– Так что вы видите, Изольда Николаевна? – спросил врач при очередной встрече.
– Я хочу видеть своего адвоката. Вы не имеете права держать в психушке здорового человека! – почти нормальным голосом потребовала Изольда.
– Хорошо, звоните. Вот телефон, – покладисто согласился врач.
Изольда позвонила своему адвокату Ивангеру, и тот очень удивился, узнав, где находится его клиентка…
Институт имени Склифосовского – это целый город, где новичок гарантированно потеряется, но Майор шел уверенно, как по стрелке компаса, не отклоняясь от нужного направления, и вскоре весь клан Семиглазовых, включая маленькую Сашу и Диму, стоял перед отделением токсикологии.
Сначала Дима не мог понять, отчего же Шпиля забрали именно в токсикологию, ведь он заработал не отравление и не был наркоманом, как Стасик, но Наталья объяснила: конечно же Гарик выглядит отравленным. Бледность, обезвоживание, потеря сознания. Любой медик взялся бы спасать парня именно от интоксикации.
– Нас сюда не пустят, – разнервничался Дима, – особенно такой толпой!
Катя успокаивающе положила ручку Диме на плечо.
– Предоставь это дело дяде Коле, – шепнула она, щекоча Диме ухо теплыми губами.
И он невольно улыбнулся. Действительно, что переживать, могущественный ведьмак не лыком шит, несмотря на простоватое лицо. Майор требовательно постучал в дверь. Открывать не спешили, поэтому он подергал ручку и постучал еще более требовательно. За дверью послышались шаркающие шаги и старческое ворчание. Створка распахнулась, на них уставилась старая санитарка в халате, покрытом застиранными пятнами йода. Из-под низко повязанной косынки торчали седые брови и моргали сердитые серые глаза, очень усталые.
– Ты чего барабанишь? – скандальным тоном осведомилась бабуля.
Майор широко улыбнулся и особым образом щелкнул пальцами перед носом грозной бабуси. Та немедленно заулыбалась, да так приветливо, словно после долгих обещаний к ней заглянули самые дорогие и желанные гости.
– Проходьте, проходьте! – засуетилась санитарка. – Ножки только вытирайте, я тут чистоту соблюдаю…
Майор завел бабуську в подсобку, где стояли швабры, провел рукой ей по лбу, и санитарка притулилась к стене, провалившись в глубокий сон. На посту медсестры не было, а из ординаторской доносились голоса и звяканье чайной посуды. Наталья подошла на цыпочках к приоткрытой двери, прошептала что-то себе на ладонь и махнула рукой, словно посылая невидимый заряд в комнату. Звуки немедленно смолкли, словно кто-то повернул выключатель.
– У нас есть минут двадцать, – озабоченно сказала Наталья, – ищите Гарика!
Шпилевского они нашли буквально в следующей палате. Рядом с кроватью возвышалась капельница. Глаза у Гарика были открыты, но лицо абсолютно безучастное и такое бледное, что Катя расплакалась от жалости. Сосед Шпиля по палате был пугающе нежно-желтого цвета, он не проснулся и не пошевелился.
Майор встал возле двери, ведущей в коридор, а Катя и Саша под руководством Натальи начали готовить все для проведения обряда очищения Гарика от потусторонней скверны.
Катя с Натальей были одеты в черное, волосы спрятаны под платками. Они установили на полу множество свечей, из пакета Наталья достала веник, который разломала и положила на металлический поднос. Туда же отправились лоскуты ткани с нарисованными на них черными знаками. Обломки веника облили спиртом и подожгли. Еще она достала большую пластиковую бутылку с молоком, поставила на пол рядом с кроватью Гарика. И громким, ясным голосом начала читать заклинание:
Что сделали вы, то ведомо мне,Что делаю я, то неведомо вам.Все сокрушаю я и разрушаю.Как веревки, я свяжу вас,Как тенета, я превозмогу вас,Как петли, я изловлю вас.
Наталья протянула к огню руки и повернула их ладонями вверх. Глаза у нее были закрыты, а лицо сделалось прекрасным и незнакомым.
О, огонь, могучий первородный сын Ану,Блистательный и возвышенный отпрыск,Могучий, новоблещущий, нетленное имя, слава богов,Ты, возносящий жертвы небесным духам,Ты, творящий свет, согревающий и уничтожающий,Сокрушающий коварных и преступников,Сожигатель демонов, злодеев, семени колдуна и колдуньи,Ныне защити нас, заступись за нас и схвати злого,Восставшего на нас и противящегося нам!
Гарик вздохнул и зашевелился, взгляд его стал осмысленным, и было видно, что он удивлен и только сейчас начинает понимать, что находится в больнице. Наталья продолжала:
Ваши злые козни да разрушит Мардук.Ваш злой рот да наполнится прахом,Ваш пагубный язык да будет связан веревками.Трепещите, тайте и исчезните.Огнем, вашим сожигателем, будьте закляты.
Наталья залила огонь молоком из пластиковой бутылки. Последние капли вылила Гарику на лоб и особым образом их стерла. Обряд был завершен.
Маленькая Сашенька подошла к Шпилю и положила узкую ладошку к нему на лоб. Раздался треск, как от разряда статического электричества, голова Гарика мотнулась, и он потерял сознание.
– Уходим отсюда, – сказала Наталья, – мы сделали все, что надо. Теперь ваш Шпиль выкарабкается…
Когда после возвращения из Склифа Дима задремал, сидя в кресле, Катя загородила лампу большой раскрытой книгой, чтобы свет не бил ему в глаза, и пошла на кухню: ей очень захотелось выпить горячего чая.
Дима спал очень беспокойно, постанывал во сне, и снилась ему Лена, вся в белом, как невеста. Она, улыбаясь, расчесывала свои длинные густые русые волосы и приговаривала:
– Подстрелю тебя, потреблю душу, из твоих косточек терем выстрою, я из ребрышек полы выстелю, я из рук, из ног скамью сделаю, из головы чашу вымучу, а из суставчиков солью стаканчиков, я из крови твоей пива наварю, а сердце твое цепному псу поднесу.
Дима хотел что-то сказать, но беззвучно шевелил губами, голос отказал, а в левой половине груди ширилась и разрасталась страшная боль, он силился вздохнуть, но воздух не поступал в легкие, из горла вырвался хрип, который, по счастью, услышала Катя. Она бросилась в комнату: Дима был без сознания и бледный в синеву. Кулаки у него были судорожно сжаты, словно он собирался защищаться от кого-то.
– Мама! – закричала Катя изо всех сил.
Прибежала Наталья и склонилась над Димой.
– Воды сюда, быстро! – скомандовала она.
Катя бросилась на кухню и через минуту вернулась с большой кружкой.
– Он может захлебнуться! – с тревогой сказала Катя, подавая матери воду.
Но Наталья и не думала поить Диму. Она тонкой струйкой лила воду на дверную ручку и что-то шептала. Когда вода в кружке закончилась, Дима пришел в себя.
– Что это было со мной? – спросил он. – Мне снилась Лена…
– Приворот она на тебя делала, – ответила Наталья. – Черный…
– Но я ничего к ней не чувствую, – недоуменно произнес Дима.
– Знаешь, какое самое лучшее средство от любого приворота? – Наталья вопросительно посмотрела на Диму, и тот отрицательно помотал головой. – Любовь! Настоящая любовь…
Ночь Дима с Катей провели, упиваясь любовью и нежностью. Дима был уверен, что теперь они точно поженятся, будут жить долго и счастливо и умрут в один день. Раньше он недоумевал, какое же счастье в том, чтобы скончаться одновременно? И только теперь, боясь пошевелить плечом, на котором покоилась растрепанная Катина голова, понял. Это для того, чтобы не было страданий от невосполнимой утраты, от разлуки.
Сейчас в их жизнь вмешались сны, переплетаясь с реальностью и неся нешуточную угрозу. Катя спала беспокойно: снилась ей Нора. Она смотрела своим холодным, льдистым взглядом, а у самых ее ног, до звона струны натягивая крепкую цепь, бесновался в ошейнике то ли огромный варан, то ли маленький дракон. Глаза его горели адским пламенем, мощные лапы с кривыми и острыми когтями скребли податливую землю, а гибкий хвост, усеянный роговыми выростами, поднимал пыль, щелкая, словно кнут.
И такая энергия ненависти исходила от этой парочки, что у Кати сжалось горло, и она начала задыхаться, с каждой секундой ей все больше не хватало воздуха. Нора чуть-чуть отпустила цепь, и отвратительная тварь легко приблизилась к Кате. Взмах хвоста, и на щеке девушки появились кровоточащие язвы. Боль была острой, неожиданной. Катя поняла, что шипы на хвосте ядовиты, яд проник в нее и теперь она отравлена. Судорога прошла по ее рукам и ногам, парализуя движения, сердце сжалось и умолкло, отказываясь качать отравленную кровь.
Нора молча смотрела на нее – насмешливо и радостно. Когда Катю стало покидать сознание, ведьма подмигнула ей, но веселое выражение ее лица тут же изменилось на озабоченное. Катя, словно сквозь туман, увидела прадеда – седого есаула в казачьей гимнастерке цвета хаки, синих галифе с красными лампасами и белой папахе, который, выставив перед собой руки, шел на Нору, отталкивая ее от себя открытыми ладонями – от них исходили едва заметные в воздухе голубоватые силовые линии… Есаул встал перед Норой, сверля ее взглядом таких же голубых, как и у нее, глаз.
