Мы с вами через цепь раздражителей — зрительные, обонятельные, тактильные — запустили некий врожденный механизм, который ученые называют запечатлением или импритингом. Все это наложилось на твою способность создавать синхронизацию, в результате чего оказались здесь.
— По второму пункту вопросов нет. — подумав, сказал я. — А импритинг тут каким боком?
— Я обратила внимание на то, как все себя ведут. — пояснила девушка. — В частности, Кузнецова, да и все остальные тоже.
— Как я себя веду? — тут же ощетинилась маршальская дочь.
— Неадекватно.
— Сама тут визжала минуту назад!
— И это тоже верно. Я действительно вела себя не так, как мне свойственно. Поэтому и считаю произошедшее формой импритинга. Во время создания этого, — Маша обвела рукой окружающие Чертоги, — мы как-то запечатлели друг друга. Запустили какой-то химический процесс в мозгах, в результате которого стали взаимозависимы. От настроения, в частности. А Кузнецову еще триггерит, что она теперь Пичугу считает старшим. Как Лидера. Кстати, я тоже, но я не Дипломат, меня это не бесит. А ее прямо на части рвет.
— Правда? — я тут же повернулся к Наташе.
— Да пошел ты! — опять взорвалась княжна. И сразу без перехода разрыдалась. — Нельзя так! Ты же в голову, сволочь, лезешь?
Мне осталось только растерянно крутить головой. В смысле, в голову лезу. Я что-то уже ничего не понимаю!
К Кузнецовой тут же подсела толстушка Лиза, обняла ее и принялась успокаивать. И, к моему удивлению, Наташа покорно уткнулась в ее грудь, и продолжила хлюпать носом. Правда, что ли, взаимозависимость? Вот, блин, номер! Эмо-структура!
— Маша вроде права. — подал голос Игнат. — У меня тоже внутри какое-то странное понимание тебя главным. Не так, как раньше было.
— И у меня. — подтвердил Мельников.
— Ага. — следом за ним произнес Ландышев.
Я повернулся к Ире.
— А у тебя что?
Подруга лишь молча кивнула. Все остальные тоже согласно наклонили головы.
Блин, это что же получается? Я прописался, как Лидер в головах этих детишек. И все это приняли довольно спокойно. Кроме Кузнецовой, которая из-за своего типа, а так же воспитания и социального статуса, никак не могла смириться, что ощущает себя подчиненной бывшего школьного неудачника.
Прислушался к себе. Вроде, никаких изменений. Не чувствую себя Темным Властелином или кем-то вроде него. Как был собой, так собой и остался. Только ощущаю легкий гул, те самые сливающиеся в общий фон голоса, которые бесили меня в реале, не давая сосредоточится, а тут поутихли. Он никуда не делся, просто отступил как бы на край сознания.
— Народ, а кто-нибудь слышит шум? — спросил у остальных. — Что-то вроде…
— Болтовни множества людей в ресторане? — закончила за меня Малахова.
— Ага.
— Да, слышу. Сперва сильным был, а теперь, если внимания не обращать, то и не замечаю.
— У меня тоже. — поглаживающая княжну по спине Лиза Танк подняла руку, как примерная ученица на уроке. — Что это такое?
— Похоже, мысли. — произнесла Хакерша. — В смысле, наши мысли. Всех нас. Предположу, что мы в Чертогах слышим их плохо, поскольку в них здесь нет необходимости. А в реальности это будет проявляться сильнее. Надо проверить.
Надо, так надо. Правда, вот так сразу выйти не получилось. Пришлось сперва разбираться с механизмом выхода. Оказалось, что для этого тем, кто хоть немного относился к типу Наставника, нужно было синхронизироваться и распустить виар. Остальные вывалились сами.
Ребята вставали с мест, оглядывая себя и друг друга, а на мою голову сразу же навалился тот самый знакомый гул. Далеко не с первого раза мне удалось его отогнать на задний план, сделав почти таким же неслышным, как в Чертогах.
— Что-то я не слышу никаких мыслей. Один только сводящий с ума белый шум. — признался я сокомандниками.
— Наверное, нужно привыкнуть. Или научится этим пользоваться. — предположила Хакерша. Заоглядывалась по сторонам. — Кстати, а где та девушка? Тринадцатая?
— Я иду домой, а вы, если хотите, можете и дальше с этим разбираться! — гневно воскликнула Кузнецова, быстро двигаясь к выходу.
— Стоять! — приказал я.
Слово вылетело быстрее, чем я даже подумал о том, что девушку нужно остановить. И она замерла, будто налетела на невидимое препятствие.
— Ты!.. Как?.. — возмущенно воскликнула она. — Отпусти! Немедленно!
— Задержись еще немного, пожалуйста. — ослабляя давление попросил я. — Хочется тебе этого или нет, но мы уже Структура. Может быть не такая, как ты себе представляла, но точно — Структура. И разбираться во всем этом должны все вместе.
— Да-да! — тут же загудели все остальные.
И без всякой моей команды, а будто повинуясь невысказанному желанию, стали стаскивать в цент помещения туристические коврики. А я всего лишь подумал о том, что надо усесться поближе друг к другу!
Глядя на то, как члены команды, словно муравьи, готовят место для беседы, я подумал, что не так уж все и плохо. Дурных новостей только две. Первая — своих Чертогов я, кажется, лишился навсегда. В том смысле, что мне одному они больше не принадлежали, а стали общежитием для целой кучи новусов.
А еще спалил Куклу, и теперь мне нужно как-то объяснить существование тринадцатого члена команды, который может появляться только в виаре…
«Не только!» — хихикнул знакомый голосок.
— Кто у меня в голове? — тут же заорала Кузнецова. — Голос! Вы слышали этот голос?
Мне осталось только выругаться. Три. Три плохих новости.
Эпизод 16. Тверской бульвар
Кузнецова все-таки ушла. Я побоялся удерживать ее слишком долго — уровень сопротивления девушки был так высок, что можно было, не умея еще толком пользоваться новым навыком, ей навредить. А сделать ей больно я не мог. Просто не мог — при одной мысли об этом у меня в животе что-то обрывалось. Будто я замыслил… не знаю, родную сестру ножом исполосовать, вот.
Такой вот он, импритинг. Палка о двух концах. С одной стороны, не сразу, но начинаешь чувствовать члена Структуры, как какую-то часть себя, не совсем, но близко к этому. А с другой — приходится идти на уступки, если одна конкретная коза вдруг закусила удила.
Ну а строить разговор с человеком, который этого не хочет, такая себе идея. Себе дороже. Конечно, существовала опасность, что девушка, как только вернется домой, подробно
