— И ты звала меня безнравственным, злым парнем! На себя посмотри!
— Конечно, нет. — Фыркнула она целомудренно. — Я — не «парень»!
— Нет, ты не он, слава богу, — признал он горячо.
— Я рада твоему одобрению. А сейчас хватай свою задницу с кровати и в халат!
— Да, ваша милость. Сразу же, ваша милость. Как прикажете, ваша милость, — сказал он подобострастно, и пригнулся так как она бросила в него подушку.
* * *
— Ладно, Мак, — сказала она несколько минут спустя, сидя на своем рабочем месте в их уютной гостиной. Хэмиш сидел рядом с ней, небрежно одетый в рубашку и брюки. — Пожалуйста, соедини с доктором Ариф.
— Да, мэм.
Дисплей пустовал не долго. Затем привлекательная, смуглая женщина взглянула с него на нее.
— Аделина, — сказала Хонор. — Рада тебя видеть.
— И вас тоже, ваша милость. — Женщина, которая учила древесных котов писать, улыбнулась после короткой задержки. Несмотря на то, что она была в нескольких световых минутах, в ее офисе на Сфинксе, задержка была немногим больше, чем десять секунд. — Однако, я прошу прощения за столь ранний вызов. — Ее улыбка оказалась немного робкой. — На самом деле, я не поняла, что это довольно рано для вас. Я рассчитала часовые пояса не правильно.
— Все в порядке, — заверил ее Хонор, и взглянула на Хэмиша. — Нам нужно было вставать рано этим утром, в любом случае.
— Я надеюсь, вы говорите это не только, чтобы я чувствовала себя лучше, — усмехнулась Ариф несколько секунд спустя. — В любом случае, однако, причиной, почему я побеспокоила вас так рано, является то, что случилось около тридцати пяти минут назад, и я подумала, вы должны услышать об этом как можно скорее.
Хонор подняла голову и нахмурился. Если она посчитала правильно, время в офисе Ариф в сфинксианском городе Грин Боттом было как раз после компенсора, «полуночного часа» (тридцать семь минут, на самом деле) вставляемого в середине сфинксианской ночи, чтобы «округлить» двадцать пять стандартных часов планетарного дня.
— Вы немного припозднились, не правда ли, Аделина?
— Я думаю, все работают в непривычные часы в последнее время, ваша милость, — ответила Ариф. — Хотя, когда я поняла, что я вытащил Мака из кровати, я стала говорить ему, не беспокоить вас. Но он отметил, что настало время для него, будить вас. Кроме того — она пожала плечами с чем-то, что было не совсем усмешкой — кошки проявили настойчивость о разговоре прямо сейчас. Они, ах, не кажутся столь же одержимыми часами, как люди.
— Вы однозначно правы! — фыркнула Хонор. — Потребовалось несколько лет, чтобы Нимиц уловил, что двуногие действительно беспокоились, именно тогда когда они начинали делать что-то. — Она улыбнулась. — На самом деле, это оказалось в своем роде удобно на некоторое время. Я приходила поздно и обвиняла в этом его… пока мама и папа не выяснили, так или иначе, кто был действительно виноват.
Нимиц издал забавный звук, и Ариф усмехнулась.
— Я могу поверить этому. И большинство из кошек с которыми я работаю, все еще «дикие», конечно. У них не была преимущества раннего обучение Нимица.
— Нет, но они, вероятно также, менее упорны, чем он, — сказала Хонор, протягиваясь чтобы погладить уши Нимица.
— Я далеко от того, что бы согласиться с вами в этом, — сказала Ариф немного чопорно, и Нимиц блеснул улыбкой, когда Саманта энергично кивнула со спинки стула Хэмиша.
— В любом случае, — продолжила Ариф, ее выражение стало более серьезным — ранее этим вечером, я обсуждала сегодняшний прогресс с Тенью Песни, когда она вдруг остановилась в середине знака. Она просто сидела там, в течение нескольких секунд, очевидно, «слушая» кого-то другого. Это не похоже на нее, чтобы просто остановиться так, без, по крайней мере, предупреждения меня, и с кем-либо она не говорила, беседа шла долгое время для котов. Когда все закончилось, она попросила меня послать аэрокар в клан Яркой Воды.
Хонор почувствовала себя нахмурившейся. Она не собиралась прерывать вопросами — даже с грави-импульсными комами, межпланетные разговоры быстро распадались, если люди начинали прерывать друг друга — но ее любопытство разгоралось ярче, когда она задавалась вопросом, куда лингвист ведет.
Она никогда не встречала Тень Песни, но судя по ее имени, она, очевидно, «певица памяти». Ариф по-прежнему изучала именно то, что делали певцы памяти, но она уже знала достаточно, чтобы понять, что они были абсолютно центральными древесными котами сообщества как его историки и учителя. То от чего Ариф была далеко от обнаружения, что певица памяти может буквально «записывать» и воспроизводить реальный опыт другого древесного кота. На самом деле, они могли воспроизводить вековое богатство этих опытов.
Хонор сомневалась, что любой человек — даже она, кто разработала свой собственный вариант эмпатии древесных котов — никогда по-настоящему не поймет, что это значит ценить непрерывность «песен памяти», дарованную телепатическим видам, которые могут буквально «услышать» мыслеголоса и испытать те же эмоции древесных котов, умерших за века до их собственного рождения. Но факт, что Саманта была певицей-памяти было критически важно для успеха Ариф в обучении котов писать, потому что однажды она, научившись как, была в состоянии «научить» любого другого древесного кота тому же самому.
— Я послала машину, конечно же, — продолжила Ариф. — Потребовался час или около того, чтобы добраться до территории Яркой Воды, и пока рейнджер Лесной Службы Сфинкса ждал пока прибудут все его пассажиры. Затем они летели весь путь к Грин Боттом.
Она поморщилась, и Хонор кивнула. Грин Боттом был на полпути вокруг Сфинкса от территории обитания клана Яркой Воды. И, подумала она более мрачно, также от руин Явата Кроссинг.
— Благодаря всем задержкам, они появились здесь только около часа назад, и я была более чем немного удивлена тем, за кем Тень Песни послала съездить. — Ариф покачала головой. — Это были семь других певиц памяти.
Хонор почувствовала, что ее глаза расширяются. Одна вещь, что они узнали о певицах памяти, была та, что они практически никогда не покидали территории своих кланов. Что, конечно, поднимало вопрос именно о том, что певица памяти по имени Саманта сделала, приняв человека. Хонор имела впечатление, что не ни Нимиц, ни Саманта не являлись приближением к тому, какими они могли бы быть, хотя было очевидно, Саманта как раз не была вашей типичной певицей памяти.
Очевидно, всегда были некоторые исключения (помимо Саманты), особенно в последнее время, поскольку певицы памяти были вовлечены в усилия доктора Ариф с самого начала. Но Хонор не думала, что когда-либо более чем две или три из них были в Грин Боттом, в какой-либо момент времени до этого.
— Я осознаю, что я не должна говорить вам, как удивилась я, когда рейнджер открыл дверцу машины и наружу вывалилось семь певиц памяти! — сухо сказала Ариф. — Я встречала троих из них раньше: Ветер Памяти, Певунья и Эхо Времени — Хонор поджала губы в немом свисте, когда Ариф назвала всех трех старших певиц памяти клана Ясной Воды. — Тень Песни представила других, когда они добрались до моего офиса. Хранительница Песни и Ясная Песня старшая и вторая певицы клана Смеющейся Реки. Зимний Голос старшая певица клана Танцующих в Лунном Свете. А кроме того — глаза Ариф потемнели и ее голос упал, — Певица Скорби. — Лингвист сглотнула. — Она единственная выжившая певица памяти клана Черной Скалы, Хонор.
Саманта и Нимиц тихо запричитали, а Хонор резко вдохнула.
— Я не знала, что кто-либо из них выжил, — сказала она, тихим голосом, когда Ариф приостановилась. — Я думала весь клан был убит.
— Насколько Певица Скорби знает, она не просто выжившая певица Черной Скалы, — сказала Ариф несколько секунд спустя. — Она единственная выжившая, точка. И единственная причина, что она жива, та, что она посещала клан Танцующих в Лунном Свете. Один из ее братьев по помету женился на Танцующей в Лунном Свете, а их центральная территория была достаточно далеко, чтобы быть вне области взрыва и огненной бури. — Лингвист медленно покачала головой. — Танцующие в Лунном Свете были достаточно близко, чтобы их певицы памяти почувствовали, что Черная Скала умирает… и она почувствовала тоже.
Хонор почувствовала, как ее рука сжимает ее губы, почувствовала, как руки Хэмиша обхватили ее, почувствовала, как Нимиц давит на заднюю часть ее шеи, и все о чем она могла думать, был ужас телепатии — певица памяти — на самом деле переживает смерть каждого, кого она когда-либо знала и любила.
— Я не знаю, как они удержали ее от самоубийства, — голос Ариф был мягче, чем был у Хонор. — Я… имею представление, что это было нелегко.
Ее глаза встретились с Хонор с дисплея, и Хонор кивнула. Древесные коты которых приняли, практически никогда не переживали смерти своих человеческих партнеров. До пролонга это было огромной трагедией связи для древесных котов нормально живших более двух сотен стандартных лет, а смерти их людей лишали их всех этих дополнительных лет. Хонор могла думать только о двух котах за ее собственное время жизни, которые бы пережили смерти своих людей: спутник принца-консорта Джастина Монро и сама Саманта. На что это должно быть похоже, когда каждая отдельная особь в клане Певицы Скорби была разорвана вдали от нее в одно жестокое мгновение…
