Эльзу с Гордеевым отвели в другую комнату. После часов, проведенных в обществе Лехи, вдыхать нормальный воздух оказалось ни с чем не сравнимым наслаждением.
– Что, все вам Леха рассказал? – спросил веселый молодчик миролюбиво. – Вот и хорошо. Так что вы теперь должны быть в курсе. Мы не милиция, мы ребята добрые, хорошие, бояться нас… необходимо, – и он опять заржал своей шутке. – Но если все расскажете, мы вас обижать не будем. Нам и знать-то всего надо, откуда у вас столько наркоты было и не прячете ли вы еще чего. Потому что наркотики – дело грязное, а вы ребятки чистенькие, зачем вам мараться. Это наше дело. Ну так? – он выжидательно склонил голову.
Эльза посмотрела на Гордеева: рассказывать, не рассказывать. Тот кивнул. И Эльза в который уже раз начала свою длинную историю. Не всю, конечно. Московскую ее часть – про Инсарова, про арест, про наркотики.
– А потом куда ж ты полетела, пташка?
– На юг, – решила не вдаваться в подробности Эльза. – К знакомым.
– К этому хахалю, что ль? – кивнул молодчик на Гордеева. Эльза ответить не успела. За нее ответил Гордеев:
– Да, ко мне.
– Ага, понятненько, – протянул молодчик, – все правильно. Муженька, значит, посадили, отчего на стороне не поразвлечься?
Эльза не стала вступать в спор. В конце концов, пускай думают что хотят, устало решила она. Ей теперь уже ничего не надо было, лишь бы ее наконец оставили в покое.
– Я вам все рассказала. Когда вы нас отпустите?
– Подождите, подождите, – молодчик широко улыбнулся. – Не все сразу. Надо ж проверить. А вдруг ты наврала нам. Куда мы тебя отпустим? А вдруг ты опять на юга рванешь вон к нему, – он кивнул на Гордеева. – Тем более что прописочка-то у гражданинчика московская, – он лениво пролистал паспорт Гордеева, изъятый у него уже на квартире у Эльзы.
– Родные у меня там, – пояснил Гордеев. – В Мисхоре живут.
– Ладно-ладно, – кивнул молодчик, – там разберемся. Родные так родные. Тут не это главное, ребятки. Главное – это то, что мы вас по-всякому выпустить уже не можем. Вы нас видели? Видели. А вдруг вы жаловаться в ментуру побежите? А ведь побежите же, по глазкам вашим честным-правильным вижу, что побежите. А на кой нам нужен такой геморрой? А? На кой, я вас спрашиваю? – он вдруг посерьезнел, даже, кажется, разозлился.
– Что же вы с нами собираетесь сделать? – Эльза уже даже не боялась: надоело. Если судьбе нравится развлекаться с ней, словно кошке с мышонком, то тут уже поспорить будет сложно. А сил на спор уже давно нет.
– Ну, не знаю, – молодчик мечтательно закатил глаза. – Может, на ужин зажарим. А может, варенье сварим. Ладно, топайте, надоело мне с вами калякать.
И тут же, словно по свистку, из-за двери вышли двое и проводили Гордеева и Эльзу обратно в вонючую комнату.
– Подожди, – обратился Гордеев к одному из них. – В сортир-то можно?
– Что, обкакался уже, мужичок? – тоном своего начальника усмехнулся охранник. – Да у вас тут такая вонь, что все равно – хоть прям здесь в уголок садись… Ладно, идем, только смотри, без глупостей. Барышня твоя опять же здесь. Только удобства у нас во дворе, ты уж извини.
То, что удобства у них располагались во дворе, было мне только на руку. Я мысленно подсчитал, сколько же здесь всего человек. Наш водитель, и тот, который с ним рядом сидел, да этот разудалый молодчик – явно здесь самый главный, да еще двое – всего пятеро. Но мало ли сколько еще может быть в доме. Хотя как-то тихо, не слышно было больше никого. Может, спят… а может, дисциплина у них такая. Эх, и зачем я только машину отпустил у дома Эльзы? Какой черт дернул? Расслабился… Единственная очень хорошая вещь в этой ситуации – это что в паспорте не указывается профессия. И что остальных документов у меня с собой не было: только наш паспорт и загран. Однако же хватит рассуждать, пора действовать. Я выдернул из деревянной стенки сортира гвоздь, на который вешалась туалетная бумага, так, на всякий случай. Какое-никакое, а все же оружие. Глянул в щелочку между досками. Мой охранник, кажется, уже начал волноваться. Наконец подошел к двери:
– Эй, ты что там, утопиться решил?
Я был готов к этому – с размаху распахнул дверь, мысленно молясь только о том, чтобы старенький сортир не сломался вместо охранника. Но строение выдержало. Парень лежал на земле без сознания. Я решил не оказывать ему первую помощь, хоть это и не совсем хорошо с моей стороны, а сразу дать отсюда деру, пока мое отсутствие не стало очень заметно. Конечно, я рисковал. Прежде всего Эльзой. Но других вариантов у меня в голове не намечалось, а было абсолютно неизвестно, сколько у меня есть времени на придумывание этих вариантов.
Все-таки наше счастье, что нас привезли не на какую-нибудь крутую дачу, а сюда, видно, здесь участок кого-то попроще. Попробуй на крутых дачах допроситься у кого-нибудь телефона. А здесь, перемахнув через забор, я почти сразу наткнулся на весьма милую старушенцию, которая даже не заорала при моем появлении, а лишь тихонько вскрикнула.
Я включил свое обаяние на полную мощность, хотя вряд ли от него осталось что-то после нескольких часов, проведенных в самолете, а потом еще нескольких – в компании бомжа. Объяснил старушенции ситуацию, даже и придумывать ничего не стал: видно было, что старушка соседей очень не любит. В общем, когда наконец подоспел ее муж, услышавший таки ее возглас при моем появлении, мы уже обо всем договорились.
К счастью, Грязнов ответил сразу. Все-таки удача еще меня не покинула.
– Слава, тут возникла проблема, – сказал я. – Без тебя решить ну никак не получается, – я объяснил ему, где мы находимся – старушка подсказала. – Только ты возьми с собой людей…
– Ладно уж, – усмехнулся Грязнов. – Вы там сами-то как, продержитесь?
– Надеюсь, – вздохнул я.
– Еду, – понял Грязнов.
Описывать подвиги доблестного московского ОМОНа – дело несложное. Грязнов не подкачал, они появились на месте уже через сорок минут. Все как положено: с вертолетом, мегафоном, оцеплением. Эдакая небольшая армия на учениях. Деваться бандитам было уже просто некуда – Эльзу и Леху они выдали фактически сразу. Хотя, если честно, без компании Лехи я вполне мог бы обойтись.
Глава 18
Несмотря на все меры предосторожности, пламя костра горячими искрами все-таки перекинулось на фанерные лачуги белых колонистов – загорелось сразу в нескольких местах. Где-то на крыше зачадил смоляной рубероид, где-то вспыхнула копна сухого прошлогоднего сена. И грозно загудел большой пожар.
Перепуганные колонисты сперва пытались тушить, так сказать, вручную, дружно поливая мечущиеся языки красного пламени из ведер простой озерной водой, но, видя всю бесперспективность таких жалких усилий, многие кинулись в самые дальние и поэтому пока еще не тронутые огнем халупы – спасать собственные небогатые пожитки.
– Черных зовите! – истерически взвизгнула какая-то чумазая от копоти женщина, прикрывая ладонью расцарапанную грудь. – Пусть помогут!
Но никто не слышал. Во всеобщей суматохе не обращали внимания даже на то, как кто-то, весь объятый пламенем, как безумный, катался по траве, пытаясь сбить огонь с одежды.
– Где черные? – широкоплечий мужчина с красным от жара лицом в обгоревшем белом рубище колотил кулаками в двери двухэтажного «господского» дома. – Откройте! Солнце, открывай по-хорошему!
И двери неожиданно распахнулись под его ударами.
– Идите все сюда! – крикнул мужчина. – Тут что-то не так…
– Осторожнее! – крикнули ему из толпы, снующей на пожарище. – Они там забаррикадировались. Как всегда… Отгородились от всех напастей! И ждут!
– Только сунешься – так отделают!
Любопытный мужчина отважно заглянул внутрь.
– Зовите, зовите черных! – снова заголосила женщина. – А то мы и их подожжем! Пускай сами понюхают народного горя!
– Во все ноздри! – подзадоривал ее старичок с обгорелой седой бородой. – Эй, девки, идите все сюда! Сейчас будем черных щ-щупать!
– Идите сюда! – широкоплечий мужчина машет рукой уже из мрачной глубины дверного проема.
– А что! И пойдем! – молодая женщина подхватила горящую палку. – Хватит, набоялись! Пусть теперь и они немножко поволнуются!
И резво побежала к дому.
– Давай, бабы! – вслед за первой женщиной к дому Минаева бросилась толпа с горящими палками, досками. – Навались, мужики! А то… Ишь, хотели людей живьем жечь!
– Давай их самих погреем! Пора!
– Посвети сюда! Что тут у них прячется?
Разгоряченная толпа с шумом ворвалась в дом.
– Черные, выходи на расправу! Пришло ваше время! Мы вас проверять пришли! Где тут у вас… святость и милосердие?
– Солнце! Солнце, выходи! Солнце, скажи им, чтобы вышли!
Искали все, искали во всех комнатах, во всех чуланах, во всех закутках. Но, увы, ни в сыром подвале, ни на первом, ни на втором этаже, ни на пыльном чердаке они никого не обнаружили. Ни души! Только повсюду разбросанные вещи – черные балахоны, повязки…
