— Всегда повелительница собственной судьбы, я вижу, — заметила Хонор.
— Ха! Ты хороша болтать! Ты думаешь, я не поняла чьи капризы твердости действительно управляют вашим зверинцем?
— Чепуха. — Хонор вздернула нос. — Он просто развил острое понимание того, что я хочу делать в любом случае. Просто так получается, что я выбираю то, что Мак думает, что я должна делать в каждый конкретный момент. Я всегда совершенно свободна, чтобы изменить свое мнение или отказаться следовать за ним.
— Конечно ты можешь. — Кресло Эмили достигло их, а Вера и Джеймс копошились впереди. Они были слишком большими теперь, чтобы забраться на колени своего дяди, но он обнял их, и Эмили улыбнулась ему. — Хонор была такой же лживой когда была ребенком?
— Лживой? — Бентон-Рамирес-и-Чоу задумчиво повторил после передачи приветственных поцелуев своим племяннице и племяннику. Он наклонил голову, обдумывая слово, затем пожал плечами. — Я бы не сказал — лживой, скорее, как способной… творчески перестраивать свой мир при необходимости, скажем так.
— Да, и она получила это от дяди, — вставила Алисон Харрингтон.
— Ну, от кого-то с таким же генетическим набором, по крайней мере. — Бентон-Рамирес-и-Чоу мило улыбнулся своей близняшки. — Если на то пошло, Алли, ты генетик. Ты знаешь, воспитание важнее природы в подобных случаях. Так много как я хотел бы, что я действительно не думаю, что я мог бы честно претендовать на крЕдит.
— О, хватит, вы оба. — Хонор покачала головой. — Независимо от возможных моих недостатков — а я уверена, их множество — я также не думаю, что любой из вас достаточно храбр, что бы позволить ужину Мака остыть. Так почему бы нам всем просто не повернуть назад, и позволить вам двоим закончить спор, кто виноват в этой ужасной ситуации, что я отказалась от ужина?
— Боже мой, ты действительно превосходный стратег, не так ли? — ответил ее дядя. — Кто бы мог подумать?
Глава 13
Привлекающий внимание сигнал прикроватного кома был тихий и сдержанный, почти извиняющийся, однако глаза Хонор открылись мгновенно.
За окнами спальни было еще темно, кроме очень бледного края рассвета позолотившего горизонт. Это пробудило воспоминания — словно лезвие света. Воспоминания о сонных сфинксианских зорях, до того как Королевский Флот одарил ее своими мгновенными переходами между сном и сознанием. Воспоминания о юной Хонор Харрингтон, которая теперь казалась невероятно далеко… и гораздо более невинной, чем женщина, глядящая из этих окон в этот предрассветный час утра. Всего за мгновение, как она увидела что свечение целует восточное небо, она пожелала, что она по-прежнему девушка-подросток смотрящая из окна своей спальни на четырехсотлетние теплицы и древний девяностометровый королевский дуб, на коре которого вырезаны инициалы Стефании Харрингтон и имя «Львиное Сердце». Девушка, которая никогда не носила форму, у которой не было крови на руках, нет бремени потери любимых, и для кого Вселенная была нова, незапятнанная обещаниями на горизонте.
Эта грань горя, эта вспышка потери, прошла через нее, острее, чем бритва и безжалостней, чем зима, в момент звонка, разбудила ее. Она ударила в тот первый момент, до того как ее защита вернулась на место, и она сжалась внутренне. Но тогда, почти перед тем как бритва сделала разрез, она почувствовала другое присутствие. Еще два присутствия: любящее сияние (мыслесвет?) от спящего кота на своем прикроватном насесте, и теплое, глубокое дыхание ощущаемое на спине, руки заботливо обхватившие ее даже во сне.
Они были с ней, Нимиц и Хэмиш. Они были для нее, так же как они будут всегда, напоминаниями, что Вселенная была заполнена больше любовью, чем потерями.
Потом звонок зазвучал снова, и она погладила руку на своих ребрах.
— А? — пролепетал голос.
В отличие от Хонор, Хэмиш Александер-Харрингтон редко просыпался без борьбы. Или, скорее, он имел способность (которой Хонор часто завидовала, но так и не удалось приобрести) переключать флотскую прошивку «Проснись Сейчас» в положение выключено и снова включать при необходимости. На данный момент, он явно поставил ее в позицию «выключено», и она погладила его руку снова, жестче.
— Чтотакое?
Он не звучал совсем ясно, так что она ткнула, довольно нежно, локтем
— Оооу!
Это привлекло его внимание, и она прекратила хихиканье, как только он полностью пробудился.
— Один из нас должен ответить на этот звонок, — отметила она, все еще глядя в окна, когда ком прозвучал снова.
— Ну? — Его голос был все еще с мягким оттенком после сна, но она уловила его веселье за мгновение до того, как его губы прижались под ее косу, покусывая основание ее шеи медленно, дразня тщательностью. — И почему ты говоришь мне именно это? — спросил он между нежными щипками.
— Потому что ком на твоей стороне кровати, — сказала она ему строго. — И потому что — останови это!
— Остановить что? — невинно спросил он, и она вздохнула, когда рука, которую она гладила ранее, обхватила ее грудь. — О. Вы имеете в виду остановить это?
— Нет… Я имею в виду, да!
Она засмеялась и повернулась в его руках лицом к нему, и обхватила своими собственными руками его. Она целовала его тщательно, в то время как ком продолжал терпеливо (и с неуклонно возрастающей громкостью) бороться за их внимание.
— Я не думаю, что ты действительно имела в виду это, — сказал он ей.
— Это потому, что ты безнравственный, злой парень, который знает меня всецело слишком хорошо. — Строгость ее тона была несколько подорвана, когда она остановилась на середине фразы, чтобы поцеловать его снова, и она почувствовала беззвучный смех Нимица и Саманты, когда они пробудились на своих насестах.
— И это так же потому, что я слабая, слегка рассеянная персона, у которой не было достаточно времени, чтобы делать вещи такого рода в последние несколько месяцев, — продолжила она. — Но, Мак или Спенсер не позволили бы пройти звонкам в этот безбожный час — особенно не после того как они оба знают, что я слабая, слегка рассеянная персона, у которой не было достаточно времени, чтобы делать вещи такого рода в последние несколько месяцев — если бы это было не важно. Ну — она отодвинулась томно, затем вдруг ткнула жестким указательным пальцем — ответь по кому!
— Ты понимаешь, что ты расплатишься за это позже, — сказал Хэмиш, когда он сел, потирая грудную клетку.
— Я с нетерпением жду этого, — сказала она ему с улыбкой, затем прикоснулась к краю его лица. — И спасибо тебе, — сказала она тихо.
— Спасибо мне? — он вопросительно поднял бровь. — Спасибо мне за что?
— За то, что ты есть… и за то, что здесь.
Его голубые глаза смягчились, и он накрыл ладонью руку лежащую все еще на его щеке.
— Не за что, ваша милость. И это работает в обе стороны, ты знаешь.
Она кивнула, желая, чтобы он мог почувствовать ее эмоции так же ясно, как она чувствовала его.
Ты знаешь, это немного неразумно для тебя, сказала она себе, когда он нажал клавишу приема «только звук». Сколько людей достаточно удачливы, чтобы иметь то, что у тебя уже есть с ним и Эмили? Я знаю, это человеческая природа — всегда хочется большего, но давайте не будем слишком жадными, ладно?
— Да? — сказал Хэмиш.
— Мне очень жаль беспокоить вас, милорд, — ответил голос Джеймса МакГинесса.
— Все в порядке, Мак. Я думаю, мы были готовы встать в любом случае. — Хэмиш наградил Хонор безнравственным и насмешливым взглядом, затем взглянул на время и скривился. — Если на то пошло, у меня есть та ранняя встреча в Адмиралтействе, и я должен быть в воздухе в ближайшие пару часов.
— Я знаю, милорд. На самом деле, это одна из причин, почему я поспешил и разбудил вас. Доктор Ариф звонит по кому ее милости, сверхсветовой со Сфинкса. И я думаю, ее милости, вероятно, следует принять вызов, прежде чем вы уедете, милорд.
— Прошу прощения? — Хэмиш нахмурился Хонор, которая пожала плечами.
Она понятия не имела, почему Аделина Ариф может вызывать ее так рано, или почему МакГинесс считает, что Хэмиш должен быть частью разговора, но…
— Попроси ее, подождать еще несколько секунд, пожалуйста, Мак, — сказала она, подавая свой голос.
— Конечно, ваша милость, — ответил он, и Хэмиш приглушил ком.
— Думаю, нам надо встать и привести себя в приличный вид, — продолжила Хонор, ещё раз чмокнув мужа в щёку, прежде чем выскочить из постели.
— Знаешь ли, — ответил он, осматривая её с явным одобрением, — некоторые люди просыпаются в приличном виде, потому что надевают пижамы.
— Нет, серьезно? — она засмеялась и сладко потянулась, выгибая свой позвоночник и смакуя острый, яркий проблеск желания, протекший через его эмоции, затем подхватила свое кимоно и проскользнула в него. — Разве на это тратится много времени? — спросила она невинно.
