— Да, сэр, — ответил водитель, сворачивая на заднюю стоянку.
Сама церковь была маленькой по нынешним меркам, но каменные стены и высокий шпиль в сочетании с витражами придавали ей романтическое очарование. Я потянулась к руке Стерлинга, когда в поле зрения появилась небольшая огороженная территория сбоку от церкви.
Он проследил за моим взглядом.
— Ты можешь остаться в машине. Тебе не нужно выходить.
Я проглотила слезы, которые пузырились в горле, образуя комок, готовый вырваться, и покачала головой.
— Я хочу остаться с тобой. Давай сначала зайдем в церковь.
Стерлинг кивнул, притягивая меня ближе и целуя в лоб.
— Ты такая сильная. Я поражен.
— Ты бы так не говорил, если бы мог читать мои мысли. Я в полном беспорядке.
Он снова поцеловал меня в лоб и выдавил улыбку.
— Тогда ты — мой любимый вид беспорядка.
Машина остановилась на стоянке возле короткого тротуара, ведущего к бетонным ступеням, окаймленным кованой оградой. Мы втроем вышли из машины, оглядываясь по сторонам в поисках свидетелей нашего взлома и проникновения. На мгновение мой взгляд задержался на огороженной площадке с множеством надгробий разного размера.
Лестница, у которой нас высадили, спускалась под землю к старой деревянной двери с грязным окном. Трава по обеим сторонам тротуара была покрыта утренней росой, поскольку поздний летний воздух начал нагреваться с восходом солнца. Несколько листьев уже не держались на деревьях, и ветер небольшими порывами обрушивался на мостовую; однако, когда мы спустились в пещеру лестницы, ветер перестал нас задевать.
Поскольку Патрик шел впереди нас, моя рука дрожала в руке Стерлинга.
Может, для этих двоих такая активность и не была чем-то необычным, но я впервые проникала на чужую территорию и нервничала не только из-за того, что меня поймают, но и из-за того, что найду улики.
Словно у него был ключ, Патрик что-то сделал с замком и повернул старую потускневшую медную ручку. Плечом толкнув липкую от старой краски дверь, Патрик отворил ту внутрь. Затхлый запах заполнил мои чувства, когда мы вошли в бетонный прямоугольник, который, казалось, охватывал всю длину и ширину часовни наверху.
Я подняла свободную руку к носу, когда наши ботинки на цементе вызвали к жизни вихри пыли. Свет от окна и телефона Патрика принес тусклость туда, где раньше была только чернота. Приглядевшись к комнате, мы увидели затерянный мир, населенный в основном пылью, беспорядком и паутиной, замысловатые узоры, которой свисали со стропил и крепились к опорным балкам.
— Не думаю, что они часто сюда спускаются, — сказал Стерлинг, пока мы продолжали поворачивать, осматривая весь подвал.
— Здесь так много коробок, — сказала я. — Как мы найдем то, что надо, если оно здесь?
Патрик протянул каждому из нас по паре голубых латексных перчаток из кармана куртки. Мы прикрыли руки и разошлись, ища и открывая коробки. Некоторые были настолько старыми, что прикосновение к ним заставляло картон распадаться в наших руках. Среди наших открытий были древние хоровые мантии и гимны, которые когда-то были стандартом. Среди других находок были файлы, заполненные давно забытыми записями, в большинстве своем неразборчивые, которые заполняли множество коробок, оставленных на ржавых металлических полках.
— Я поднимусь на колокольню, — наконец сказал Патрик.
— Я могу посмотреть часовню? — спросила я Стерлинга, не только констатируя факт, но и спрашивая.
Он покачал головой.
— Я был так уверен, что это оно. Извини. Я думал… — Его слова затихли, разочарование проникло в его тон.
— Пожалуйста, пока сюда не пришли люди. Я хочу посмотреть, где поженились мои родители.
Бросив последний взгляд на обветшалое прошлое этой церкви, он кивнул и взял меня за руку. Наши ладони в латексных печатках все еще были на месте, когда мы поднялись по деревянным ступеням. От его веса дерево застонало, а резиновые подошвы моих теннисных туфель заскрипели в тишине. Шаг за шагом мы продвигались вверх по узкой лестнице.
Несколько раз лестница поворачивала, пока мы наконец не оказались на площадке. Над лестничной площадкой были еще ступеньки. Я всмотрелась в темноту, зная, что именно туда ушел Патрик. На лестничной площадке Стерлинг взялся за старую декоративную дверную ручку и потянул деревянную дверь на себя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Дверь открылась в вестибюль часовни.
Мы вместе вышли на свежий воздух.
Старый деревянный пол был изрядно потерт, но в отличном состоянии. Над дверями, выходящими наружу, было поразительное витражное окно, утреннее солнце посылало цвета от рисунка к белым оштукатуренным стенам внутри.
Еще одна пара двойных дверей, и мы оказались внутри часовни.
Я втянула воздух, когда Стерлинг сжал мою руку.
— Здесь чудесно, — сказала я, обшаривая взглядом все вокруг — от рядов деревянных скамей до высоких окон вдоль стены и огромного витражного окна над алтарем.
Кафедра священника находилась в стороне, а место для хора было отгорожено более красивой деревянной отделкой. С другой стороны стоял большой рояль.
Я повернулась к Стерлингу со слезами на глазах.
— Спасибо.
Он покачал головой.
— Похоже, эта поездка была пустой тратой времени.
— Нет, неужели ты не понимаешь? Если бы не ты, меня бы здесь не было. Я знаю, что мой отец делал плохие вещи. Я знаю, что их брак не был идеальным, но они создали меня. Они любили друг друга, когда были здесь. И я бы прожила всю свою жизнь, не зная этого, не видя этого. Все это возможно благодаря тебе.
Отпустив мою руку, он обнял меня за спину и притянул к себе.
— Когда-нибудь я хотел бы быть тем, кто скажет тебе «да».
Его заявление немного смыло мою печаль.
— Мистер Спарроу, если это предложение, то нужно сделать его получше. Помнишь ту часть, где спрашивают?
Его палец пробежал по моей щеке, запах перчаток мешал, но настроение все еще не испортилось.
— Совершенно верно. Что это были за слова?
Я приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
— Когда вспомнишь, дай мне знать. — Я наклонила голову в сторону церкви. — Прежде чем приедет водитель, я хотела бы посмотреть…
— Ты уверена? — спросил он.
— Да.
Глава 32
Стерлинг
— Хорошо, солнышко, но сначала давай вернемся туда… — я наклонил голову в сторону лестницы. — …и подождем Патрика. Надеюсь, он что-нибудь нашел.
Арания посмотрела на часы.
— Сейчас чуть больше половины девятого. В какое время люди начинают работать?
— Офисы открываются в девять. Мне бы хотелось к тому времени быть уже далеко отсюда.
Мы проскользнули обратно в дверь в том направлении, откуда пришли, моя рука крепко обхватила ее, когда шаги сверху стали ближе. Мне не нужно было спрашивать. По выражению лица Патрика я понял, что его экскурсия была столь же плодотворной, как и наша в подвале. Он просто покачал головой, спускаясь по деревянным ступенькам перед нами. Когда Арания оказалась между нами, я пристроился сзади.
Замедляя шаг, мы в последний раз оглядели подвал, рассматривая остатки прошлых десятилетий, воспоминания, журналы и сувениры. Это были предметы, или то, что от них осталось, которые когда-то кто-то решил спасти. Или, может, это были вещи, которые никто не хотел выбрасывать. Как бы то ни было, мы не дали себе достаточно времени, чтобы тщательно обыскать каждый уголок.
Нам нужно немедленно убираться из этой церкви. И все же, судя по размерам обломков, я сомневался, что недели хватит на поиски.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
У нас не было недели.
Наше время истекало.
Мы попытались, но ничего не вышло, и все же я не хотел признавать поражение.
Оказавшись снаружи, Патрик запер дверь и отправил сообщение водителю, пока я засовывал наши с Аранией синие латексные перчатки в карман джинсов и снова брал ее руку. Мы вместе направились к небольшому кладбищу.
И снова ее маленькая ручка задрожала в моей руке. Это был единственный внешний признак тревоги. Выпрямив шею и расправив плечи, она решительно направилась к огороженному кладбищу. Отпустив мою руку, она потянулась к щеколде.
