Мы устраиваемся у стойки бара, в углу, рядом с местом для официанток.
Бренди, которая всю ночь была воплощением скромности, заявляет, что должна нам о чем-то объявить, что лучше сделать это сейчас и не ждать до утра.
– Тем более, и так уже утро, верно? – добавляет она. – Я бы хотела, чтобы здесь были мама, тетя Мари и бабушка, но, в конце концов, я могу сообщить им завтра, вернее, сегодня.
– Мне можно послушать? – спрашивает друг Коли.
Чарри выглядит несколько подозрительно, но, похоже, не лишен некоторых достоинств. Хотя он лет на двадцать старше моей подруги, уступает ей двадцать сантиметров и двадцать килограммов и показывает все свои зубы каждый раз, как открывает рот. Когда мы приехали, Колифлор нас познакомила, а как только он направился к стойке бара, Бели ей заявила, морща нос.
– Тебе правда нравится этот тип? Фу! Он похож на убийцу Кеннеди! – потому что накануне вечером она посмотрела по телевизору фильм на эту тему.
В ответ Коли возмущенно произнесла:
– Черт возьми, откуда ты знаешь, какое лицо было у проклятого убийцы Кеннеди, ведь, насколько я знаю, этого негодяя так и не поймали? – Моя сестра пожала плечами и самым невинным голосом ответила, что, когда думала об убийце Кеннеди, она представляла как раз такое лицо, и ничего тут не попишешь.
– Да, конечно. Все могут послушать. – Бренди широко улыбается. – Итак… та-там! Я выхожу замуж!
Мы все смотрим на нее, раскрыв рты, и не только потому, что она сияет, как лампа. Бренди выглядит так, будто является главной актрисой нашего домашнего театра.
– Но… – Кармина наблюдает за ней с любопытством. – Ты нас разыгрываешь?
– Нет, конечно нет. Я выхожу замуж за Эдгара Ориоля! – выкрикивает она. – Он мне сделал предложение. Хотя это была моя идея.
– Все произошло очень быстро, – замечаю я.
– Брак – это кошмар! – Чарри смотрит на нее в паническом страхе.
– А в чем дело? Неудачный опыт, связанный с браком? – допрашивает его Бренди, хмуря брови.
– Неудачный опыт? Конечно, детка, чего еще можно ожидать от брака? – отвечает он, не обращая внимания на изумление Коли, которая взвешивает возможные последствия первого брака Чарри и его вероятную реакцию на угрозу новых брачных уз. – Понимаешь, для меня женитьба – это ловушка, если честно, я и так прекрасно устраиваюсь.
Сидящая рядом со мной Коли нервно пьет из своего стакана и бормочет так тихо, что слышу только я:
– Душа моя, соберись с силами, будь спокойна, ведь с тобой пребывает Господь. Ничего не бойся, ведь Бог слышит твои молитвы. – Потом она указывает стаканом на Чарри и кричит на него.
– Свинья! Этого ты мне не говорил!
Я смотрю на мужчину и делаю ему знак, давая понять, что ее не остановить. Он понимает меня и говорит, что, вероятно, пора ехать.
Усталым шагом мы направляемся к выходу. Коли отказалась заплатить за последнюю выпивку и теперь горько жалуется, что никто из тех, кто был женат, не чувствует уважения к узам брака.
– Если брак с Эдгаром тебя разочарует, ты дашь мне его номер телефона, ладно, Бренди? – говорит Коли и начинает стонать из-за переизбытка алкоголя и очередного разочарования. – Дерьмо, мои груди так и засохнут без применения, и я зря надеюсь?
Мы возвращаемся домой, предварительно высадив Коли у ее дома, и зажигаем свет только в коридоре, чтобы не разбудить маму, Гадор и детей. Мы по очереди ласкаем собаку, которая вяло рычит, позволяя себя гладить.
Я, как вор, пробираюсь в свою спальню и ощупываю стены и мебель, пока не нахожу свою кровать. Я слышу дыхание Гадор и Рубена. С тех пор как здесь спит малыш, в комнате чувствуется приятная атмосфера: что-то мягкое, беззащитное и успокаивающее. Иногда даже запах какашек кажется самым сладким в мире.
Я закрываю глаза, и мир, полный запахов, звуков, вкусов и ощущений, мгновенно исчезает.
Глава 32
– Кандела, проснись! – Моя мать наклонилась надо мной и безжалостно меня трясет. – Разве ты не слышишь, что ребенок плачет?
– Н-е-е-ет… нет, – сонно отвечаю я.
Рубен орет в своей колыбели. Моя мать берет его на руки и, слегка покачивая, прижимает к груди, чтобы он успокоился. У него красное лицо, он сжимает кулачки, требуя к себе внимания. Мне кажется странным, что Рубен так жалобно плачет, потому что он хороший ребенок и только иногда жалуется на переполненный желудок, избыток газов или грязные подгузники. Сейчас у него возмущенно дергаются губки, он набирает воздуха и снова начинает плакать, с еще большей силой и отчаянием.
– Он грязный, – сообщает моя мать, проверив подгузник.
– Сколько времени, мама? – спрашиваю я, с трудом поднимаясь с постели. У меня болит все тело, я чувствую себя так, будто кто-то выдернул из суставов мои кости. Но больше всего меня беспокоит затылок, вероятно, я провела ночь в неудобной позе. После экзаменов я стала замечать, что недосып плохо влияет на мою голову и замедляет энергетический обмен моих нейронов. Мне необходимо проспать пару дней подряд, но я помню, что сегодня утром я должна отправиться с чеком в банк. Я чувствую неожиданную слабость, и малейшее движение вызывает резкую боль в области лба.
– Уже пол-одиннадцатого. – Мама кладет Рубена на разобранную кровать, где спит Гадор, и снимает грязный подгузник.
– Где Гадор?
– Не знаю, но малыш голоден. Смотри, как он сжимает кулачки, бедняжка. – Она ласкает Рубена, который, похоже, становится спокойнее, поскольку его персоне оказывают внимание, и теперь лишь недовольно икает, когда щекочут его белые пухлые пальцы.
– А где Бели, Кармина и Бренди?
– Все спят, ведь ночью вы пришли очень поздно, верно?
– Не слишком поздно.
– Ты можешь пойти на кухню и подогреть воду для рожка?
– Мама, я тороплюсь. Мне нужно уйти по срочному делу.
– Ничего. Это займет не больше минуты, а я пока поменяю подгузник у малыша.
Я отправляюсь на кухню и говорю «доброе утро» бабушке, которая сидит за столом. Перед ней стоит чашка кофе с молоком и лежат два чурро. Выражение ее лица безрадостное, и она рассеянно отвечает на мое приветствие.
– Сегодня суббота, Кандела, – напоминает мне она.
Да, но мой банк открыт утром в субботу. Они обожают создавать все условия для таких, как я, – желающих срочно передать в их руки какую-то сумму денег.
– Ты на кого-то сердишься? – Я достаю из холодильника воду для Рубена, отмеряю в стакан нужное количество, ставлю в микроволновую печь, включаю ее и жду несколько секунд. Потом достаю воду и наливаю ее в рожок, встряхиваю, чтобы температура была одинаковой, а затем осторожно добавляю туда три ложки материнского молока. – Ты, кажется, сердишься, бабушка?
– Нет, не сержусь, но сегодня я сцепилась с продавцом чурро, – говорит она и, кивая на тарелку, объясняет: – Считает себя очень остроумным, но он так же забавен, как геморрой, который был у меня в юности.
