— Вы не можете ничего делать без чрезмерных эмоций, — сказал он с насмешкой. — Зачем все осложнять?
Рейн задала себе тот же вопрос, подумав, как быстро все произошло и совсем не так, как ей представлялось. Она знала, что у него были все причины сердиться, стыдиться и чувствовать неуверенность в себе. Она не смогла ничего объяснить ему, не раскрывая всей силы своего влечения, а без этого она могла лишь предполагать, что подумал о ней Кайл. Вероятно, что с ее стороны это был обман. Или хуже. Не видя, как можно спасти положение, она решила уйти и произнесла нетерпеливо:
— Пожалуйста, отвезите меня домой.
Она не надеялась, что Кайл не послушает ее, а он встал, взял со стула спортивную куртку и сказал:
— Я отвезу вас домой, Рейн. Но это последний раз, когда я разрешаю вам сбежать. Между нами все остается по-прежнему. Свадьба будет. Я уверен, что вы вряд ли откажетесь от того, что мы предложили Стивену. К тому же ваша оскорбленная мораль… или как это называется… вновь на своем месте. Удивительно, что одно и то же маленькое слово мы понимаем по-разному. Ну что ж, это хороший урок. — Он улыбнулся. — Доверие ничто без обязательства.
8
— Надеюсь, Кайл не доставил вам неудобств, оставив вас здесь со мной?
Рейн сразу же повернула голову, перестав любоваться статной лошадью, которая до этого приковывала ее внимание, и улыбнулась пожилому мужчине, севшему около нее. Посмотрев на Бенедикта-старшего, Рейн подумала: вот каким будет Кайл через двадцать лет. Между отцом и сыном было большое внешнее сходство, хотя Дэвид Бенедикт был, вероятно, на два дюйма ниже и немного стройнее. Он был атлетического телосложения, гибкий и плотный, что действительно свидетельствовало о регулярных занятиях теннисом и ручным мячом (об этом ей сказал Кайл). Она также знала, откуда у него этот красивый загар, контрастно подчеркивающий седину волос, — он был поклонником и горных лыж, причем из очередной поездки в альпийский лагерь вернулся совсем недавно. Глазами отец и сын тоже походили друг на друга — у обоих они были ярко-синие, хоти у отца в них запечатлелась вселенная усталость. Словом, это был красивый человек. И обаятельный, хотя имел довольно циничный нрав, к которому надо было привыкнуть.
— Совсем нет, мистер Бенедикт, — ответила Рейн на его вопрос, и она действительно так думала. — Я с удовольствием смотрела, как все здесь прекрасно.
Сидя на стульях в освещенной солнцем комнате, они видели перед собой через окно панораму конюшен, выстроенных позади массивного дома в германском стиле, за которыми виднелись известные всей округе фермы, простиравшиеся, насколько видел глаз. Правда, эта земля не обрабатывалась Бенедиктами в течение нескольких поколений, о чем Кайл рассказал ей еще в машине, однако и в прошлом их предки жили здесь хорошо. Как и у них, главное сельскохозяйственное состояние Дэвида Бенедикта составлял скот, выращиваемый на зимних пастбищах. Что же касается нескольких американских и английских верховых лошадей, включая черного жеребца-производителя, на котором несколько минут назад ускакал Кайл, то их здесь держали для удовольствия.
Этот прекрасный семейный дом, как и многие старинные жилища Филадельфии, мог показаться историческим, поражая воображение своими колоннами, богатыми гобеленами и коврами, а также каминами, сложенными почти в каждой комнате. Но Рейн нашла его размеры и богатство достаточно безвкусными и была рада, что Кайл не планировал поселиться здесь после женитьбы. Недаром он сам переехал отсюда, чтобы жить поближе к месту работы, вследствие чего Дэвид Бенедикт остался на долгое время один и у него сформировался свой стереотип жизни. Так или иначе Рейн не хотела приводить своего малыша под эту крышу, несмотря на предложение, сделанное Бенедиктом-старшим уже через несколько минут, после знакомства с будущей снохой.
Интересно, думала Рейн, поглядывая на него, только ли внешнее сходство было у них с Кайлом общим, а Дэвид, видимо, угадав ее мысли, усмехнулся и опять принялся за свое:
— Вы, конечно, сюда не переедете? Напрасно. Мы могли бы превратить одно верхнее крыло жилое помещение. Там места больше, чем нужно для игр ребенка, и я держу достаточно народа, чтобы вам не пришлось, как в городе, приглашать приходящую няню. — Он протянул ей руку как бы за утешением. — Я знаю, мне не следовало поднимать снова этот вопрос. Сын сказал ясно, когда звонил мне вчера вечером, что его дом станет вашим жильем. Но вы же можете винить меня за то, что я хотел бы другого решения. Я мечтаю, чтобы все Бенедикты опять собрались под одним кровом.
— Так и будет, — успокаивала его Рейн. — Только не каждый день. Все так делают. Вы будете восхищаться Стивеном, — добавила она с абсолютной уверенностью.
— Я вижу, что вы и Кайл не расходитесь во мнении по этому пункту. Он, конечно, лечил и лечит многих малышей, но никто из них не был для него так дорог, как этот мальчик. Вообразите мое удивление, когда я, вернувшись из Вермонта вчера вечером, узнал, что мой Кайл приобрел разом невесту и сына! Он обещал, что я увижу и внука через несколько дней. Теперь, когда Стивен нашел себе маму и папу, я понимаю осторожность Кайла, который не хочет вешать на него еще и дедушку.
— Он узнал, что у него будут новые родители только три дня назад. — Рейн слабо улыбнулась. — Ваш сын умеет убеждать и детей и взрослых, мистер Бенедикт. Он добился разрешения на временную опеку Стивена меньше, чем за неделю. Процесс усыновления будет труднее, но мы не видим особых проблем, кроме времени.
— Это время вы можете тоже использовать для обоюдной пользы. Узнать друг друга лучше как муж и жена, научиться быть родителями. А вам, Рейн, этот срок позволит постепенно привыкнуть к сочетанию материнства с нагрузками вашей профессии. Кайл говорил, что вы с партнершей владеете магазином и собираетесь продолжать работать. Я восхищен этим. Женщине нужен свой интерес и за пределами домашнего очага. — Он одобрительно улыбнулся. — И зовите меня просто Дэвид, если не трудно. Я не прошу вас звать меня папочкой. Вы, вероятно, так звали своего папу?
Значит, Кайл не все рассказал ему о ее судьбе. Деликатно с его стороны. Но, пожалуй, слишком.
— У меня нет семьи, Дэвид. Я воспитывалась в детских домах, — откровенно призналась Рейн, и его синие глаза сузились.
— Тогда это все объясняет.
— Что объясняет?
— Те качества, которые вижу в вас. Загадочность, например. Или обостренное чувство самостоятельности. И прежде чем вы обидитесь, позвольте мне сказать вам, что я нахожу вас очень привлекательной. И, смею сказать, моего сына тоже. — Его улыбка на секунду показалась циничной. — Он редко добивался связи с кем-либо из женщин до настоящего времени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
