Когда подошла их очередь, десятник, быстро стрельнув глазами в сторону Джефа, сноровисто опечатал мечи и, приняв от них плату за проезд, тут же пропустил в город.
— Я вижу, тебя здесь знают, и не просто знают, но еще и уважают, — ухмыльнувшись, проговорил Андрей.
— Этот идиот попытался качать свои права в прошлый мой приезд, пришлось объяснить ему, насколько он не прав, задирая ветерана графской дружины. Положено тебе брать пени с каждого вооруженного, въезжающего в город, так не старайся поиметь целый шиллинг.
— И что было?
— Дошло до того, что пришлось вызывать капитана стражи, — ухмыльнувшись, продолжал Джеф. — Тот быстро разобрался, что к чему, и десятник тут же лишился половины своего месячного содержания, ну и еще какие-то там их заморочки. В общем, как видишь — подействовало.
— Да уж, вижу. С тобой лучше не связываться.
— Не только со мной, а с любым ветераном. Граф знает, что каждый ветеран, даже закончив у него службу, никогда не станет просто еще одним подданным, каждый из нас нечто большее. Фактически мы продолжаем нести службу, и на каждого из нас он может рассчитывать. Двадцать лет так просто не вычеркнешь. Вот так вот.
На этот раз Йорк понравился Андрею куда больше. Улицы были относительно чисты, во всяком случае, четко просматривалась каменная мостовая, которую еще не успели сильно загадить после недавно прошедшего ливня. Эндрю был прав, улицы города были хорошо спроектированы, везде были выдержаны нужные уклоны, что позволяло потокам дождевой воды практически начисто вымывать мостовые. Нет, конечно, запахи стояли далеко не идеальные, но того, что он наблюдал по весне, не было и в помине.
Не слишком заморачиваясь, путники направились сразу к подворью Дуврской торговой гильдии. Эндрю обещал, что Андрею там будут всегда рады.
Приказчик и в самом деле принял их весьма радушно, вероятно, до слез заинструктированный Эндрю. Правда, его несколько смутило количество лошадей. Сейчас был самый разгар торговли, мало того, готовилось празднование дня основания города, а это всегда знаменовалось ярмаркой, так что на подворье было весьма тесно, как раз сегодня пришли еще два каравана, на завтра, в крайнем случае послезавтра, ожидалось прибытие и самого Эндрю с большим караваном. Все конюшни были просто переполнены, но доверенный Бэлтона не занимал бы свое место, если бы не был достаточно расторопен, а с Андреем он предпочитал быть особенно расторопным, зная, чем обязан ему его работодатель, и как он относится к своему долгу.
— Господин Андрэ, я прошу прощения, но вы понимаете, в какое время вы приехали. Я, конечно, имею недвусмысленные распоряжения господина Бэлтона, но к сожалению…
— Я все понимаю и абсолютно не в претензии, но хоть как-то уход лошадям обеспечить можно? Цена не имеет значения.
— Что вы, господин Андрэ, — поспешно замахал руками приказчик, — о деньгах речь вообще не идет, просто вы не станете возражать, если я размещу ваших лошадей в другом месте? Разумеется, кроме тех, что под вами, эти будут здесь у вас под рукой, но заводные…
— Я буду признателен, если вы сможете все устроить таким образом. Вот только…
— Насчет поклажи не волнуйтесь, — тут же поняв, о чем речь, приказчик поспешил развеять всяческие сомнения. — Поклажа, седла, сбруя — все останется на нашем складе.
— Вот и замечательно.
Покончив со своим движимым имуществом, Андрей и Джеф направились в «Бойцовский петух». Гостиница встретила их все такой же чистой, с приятными ароматами готовых блюд и все так же приветливым хозяином. Даниэль не скрывал своего удовольствия от того, что этот щедрый постоялец вновь решил воспользоваться его гостеприимством, вот только цены в этот раз несколько отличались. Еще бы, не каждый день бывают ярмарки. Убедившись, что повышенная плата не является препятствием, и что они вполне обойдутся одной комнатой на двоих, Даниэль тут же препроводил их в назначенные апартаменты. Впрочем, апартаменты состояли из одной небольшой комнаты с двумя топчанами. Что и говорить, постоянные клиенты пользовались приоритетным правом на лучшие и просторные комнаты, Андрей прекрасно понимал это и не переживал попусту. В конце концов, ему нужно было место, где бы он мог переночевать и поесть нормальную еду, он не собирался устраивать приемы или проводить целые дни под крышей гостиницы.
За время совместных походов в баню Джеф успел привыкнуть к тому, что чистым быть гораздо комфортнее — к хорошему привыкаешь быстро. Поэтому они не преминули принять ванну в двух подготовленных по их просьбе лоханях. Впрочем, Джеф тут же разочарованно заметил:
— При такой помывке будешь ничуть не чище, чем искупавшись в реке.
— Так не мойся.
— Ага. Вот все брошу… Сами пристрастили меня. Я все время поездки только и думал о том, чтобы отмыться, весь иззуделся. Все. Хочу в баню.
— Ну, извини.
— А может подсказать Даниэлю…
— Подскажи. Но только бесполезно это. У вас почему-то не приветствуются регулярные омовения. Два раза в год — более чем достаточно, а то и вовсе два раза в жизни.
— А почему ты говоришь «у вас»?
— Потому что я моюсь регулярно.
— Я тоже.
— Извини. Об этом я как то забыл. Значит, у них.
Плотно поужинав после омовения, они наконец почувствовали себя полноценными людьми. И все бы хорошо, если бы приказчик не ошибся. Вернее, он не ошибся, да вот только господин Бэлтон спешил на ярмарку так, что его караван прибыл в город с последними лучами солнца, въехав в уже в практически закрывающиеся ворота.
Похмелье обещало быть жестоким.
Глава 10
— Послушай, Эндрю, я тут разговаривал с людьми и вот что выяснил. Оказывается, церковь сильно печется о крестьянах.
— Не только о крестьянах, — недовольно скривившись, проговорил купец, не скрывая своего неудовольствия. Вот чего ему вовсе не хотелось, так это вести подобные беседы. — Церковь вообще заботится о простолюдинах и всячески отстаивает их интересы, ведь это основная масса их так называемого стада, а хороший пастух всегда заботится о своем стаде.
— Настолько, что может организовать в их защиту крестовый поход?
— Именно.
— Но я слышал и о кабальных крестьянах.
— Опять неточно. Кабальными могут стать любые простолюдины. В основном из-за долгов, но можно попасть и за преступления против рыцаря. Ну, например, браконьерство или кражу.
— И что, нет никакой возможности освободиться?
— Слушай, Андрэ, я больше не могу, давай зайдем в какую-нибудь таверну. Мне нужно срочно промочить горло.
— Я ведь тебе уже говорил, что грань между похмельем и очередной пьянкой очень тонкая.
— Бла-бла-бла. Ну кто виноват, что тебе хватает одной кружки, чтобы оклематься, а мне этого мало. Все. Не отвечу больше ни на один вопрос, пока не позволишь мне опрокинуть кувшинчик вина.
— Так вот, — продолжил Эндрю, когда они вышли на улицу из попавшегося по пути кабачка. На его лице застыла блаженная улыбка, человека почувствовавшего необычайное облегчение. Впрочем, Андрей предполагал, что Эндрю все же переступил грань между похмельем и очередной пьянкой, друга слегка развезло. — Освободиться от кабалы довольно просто. Каждому преступлению, конечно, кроме тяжких и уж тем более против веры, соответствует некоторая сумма штрафа, уплати его — и ты свободен как ветер. Большинство кабальных усиленно занимаются сбором средств, чтобы выкупиться, и некоторые даже выкупаются, но большинство остаются в кабале. Причин несколько. Например, как бы мала ни была деревня с кабальными, там всегда найдется кабачок, где люди могут опрокинуть стаканчик винца и, конечно, оставить свои денежки, которые перетекают к сюзерену. Вторая причина в том, что любой землевладелец заинтересован в том, чтобы на его земле были работники — не только крестьяне, но и ремесленники, но при этом особой заботы о них рыцари не проявляют. Те работают и платят ему аренду, ну и ладно. О кабальных же они по настоящему заботятся, иногда наказывают, не без того, но всегда знают об их нуждах, об их проблемах и чаяниях, знают всех членов их семей. Случись беда — в первую очередь рыцарь бросится помогать именно кабальным, и именно по этой причине, а не для того, чтобы строже следить, деревня с кабальными располагается рядом с замком. Свободные могут просто уплатить аренду и сняться с места, и тогда у рыцаря останутся только его кабальные; они и есть основные гаранты его благополучия, а не арендаторы.
— Но я слышал, что крестьян нельзя взять в качестве добычи.
— Простолюдинов, — вновь поправил его Эндрю. — Да, нельзя, если они не кабальные, этих-то как раз можно. Более того, если простолюдин поднял оружие, то он сразу же становится на другую ступень и может оказаться военной добычей. Именно поэтому простолюдины не обучаются воинскому искусству, чтобы не вводить себя в соблазн взяться за оружие и погубить свою семью.
