профессора Виннэ, я пошёл домой.
– Хорошо, месье Кэтфорд, – сказал Бриан. – Ээээ…
– Что? – остановился Питер.
– Могу накинуть к его цене ещё пять, – одними губами произнёс секретарь кафедры. – Наличными.
Питер секунду смотрел на него невидящим взглядом, затем повернулся, вышел и аккуратно закрыл за собой дверь, напоследок услышав страдальческий крик Виннэ:
– Пятьсот двадцать!
Совсем уже потекла у старика крыша, думал Питер, шагая по улице.
– Доктор Кэтфорд, – кто-то мягко тронул его за локоть. Питер увидел рядом с собой какого-то смутно знакомого человека хлыщеватого вида. Судя по всему, он шёл с ним с самой Академии.
– О, здравствуйте, – приветливо сказал Питер, остановившись и мучительно перебирая в уме всех своих знакомых. Где он видел этот длинный, шевелящийся нос?
– Вы насчет взаимного обучения? – спросил он. – Я буду завтра у себя на кафедре.
– Нет, я не про обучение, – ответил хлыщ. – Не желаете дом продать?
Их разняли те же самые прохожие, что вначале кричали «Сават! Врежь ему! Да стой прямо! Да куда ты бьёшь!» – Питер был совершенно в расстроенных чувствах и начисто забыл все, чему его когда-то учили, поэтому дракой это можно было назвать лишь из милосердия: они наскакивали друг на друга по очереди и сильно махали руками, а Питер к тому же неумело и очень грязно сквернословил. Неудивительно, что зрители заскучали и прекратили этот позор – ведь рядом могли оказаться гости из других городов, и что бы они подумали о коренных парижанах, то есть лютецианах! Свою трость он сломал сразу же, а банка с бензином не разбилась просто каким-то чудом; окончательно Питера добила патрульная полиция, неспешно прибывшая к месту скопления и шума, – точнее, добил хлыщ, который отвёл главного служителя порядка в сторону, что-то ему сказал, патрульный кивнул, и Питера отпустили с миром. Хлыщ при этом успел ему подмигнуть и пронзительным шёпотом напомнить о своем предложении – семьсот шестьдесят тысяч новых франков. Здесь Питер его наконец вспомнил. Это был тип из газеты, который принимал у него объявление о сдаче комнат.
Домой он пришёл в состоянии какой-то разбитой злобности и сразу направился на чердак, но тут из своей комнаты спустился Жак, одетый и собранный.
– О, ты вовремя, – сказал он. – Я уже пошёл тебя искать. Дело срочное.
Питер уставился на свободного финансиста мутным взглядом:
– Ты тоже хочешь купить у меня дом?
– Нет, – сказал Жак.
– Ну слава небесам! – закричал Питер. – Хоть кто-то!
– Я хочу, чтобы ты его подарил, – сказал Жак. – Дарственную пиши прямо сейчас.
И, подталкивая Питера вниз с лестницы перед собой, он довёл его до каминного столика, где уже были разложены чистые листы, письменные принадлежности и – бумаги на дом, завещание родителей Питера и документы на землю с картой.
– Ты в мой тайник залез, – ошеломлённо произнёс Питер. Тайник находился в потолке между первым и вторым этажом, в плоской выемке, заложенной кирпичами и слоем штукатурки, и считался хозяином очень надёжным, однако Жак, судя по всему, нашёл и вскрыл его безо всякого труда.
– Подрался с кем-то? – внимательно разглядывая его лицо, спросил свободный финансист.
– Да прицепился один, – сказал Питер. – Пришлось проучить.
– Как дети в подворотне, – вздохнул Жак лицемерно.
– Кстати, а что поделывает твой знакомый из «Меркурия»? Встретил его на улице, и похоже, что он больше там не работает.
– Жирарден? Да, он теперь владелец газеты.
И здесь в дверь забарабанили.
– Чёрт! – Жак быстро сгреб все бумаги себе за пазуху. – Не успели. Ты дверь запер?
Питер пожал плечами; дверь раскрылась.
– Не запер, – констатировал Жак.
В гостиную ввалились несколько человек в сине-чёрной форме полиции.
– Простите нас, пожалуйста, – солнечно улыбаясь, сказал Жак. – У Питера были упражнения по правописанию. Пит, не отвлекайся, возьми новый листок, пиши. «Жан… мыл… чан».
– Месье Кафор, – произнёс человек со шрамом на щеке.
Память Питера озарило словно вспышкой.
– Геркулес! – воскликнул он. – Надо же.
– Я Мюко, младший дознаватель службы дознания криминальной полиции, – сказал Геркулес. – Это Жан-Пьер Дебатц, из службы управления королевским имуществом.
Геркулес смотрел неприязненно. Ну ещё бы, подумал Питер, внимательно разглядывая его нос, отчетливо скошенный набок начиная с верхней части переносицы. Рядом с Геркулесом стоял человек с тонким породистым лицом и смеющимся взглядом серых глаз. Он был не в форме полиции, напротив – был богато и даже щегольски одет.
– Добрый вечер, месье Кафор, – сказал он.
Бывший лейтенант эвакуации, а ныне дознаватель пододвинул себе и Дебатцу стулья и они сели напротив Питера. Питер тоже сел. Двое других полицейских стали у дверей в расслабленных позах, одинаково склонив головы к плечам и разглядывая то Питера, то Жака, но больше всего обстановку, мебель, интерьер дома. Оценивающе так разглядывая, спокойно, без суеты.
– Чему обязан? – вежливо и сухо спросил Питер. – Это в полиции так принято теперь – вваливаться в дом?
Дебатц состроил мину сожаления, а Геркулес Мюко не отреагировал на эти слова и выкладывал перед Питером казённые бланки.
– Вот мой жетон, чтоб вы видели, вот повестка… вот расписка о получении, вот подписка о неразглашении деталей дознания… подписка о невыезде за пределы Лютеции. Ограничение на распоряжение имуществом во время следственных действий… Везде поставьте свою подпись, дату. Ознакомлены.
– Ознакомлен с чем, простите? – осведомился Питер. Ему казалось это правильным – вести себя холодно и сдержанно, так, будто он их не боится, будто не у него сейчас мокрая от пота спина и не у него в животе тяжким холодным камнем лежат самые скверные предчувствия. Жак привалился к перилам, явно собираясь принять участие в предстоящей беседе, и за это Питер ему был благодарен. Тем временем Мюко, морща лоб, разложил бумаги на столе и под одобрительные кивки Дебатца начал читать, очень торжественно и запинаясь на каждом третьем слове. Выяснилось, что:
Королевская Академия наук, ремёсел и душевных радостей выдвинула иск против своего сотрудника П.Кафора, обвиняя его в мошенничестве с целью получения казённых средств якобы на научные исследования, а также в злоупотреблении служебным положением;
месье Симон Люш-Фоше Бризено, заместитель директора Академии, как частное лицо, также выдвинул иск против того же П.Кафора, в связи с неслыханным публичным оскорблением, выразившемся в унизительных побоях на глазах у нескольких сотен человек и актёров;
Объединённое королевство Франции, Испании, Андорры и Семи княжеств готских и германских, Альян де Люс, в лице королевской прокуратуры и от имени её величества королевы Изабель, обвинило всё того же П. Кафора в оскорблении представителя власти, а именно декана муниципального совета города Тулуза провинции Лангедок Дидье Розье, проявившееся в оскорбительном наблюдении за поношением означенного чиновника враждебно настроенной толпой; а также в призывах к
