– У меня и без того много пациентов. Причем таких, которые в состоянии заплатить.
Колин не добился большего и в других больницах.
– Похоже, твоему отцу уже ничем не поможешь, – отвечали мальчику.
Тогда он побежал к Судебным иннам в надежде получить помощь барристеров и солиситоров, но клерки прогнали его, не переставая скрипеть перьями и не поднимая взгляда от своей писанины.
Наконец пожилой джентльмен, который читал газету в приемной, ожидая приглашения в кабинет, сжалился над Колином. Услышав, как мальчик умоляет помочь его родителям и сестрам, джентльмен опустил газету и посоветовал:
– Если все настолько плохо, как ты говоришь, можно потребовать, чтобы помощь оказали в долг. И подай прошение о том, чтобы твоим сестрам позволили остаться в ка мере с матерью. Так, по крайней мере, у них будут кров и пища, пока мать не предстанет перед судом. Говоришь, она воровка? Плохо дело.
Обливаясь потом в разгар жаркого июльского дня, по-прежнему чувствуя головокружение и слабость, Колин подошел к тюремным охранникам:
– Мой отец заболел.
Охрана не проявила к нему никакого интереса.
– А маму забрали туда. – Колин показал на мрачный, покрытый копотью вход в тюрьму. – Я даже не знаю, когда ее будут судить.
– В чем ее обвиняют?
Колин уже понял, что не стоит говорить о краже.
– Она заняла денег, чтобы накормить нас с сестрами, а теперь не может отдать долг, – торопливо соврал он. – Нам совсем нечего есть.
– Значит, должники? Да еще и ирландцы в придачу.
– Один человек у барристера сказал, что сестры могут остаться в тюрьме вместе с мамой, пока мы не уплатим долг или пока ее не поведут на суд.
– Да, закон такое позволяет. Ты сказал «сестры»? Сколько им лет?
– Пять и тринадцать.
– Я поговорю со своим сержантом. Ничего не могу обещать, но я бы на твоем месте привел их сюда через час.
Наконец-то ему согласились помочь!
Мальчик помчался назад в переулок. Какой-то мужчина, от которого разило джином, присматривался к отцу и в особенности к сестрам.
Колин выпрямил спину и прошел мимо мужчины, стараясь казаться старше своих десяти лет и выше ростом.
Эмма подняла на него усталые голубые глаза:
– Папа лежит и не шевелится. Только шепчет мамино имя.
– Я нашел место, где можно оставить вас обеих.
– Обеих? – удивилась Рут. – Но мы же не можем бросить папу. – Слезы оставили грязные дорожки у нее на щеках.
– Если вы будете в безопасности, у меня останется больше времени, чтобы попытаться помочь папе с мамой. Пожалуйста, пойдемте со мной. У нас осталось меньше часа.
– Куда ты нас ведешь? – спросила Эмма.
– В тюрьму. Останетесь там вместе с мамой. У вас будет еда и место, где можно переночевать. Да и мама обрадуется, когда увидит вас и убедится, что с вами ничего не случилось.
Они едва успели к воротам тюрьмы, прежде чем зазвенели колокола собора и истек отпущенный час.
– Значит, это и есть твои сестры? – спросил охранник.
Сержант стоял рядом с ним.
– Да, сэр. Эмма и Рут.
– Что ж, мы должны помочь вам, Эмма и Рут, – решил сержант. – Проходите, мы отведем вас к матери.
– Спасибо, – с облегчением пробормотал Колин.
– Ты слишком мал, чтобы выдержать такую ответственность, – добавил сержант. – Мы облегчим твою ношу.
– Спасибо, – повторил мальчик.
Он задержался и проследил за тем, как охранник и сержант уводят сестер в тюрьму. Эмма держала маленькую Рут за руку. Напуганные шумом, девочки оглянулись и нерешительно помахали ему. Он помахал в ответ, пытаясь своим видом показать, что они сделали правильный выбор.
Через мгновение сестры исчезли за обитой железом дверью, и Колин побежал в переулок, где остался лежать отец. Вытерев пот ему со лба, мальчик намочил тряпку водой из дальней колонки и приложил ее к губам больного.
– Я сделаю все, что смогу, – пообещал Колин и побежал дальше.
– Слава богу, вы меня услышали!
Полковник Траск в развевающемся на ветру пальто выбрался из канавы на замерзшую дорогу. Холодный пар поднимался у него изо рта и блестел в свете фонаря.
– Я чуть было не решил, что вижу привидение, – признался кучер. – Прошлым летом на здешнем поле один крестьянин попал под телегу и умер. Говорят, по ночам до сих пор слышат, как он кричит и просит проезжающих остановиться.
Траск так торопился забраться в коляску, что пропустил мимо ушей слова возницы.
– Возвращайтесь на станцию. Быстрее!
– Что случилось, полковник?
– Нет времени объяснять!
Кучер хлестнул вожжами двух лошадей, и подкованные копыта заскользили по льду.
– Быстрее нельзя, лошади упадут, – пояснил он.
– Просто отвезите меня на станцию!
Траск вспотел, несмотря на мороз. Он потерял цилиндр, торопясь перехватить экипаж. Нижнее белье прилипло к коже. «Не приехала, – мысленно повторял он. – Кэтрин. Сэр Уолтер».
Огни Уотфорда становились все ярче. Траск выпрыгнул из экипажа, не дожидаясь, когда тот остановится, и помчался к кассе.
Там никого не было. Дежурный телеграфист тоже куда-то пропал.
Дверь в кабинет оказалась заперта. Траск разбил кулаком окно, просунул между осколками руку в перчатке и схватил со стола расписание поездов.
– А ну как констебль услышит шум? – забеспокоился подошедший кучер.
– Эта чертова дорога принадлежит мне, – проворчал Траск, подняв голову от расписания. – Если понадобится, я здесь хоть все окна расколочу. – Он поднес листок ближе к фонарю и провел пальцем по строчкам. – Проклятье, сегодня больше не будет поездов в Лондон!
– До восьми часов утра, – подтвердил кучер. – К этому времени я обычно подвожу пассажиров на станцию.
– Мы едем в Лондон, – решительно бросил Траск.
– Прошу прощения, полковник?
– Немедленно. – Траск потащил кучера к экипажу.
– Но до Лондона семнадцать миль! Три часа езды в полной темноте. Лошадки не выдержат.
– Я заплачу пятьдесят фунтов.
Это было целое состояние. За неделю, после вычета расходов на кормление лошадей, кучер зарабатывал не больше одного фунта.
– Полковник, если я искалечу коней, то даже пятьдесят фунтов…
– Сто фунтов! Мне все равно, сколько это будет стоить! – Траск еще отчаяннее дернул кучера за руку. – Отвезите меня в Лондон!
– Кэтлин О’Брайен, – проговорил Беккер, уставившись на пожелтевший документ, найденный на чердаке Скотленд-Ярда.
– Вы что-то нашли, Джозеф? – спросила Эмили.
– Боюсь, что так.
– Что там у вас? – заинтересовался Райан.
– Кэтлин О’Брайен, – повторил сержант, поднося документ ближе к фонарю. – Тридцать лет. Светлые волосы. Приятная внешность. Слово «ирландка» подчеркнуто. Замужем. Первого июня была арестована за кражу сорочки из бельевой лавки в Сент-Джонс-Вуде.
– Но мы ищем происшествия начиная с десятого июня, когда ирландский мальчик попросил королеву спасти его семью, – напомнила Эмили.
– Правильно, – согласился Беккер. – Последняя запись в деле датирована одиннадцатым июня. Все закончилось очень быстро.
– Что закончилось? – не понял Де Квинси.
Беккер печально покачал головой и показал на выцветший лист бумаги:
– Здесь ничего не сказано про ее сына, но есть запись о дочерях: пятилетней Рут и тринадцатилетней Эмме. Каким-то образом они убедили тюремщиков, что мать арестована за долги, а не за кражу. В этом случае закон разрешает оставить детей в камере вместе с матерью, пока не будет подписано соглашение о выплате долгов.
– Джозеф, вы говорите таким тоном, будто произошло нечто страшное, – забеспокоилась Эмили.
Они с Райаном поднесли поближе свои фонари и посмотрели на документ через плечо Беккера.
– Ох, – выдохнула девушка, увидев последнюю запись.
– «Пожалуйста, помогите моим матери, отцу и сестрам», – повторил Райан слова, с которыми оборванный ирландский мальчик обращался к королеве. – Он не смог их спасти. Старшая сестра задушила младшую, а затем и больную мать. После чего повесилась сама.
Лошади из последних сил старались не сбавлять скорость на скользкой дороге. Траск взобрался на облучок и держал перед собой фонарь, освещая заледеневшую колею.
– К чему такая спешка? – продолжал допытываться кучер. – Что случилось?
– Она должна была приехать сюда.
– Кто «она», полковник?
– Почему она не приехала? Быстрее! Дорога когда-нибудь станет лучше?
– Когда доберемся до заставы.
– Слава богу. А далеко?..
Правая лошадь вдруг поскользнулась и упала на колени.
Экипаж накренился. Заглушая испуганное ржание, хрустнула ось.
Карету тряхнуло, Траска выкинуло с облучка в канаву. Полковник отбросил фонарь в сторону, чтобы не упасть на него, и услышал звон разбитого стекла. Сам Траск сильно ударился при падении, из легких едва не вышибло весь воздух.
