прикоснуться к ней и пальцем, чтобы остановить. Поэтому она очень скоро оказалась у двери и обернулась, прислонившись спиной к стене.
— Брат Эймс! — крикнула девушка.
Все вокруг как по команде замолчали.
Затем раздался голос Эймса, который приближался к двери со своей ношей.
— Я здесь, Мириам. Что ты хочешь, сестра моя?
— Они несут его в дом?
— Несут кого?
— Того, с кем ты сражался.
— Билли Буэла? Да. Он здесь. Я держу его, и мы совсем рядом с тобой.
Девушка вдруг закрыла лицо руками, как будто обрела зрение и первый взгляд на окружающий мир ослепил ее.
— О, — зарыдала она, — я вижу! Я чувствую запах крови вокруг него, Эймс. Кровь на нем, на тебе, на всех Бенчли. Запах огня и дыма. Дом горит… Эймс, дом горит, и в нем люди… — Она перестала ежиться от страха, теперь ее руки взметнулись над головой, и испуганная молчавшая толпа подняла фонари, чтобы осветить черты ее бледного лица. Ее тень нависла над всеми, возвышаясь даже над самим Эймсом Бенчли. — Неси его прочь, Эймс. Оставь его в лесу. Какая разница для Бенчли, умрет или нет еще один Кемп. Пусть они найдут его мертвым и похоронят. Если он войдет в твой дом, то не принесет ничего хорошего. Снова начнется война, и еще хуже, чем раньше. Снова начнутся поджоги, выстрелы и ночные убийства. Этот Буэл не простой человек. Если вы внесете его в дом, он выживет, в этом нет никакого сомнения. Но он как змея, которую вы пригрели, чтобы потом быть укушенным. Так оно и будет!
О, я вижу тысячи теней внутри теней, и каждая хуже другой. Я вижу их все, Эймс. И самое плохое то, что я вижу Билли и тебя стоящими лицом к лицу, и вы выхватываете револьверы. Я вижу солнечные блики на оружии, слышу выстрелы, и ты падаешь, Эймс, а Билли Буэл подбегает к твоему телу и смеется, как дьявол. О, Эймс Бенчли, если ты внесешь его в этот дом, ты подпишешь себе смертный приговор, отправишь Нелл к Кемпам и предашь огню дом своего отца!
Силы покинули ее. Мириам упала на колени и прижалась к дверному косяку. Эймс Бенчли немного сдвинул свою ношу и наклонился к сестре.
— Бедная Мириам. — Однако по его лицу разлилась жуткая бледность. — Ей снова плохо. Женщины, уберите ее, мне надо пройти.
