Единицы северной денежно-весовой системы Древней Руси возникают за полвека до проникновения в Восточную Европу первых западноевропейских монет. Сферические гирьки новой системы распространяются уже в середине X в. Точно такие же гирьки в Скандинавии известны из комплексов еще IX в.[344] Эти гирьки распространяются не с Востока, как думал Т. Арне, а с Запада. Северная Русь заимствует в середине X в. западноевропейскую единицу не на основе употребления денария, а на основе употребления западных весовых единиц при сбыте на Запад ухудшившегося в весовом отношении дирхема.
Заимствуя одну из употреблявшихся на Западе единиц, Русь не переносила на свою почву западную систему. На основе заимствования мелкой единицы и употребления древнего русского денежного счета в северной Руси строится оригинальная система новых денежно-весовых единиц во главе со своеобразной гривной весом в 51,19 г. Эта система укрепляется в XI в., когда на место сбыта восточной монеты приходит потребление западноевропейского денария, нормы которого совпадают с нормами русской денежно-весовой системы. Не без влияния западных весовых единиц происходит, по-видимому, и укрупнение гривен кун в гривну серебра, вес которой повторяет вес западной марки.
По-иному происходит возникновение южной денежно-весовой системы. Южная Русь была оторвана от западных международных рынков торговли серебром. В середине X в. она вышла и из системы распространения восточного дирхема. Именно в этот момент укрепляются ее связи с Византией. В нумизматическом материале укрепление этих связей можно иллюстрировать прослеживаемым по кладам начавшимся во второй половине X в. появлением византийского милиарисия в русском обращении. Таких находок немного; известно всего около 30–40 единичных монет в составе куфических кладов и кладов денариев, однако подавляющее большинство находок приходится на последнюю четверть X–XI вв.[345] Следовательно, в это время возникает не только обособленность южнорусских территорий от остальных русских земель, но укрепляются их торговые связи с Византией. И мы видим, что в основу южной денежно-весовой системы ложится единица, производная от византийской литры – киевская литра. Система русского денежного счета сохраняется и порождает целый ряд мелких единиц, одной из которых являются русские сребреники.
Оба названных заимствования – явления позднего происхождения. До появления на Руси новых денежно-весовых систем в течение полутора столетий в Восточной Европе бытует гривна весом 68,22 г. К какому времени относится возникновение этой гривны? Откуда и каким путем она проникла в Русь? Эти вопросы настолько же сложны, насколько интересны.
И. И. Кауфман был глубоко убежден в заимствовании первоначальной русской весовой единицы с Востока. Однако этой единицей он считал 96-золотниковый фунт, который, как выяснилось, на Западе бытует задолго до появления его в Восточной Европе. Теория И. И. Кауфмана в целом оказалась ошибочной. Тем не менее вряд ли правильным будет вообще огульно отрицать возможность заимствования крупных единиц с Востока вместе с куфическим дирхемом. Во всяком случае, возможность такого заимствования следует проверить тем более, что сама система древнерусских весовых единиц, основанная на гривне весом 68,22 г, возникает не ранее начала IX в., т. е. с началом оживленной восточной торговли и связанного с ней активного проникновения на Русь серебряного дирхема.
Могла ли гривна весом 68,22 г быть заимствованной с Востока в начале IX в.? Некоторые основания для положительного ответа на этот вопрос как будто имеются. Гривна в 68,22 г находится в рациональном отношении к одной из арабских весовых единиц – к так называемому ратлю антиохийской группы, составляя ровно 1/8 последнего. Этот ратль впоследствии был известен на Руси под именем бухарского ансыря: «Ансырь досюда был Бухарский, весит пол 3 гривенки малых и 8 золотн., а всего в ансыре 128 золотников»[346].
Однако эти предположения не находят почвы в действительной истории русской денежно-весовой системы IX–X вв. В основе чеканки дирхема, обращавшегося на Руси, лежал не антиохийский ратль в 545,28 г, а иракский ратль в 409,32 г. Антиохийский ратль не применялся в чеканке и счете монет. Он был чисто весовой величиной. Если в основе иракского счетно-весового ратля лежал реальный дирхем-монета, то в основе антиохийского ратля лежала весовая теоретическая единица – легальный мискаль весом в 5,666… г.[347]
Следует особо отметить, что ни иракский, ни антиохийский ратли не были арабскими по своему происхождению. На средневековом Востоке иракский ратль точно повторяет вес золотой вавилонской мины (409,32 г), а антиохийский ратль повторяет вес серебряной вавилонской мины (545,75 г)[348]. Единицы ассиро-вавилонской системы, возникнув в глубокой древности, в дальнейшем получили распространение не только на Востоке, но и в Европе.
Для решения вопроса о происхождении древнейшей русской гривны важно то, что обозначающий ее термин широко распространен не только у восточных, но и у западных славян. Единство терминологии, несомненно, опирается на древнее единство самой весовой единицы. К сожалению, о величине некоторых западноевропейских гривен мы можем судить только по позднейшим данным. Однако и эти позднейшие гривны обнаруживают явное родство с серебряной вавилонской миной. 559,786 г весила моравская гривна, 565,786 г – одна из краковских гривен[349]. Родство древнейшей русской гривны с гривнами западных славян убеждает в том, что ее возникновение относится ко времени, более отдаленному, чем начало IX в. В IX в. подобное родство уже не могло возникнуть, т. к. для него не существовало оснований в необходимой для этого тесной экономической общности восточных и западных славян.
Само своеобразие русской денежно-весовой системы, которое свойственно ей с самого начала обращения дирхема в Восточной Европе, говорит о том, что русская денежная система образовалась не на пустом месте. Если бы структура вновь образующейся системы не опиралась на какие-то местные традиции, вместе с дирхемом была бы заимствована и чисто восточная система его чеканки. На Руси появился бы иракский ратль весом в 409 г, лежащий в основе чеканки дирхема, а гривна приравнялась бы 144, или 72, или 36, или 18 дирхемам-кунам. Между тем восточные славяне берут от Востока только куну-дирхем, а прочие единицы системы, в том числе и гривна, оказались с дирхемом в совершенно оригинальном соотношении. В русской системе в начале IX в. соединились два разнородных элемента – куна-дирхем, чеканенный на основе ратля в 409,32 г, и гривна, являющаяся теоретической частью иной единицы – древней серебряной вавилонской мины. Это кажущееся искусственным соединение разнородных элементов также свидетельствует не об одновременном их заимствовании, а скорее о предшествовании одного другому на территории Восточной Европы.
Поскольку в начале IX в. была заимствована куна-дирхем, гривна в 68,22 г должна быть, по-видимому, более древним элементом.
Возникновение этой весовой единицы, находящей ближайшие аналогии в единицах некоторых западнославянских народов, а терминологические аналогии у большинства западных и южных славян можно относить только ко времени общеславянского взаимодействия с римским миром, т. е. к первым векам н. э. В эту эпоху на всей территории расселения славян бытовала однообразная по своему типу и весу римская серебряная монета, употребление которой должно было порождать однообразные нормы ее приема[350]. В установлении метрологической связи норм приема римского денария в Восточной Европе с позднейшими нормами принятия дирхема лежит единственная, на наш взгляд, возможность установить древность весовой гривны, бытовавшей у восточных славян в IX – первой половине X в.
Мы имеем все основания отыскивать эту связь, т. к. она уже установлена для некоторых других мер. В настоящее время ни у кого не вызывает сомнений причина детальнейшего совпадения русских средневековых мер сыпучих тел – четверика и полосмины – с древними римскими мерами – амфореусом и медийном[351]. Это совпадение является генетическим, образовавшимся благодаря усвоению римских мер восточными славянами в начале н. э. Если на протяжении многих веков сохранились неизменными меры измерения хлеба, тем больше оснований ожидать такого же сохранения и мер измерения драгоценного металла. После того как прекратился ввоз серебра в виде римской монеты и вплоть до начала ввоза дирхема, Восточная Европа не пользовалась какими-либо другими источниками серебра. Следовательно, меры измерения металла, возникнув в первых веках н. э., не могли испытывать никаких чужеродных влияний вплоть до начала IX в.
Первостепенное значение для наших целей должно иметь определение наиболее характерной для кладов Восточной Европы группы серебряных римских монет. Выделив такую группу и установив ее весовую норму, мы сможем говорить и о восточнославянских нормах приема такой монеты. Разумеется, наиболее прямым и действенным путем для выделения определяющей группы монет могло бы явиться исследование самих кладов римского серебра. Однако римским монетам наших кладов менее, чем каким-либо другим, повезло в научной организации их хранения. Монеты этих кладов систематически и с особым рвением использовались для пополнения коллекций различных музеев, в силу чего клады разобщались и обезличивались. Фиксация кладов ограничивалась, в лучшем случае, подсчетом монет и суммарным описанием их хронологического состава. Детального взвешивания монет не производилось. Гибель кладов с коллекциями музеев Украины, подвергшихся разграблению фашистскими захватчиками в годы Отечественной войны, свела на нет те незначительные возможности, которые имелись для непосредственного метрологического изучения римских монет, бытовавших в Восточной Европе. Один из немногих кладов, сохранившихся неразобщенными, хранится в Эрмитаже, но, к сожалению, происхождение его не установлено. Ниже его метрологические данные использованы для контроля наших выводов.
