Вера Степановна Лонгинова дважды выходила замуж. Первый ее муж умер, будучи не в состоянии вынести жестоких мук ревности; а второй пережил горячо любимую жену и, простив ей бесчисленные измены, продолжал ее оплакивать до самой своей смерти. Со вторым мужем Вера Степановна в очередной раз сменила фамилию и место жительства. Она стала называться мадам Англес, переехала за границу, так как ее новый супруг служил в дипломатическом корпусе, а через год родила сына.
Удовольствия, судя по всему, продлевают жизнь: Вера Степановна Англес покинула сей бренный мир в весьма и весьма преклонном возрасте. Умри она на пару часов позже - дождалась бы появления на свет своей внучки. Увы! Этого счастья судьба ее лишила.
Далее сообщалось, что вторая часть эпистолярного наследия нескольких поколений Лонгиновых считается утерянной. Возможно, какие-то фрагменты его рассеяны по музейным или частным архивам. Поскольку потомки Лонгиновых в России проживали на территории Новгородской и Псковской областей, то с большой долей вероятности части архива находятся именно там. Среди перечисленных маленьких городков и поселков российской глубинки в глаза Еве бросился Костров. Его упоминала Римма Лудкина… она оттуда родом. Из Кострова приехала и ее подруга Мария Симанская.
Ева задумалась. В случайные совпадения она не верила. Любая случайность при ближайшем рассмотрении оказывается закономерностью. Может быть, Феликс Мартов тоже из Кострова или у него там есть родня? А как насчет господина Михалина? Не костровские ли корни у бывшего гимнаста?
Пусть так, рассуждала Ева. Но каким образом события, описанные в статье и архивных материалах, связаны с убийством? Кто-то решил защитить доброе имя семьи Лонгиновых? Смешно. Прошло столько лет! Кого в наше время волнует чья-то любвеобильность, распущенность, сексуальная несдержанность и прочие подобные вещи? «Желтая пресса» и не такие подробности обсасывает на страницах своих изданий, а все герои скандальных публикаций продолжают спокойно жить и здравствовать. На жизнь журналистов, если только они не суют нос в политику и криминал, тоже никто не покушается. А тут что? Старая сказка о колдовстве, перемешанном с семейным преданием о даме легкого поведения. Здесь нет мотива для убийства.
«Но в Кострове тоже кого-то убили! - осенило Еву. - Какого-то Сергея Вершинина. Это уже не шутки. Хотя… к сожалению, убийство тоже давно перестало быть из ряда вон выходящим событием».
Она едва дождалась Всеслава, бродя по квартире из комнаты в комнату. Тревожные мысли одолевали ее. Снова и снова Ева возвращалась к статье Панкрата Раздольного «Невыразимое имя». Очевидно, что статья не окончена, но продолжения уже не будет. Кстати, почему она так называется? Невыразимое имя… кого?
Ничего путного ей на ум не приходило.
Смирнов явился поздно, погруженный в раздумья. Ужинали молча. Еве не терпелось поделиться с ним своими догадками.
- Я нашла материалы из архива Лонгиновых, которыми пользовался… Панкрат Раздольный! - торжественно заявила она.
Глаза сыщика на миг просветлели, он вынырнул из своих мыслей и взглянул на Еву с проблеском интереса. Который, впрочем, потух после того, как она все рассказала. Допустим, архивные данные изучал Феликс Мартов; допустим, их изучал еще кто-то… это никак не объясняло причины убийства и, следовательно, не приближало к убийце. А содержание этих самых материалов и вовсе смехотворно.
Он пробежал глазами по листкам, и его настроение окончательно испортилось.
- Ева! Мы с тобой не в тупике. Мы в каменном мешке, откуда нет выхода! - с притворным трагизмом воскликнул Всеслав. - Что прикажешь делать дальше? Куда идти? Кого искать?
Притворялся он совсем чуть-чуть, потому что действительно не знал, как быть.
- Ехать в Костров! - решительно сказала Ева. - Немедленно. Завтра же!
- Послуша-а-ай, это несерьезно, - возмутился сыщик. - При чем Костров? Что там делать? Ловить полоумного Лудкина? Или выяснять, как один ревнивец прикончил другого? Возможен вариант - влюбленный безумец убрал с дороги счастливого соперника! И то и другое - пошло и скучно… ты не находишь?
- Посмотри сюда! - сердито сказала Ева, тыкая пальцем в измятый листок. - Видишь?
- Что?
- Костров! В этом городке могут проживать потомки Лонгиновых! Как ты не понимаешь…
- Какие потомки? - раздраженно перебил ее Смирнов. - Полагаешь, Мартова прикончил кто-то из Лонгиновых, защищая фамильную честь? Ева, я тебя умоляю! Мы живем в двадцать первом веке!
И тут в его памяти сама собой всплыла фраза, произнесенная Риммой: «Вершинин лежал в беседке мертвый, с ножом в груди».
- С ножом в груди… - пробормотал сыщик. - С ножом в груди. И Мартов лежал с ножом в груди… Погоди-ка! - остановил он Еву, готовую пуститься в пространные рассуждения. - Не мешай.
Мысли побегали по кругу, но так и не выстроились в упорядоченную цепочку и рассыпались на отдельные фрагменты.
- Кто еще лежал с ножом в груди? - удивленно спросила Ева.
- Сергей Вершинин. Убийство в Кострове, о котором рассказала Лудкина! Вершинин тоже был убит ножом.
- Ты разговаривал с Марией Симанской? Она пришла в себя?
- На несколько минут… и я не успел ни о чем ее расспросить. Мне надо позвонить! - всполошился Смирнов. - О, черт! У них же нет телефона! Завтра утром придется ехать. Симанской должно стать получше, и она сможет ответить на мои вопросы. А пока…
Он поспешно набрал номер родителей Мартова.
- Лаврентий Васильевич? Это Смирнов беспокоит. Вам знаком городок Костров? Нет? - Лихорадочное возбуждение на лице сыщика сменялось разочарованием. - Никогда не слышали такого названия? Анастасия Юрьевна тоже? Спасибо… Извините за поздний звонок.
- Мартовы о Кострове ничего не знают? - уточнила Ева.
Славка удрученно покачал головой. Номер господина Михалина он набирал уже без энтузиазма. Тарас Дмитриевич не спал, пребывая в легком опьянении.
- Костров? - с недоумением переспросил он. - Это кто такой?
- Не кто, а что! Название города. Приходилось слышать или бывать?
- В Кострове? Нет… никогда, - невнятно ответил Михалин. - А где это?
Смирнов еще на что-то надеялся.
- А господин Мартов не упоминал о Кострове? Вы не торопитесь, Тарас Дмитриевич, подумайте, - с нажимом произнес он. - Может быть, он туда ездил по делам? Или у него там были знакомые?
На другом конце трубки повисло молчание.
- Не припоминаю, - наконец вымолвил бывший гимнаст. - Ничего такого… Нет. Костров… первый раз слышу!
- К Феликсу Лаврентьевичу не приезжали гости из Кострова? - не сдавался Всеслав.
- Нет, кажется… во всяком случае, я об этом не знал.
- Не торопитесь, подумайте - без особой надежды повторил сыщик. - Возможно, незначительный эпизод…
- Не торопиться?! - вдруг перебил его Михалин. - Вам легко говорить! У нас… вернее, у вас… осталось пять дней!
В трубке раздались гудки. Брови Смирнова поползли вверх.
- Что он имеет в виду? То шесть дней осталось, то пять… Что за сроки? И кто их установил?
Только сейчас он почувствовал, как сильно хочет спать. Часы показывали половину первого ночи.
- Возьми эти листки, - не выказывая ни малейшей жалости, сказала Ева. - И прочитай их внимательно.
Смирнов добросовестно попытался исполнить обещанное, но сон распорядился иначе. Едва добравшись до подушки, сыщик провалился в блаженную дремоту и проспал до утра без мыслей и сновидений.
В ночи шел снег. Крупные снежинки залетали из черноты открытой форточки в комнату, опускались на подоконник и таяли… Они знали все и обо всем, не обременяя себя ни пристрастиями, ни мучительными сомнениями, и проживали свое время мимолетно, превращаясь из замысловатого кристалла в простую капельку влаги, которая испарялась, чтобы возвратиться туда, откуда она пришла. Вечное движение по кругу…
***
К утру Римма позволила себе отдохнуть. Маше стало лучше - жар уменьшился, дыхание выровнялось, и беспокойный бред сменился крепким сном. Антибиотики отлично делали свое дело.
Настойчивый звонок Смирнова разбудил подруг. Маша открыла глаза, попросила горячего чаю.
- Сейчас, потерпи минутку, - улыбнулась Лудкина. - Пойду, открою. Кого это с утра принесло?
Визит Смирнова не удивил ее.
- А, это вы? Я почему-то догадалась. Если бы кто-то другой пришел, не впустила бы. Мы с Людмилой… то есть Машей решили никому не открывать.
- Правильно, - кивнул сыщик. - Так спокойнее. И вам, и мне.
Римма зевнула, застеснялась.
- Извините… я опять не выспалась. Делала уколы по часам, как врач велел. Просто с ног валюсь! Зато Маше полегчало.
- Я могу с ней поговорить?
- Ну… раз это необходимо… я ее спрошу.
Она сделала чай и понесла чашку в комнату к подруге. Вернулась притихшая, задумчивая.
- Маша согласна ответить на ваши вопросы… только наедине. Вы идите, а я посплю чуток. Ладно?
Лудкина заснула мгновенно, накрывшись с головой шерстяным пледом. И уже не слышала, как Всеслав потушил свет, закрыл за собой дверь гостиной и отправился в комнату Маши.
