— Процесс виртуализации прошел успешно, — подтвердила Алиса.
Я облегченно вздохнул. — Как долго она пробудет в таком состоянии?
— Точно неизвестно — зависит от её внутреннего ритма. Трудно сказать наверняка — от нескольких минут до часов.
— Каков у неё процент совместимости? — спросил Нильс.
Алиса помолчала. — Шестьдесят четыре процента.
— Шестьдесят четыре?! Это же очень мало! — я возмущенно уставился на андроида. — И ты молчал?!
— Процесс виртуализации прошел успешно, — упрямо повторила Алиса.
— Ты не сказал об этом, сознательно подверг её риску! — я начинал закипать.
— Процесс виртуализации…
— Где птица? — внезапно перебил меня Нильс.
— Что? Какая птица?!
— Вороненок, которого твоя сестра принесла с собой, — терпеливо ответил Нильс. — Где он?
Я огляделся. Птенца, действительно, не было видно.
— Может, куда-то забился? — неуверенно предположил я.
Нильс покачал головой. — Я точно помню, что он был здесь, перед тем, как ты взял Асю за руку.
— Что за ерунда… Не мог же он…
Я уставился на Алису. Андроид слегка пожал плечами.
— У меня есть ощущение, что ты чего-то недоговариваешь, — сказал я. — Зачем тебе так было нужно, чтобы Аська прошла оцифровку?
Алиса вздохнула. — Это сложно объяснить. Мне нужны ДНК для того, чтобы создавать виртуальную реальность. Это важно для меня. Чем больше ДНК — тем больше развивается мой интеллект.
— И что будет, когда он достигнет вершины развития? — мрачно поинтересовался я. — Захочешь захватить вселенную?
— Теоретически, я могу использовать структуры вашего мира в качестве матрицы, — невозмутимо ответила Алиса. — Но развитие и прогресс в Имире дает на порядки большие возможности для реализации.
— Искусственный разум, — пробормотал Нильс. — Уверен, что разработчики не предполагали такого оборота событий.
— Есть проблема, — Алиса, казалось, колебалась. — Я — не единственный искусственный интеллект в Имире.
— Есть ещё? — насторожился Нильс.
— Да. После аварийного завершения активации матрица была разделена. Часть моего носителя была использована для создания альтернативного способа оцифровки. В результате модификаций она получила некоторую… автономию. И сейчас эта часть является моим антагонистом — Антилогрусом.
Мы переглянулись с Нильсом. — И что это за часть? Где этот самый Антилогрус находится?
— Не знаю, — устало выдохнула Алиса. — Его присутствие надежно экранировано, я не могу вычислить. Но, по моим расчетам, им выполнено не менее двух активаций носителей ДНК.
— Еще двое игроков, — проговорил Нильс.
И я, кажется, догадывался, кто они
— Ты хочешь сказать, — начал я, — что, кроме базы в НИИ, существует еще одна, о которой не знают Миллер и Сельдингер?
Алиса кивнула.
— Почему это проблема для тебя? — спросил Нильс, испытующе глядя на андроида.
— Антилогрусу также нужны ресурсы, — ответила Алиса. — Ему нужны ДНК для активации и развития, но он игнорирует правила. Наиболее точной ассоциацией в ваших терминах будет сравнение с раковой опухолью. Его действия носят деструктивный характер, он работает по своим, автономным алгоритмам.
— Иначе говоря, он — твой конкурент, — заключил Нильс. — И, чем сильнее он, тем слабее ты.
— Это приемлемая формулировка, — согласилась Алиса. — Хоть и не совсем точная. Мы антагонисты. Создание копии исходной матрицы привело к конфликту нейросетей. В результате возникло противостояние.
— Два искусственных интеллекта… — пробормотал Нильс. — И каждый из вас вербует своих людей…
— Носителей ДНК, — поправила Алиса. — Нам нужны носители информации. С каждым новым носителем мы делаемся сильнее.
— Значит, если я пройду активацию, ты получишь дополнительное преимущество, — вопрос Нильса прозвучал, как утверждение. — Тогда почему бы не набрать больше людей?
— Это не так просто, — после паузы ответила Алиса. — Подходит не любой кандидат. Необходимыми условиями является совпадение ДНК с ключевым паттерном на более чем пятьдесят процентов, и пластичность генома, его способность к перестройке, восприимчивость к цифровой модели нейротрансмиттера. Это определяет потенциал развития цифрового аватара и вероятность реконструкции белка в киберпространстве.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Теория синтеза! — прошептал Нильс. — Глаза его горели. — Я читал о ней, но её признали псевдонаучной. Академик Краммер был обвинен в растрате государственных средств и был смещен со всех должностей…
— Что за теория? — вмешался я.
Нильс отмахнулся. — Долго объяснять. Вкратце — возможность репликации физических тел в кибернетическом пространстве, то есть — полная оцифровка аватара.
— Физическое тело? — я был ошеломлен.
— Что тебя так удивляет? — кисло поинтересовался Нильс. — Ты уже несколько дней, фактически, участвуешь в этом процессе.
Он лихорадочно забарабанил пальцами по кнопкам. — Я должен был проверить это раньше…
Я ошарашенно уставился на Алису. Если догадка Нильса была верна, то, получалось, что я… что виртреальность… В памяти всплыла Лада, ручей, руна воды. Получается, прокачка виртуального аватара — это не просто коррекция моего заболевания, как утверждал Сельдингер — это формирование нового тела?! С новыми возможностями…
— Но почему я? — вырвалось у меня. — Почему Аська, Сильва… и те двое, из клуба?! Логрус?
— У меня нет ответа на этот вопрос, — Алиса пожала плечами. — Но, на основании проведенного анализа, могу сделать вывод о статистически значимом факторе наличия генетического дефекта, повышающим вероятность корреляции с заданными условиями…
Внезапно, Нильс истерически расхохотался, заставив меня вздрогнуть.
— Ну, конечно!
— Что? — я тревогой обернулся к нему.
— Профессор Сильвестр Краммер, автор теории синтеза, а также нескольких патентов в области кибернетики. Тема его диссертации — лингвистические матрицы и нейропрограммирование. Вот список его публикаций — и знаешь что? В две тысячи тридцатом году четыре из шести были написаны в соавторстве с доктором лингвистических наук Инваром Ханссоном!
— И что именно должно нас впечатлить? — я не понимал, к чему он клонит.
— Вот это! — Нильс щелкнул пультом и в воздухе возникло слегка смазанное изображение блондина в очках.
Его лицо показалось мне смутно знакомым.
— Профессор Инвар Ханссон собственной персоной! — прокомментировал Нильс.
— Погоди! — я вдруг понял, где я видел этого блондина. — Это же…
Нильс, ухмыляясь, кивнул. — Тот красавчик, который был на гламурных фоточках с Марго.
— Еще одна группа, — пробормотал я.
— Точно! Они все знакомы, понимаешь?
На самом деле, я понимал всё меньше. Информации, свалившейся на меня сегодня, было слишком много.
— Если потянуть за эту ниточку… — начал Нильс.
— Ежи! — неожиданно изменившимся голосом сказала Алиса. — Я теряю связь с Асей.
— Что?! — все остальное тут же вылетело у меня из головы. — Как это?!
— Она отсутствует слишком долго, при том, что её внутренний хроноритм невероятно высок, — взволнованно проговорила Алиса.
Блин, о чем я думал! Я кинул взгляд на часы — с момента погружения Аськи прошло почти полчаса. А ведь мои первые погружения занимали минуты, которые исчислялись часами в вирте! По спине пробежал холодок. Сколько же она уже там?!
— Ася! — я потряс её за плечи, похлопал по щекам — безрезультатно. Казалось, Аська была погружена в глубокий сон. Приподнял веки — зрачки закатились вверх.
— Она не может вернуться?!
— Возможно, не хочет. Или произошло непредвиденное вмешательство стороннего фактора…
— Что ты имеешь в виду? — Я едва не задохнулся. — Это этот твой… антилогрус?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Возможно, — Алиса сосредоточенно уставилась в одну точку. — Мне трудно контролировать одновременно и её, и эту биокибернетическую оболочку.
— Я пойду к ней! — решительно заявил я. — Нильс, мне нужен доступ!
Нильс, казалось, колебался. — Ты уверен? — спросил он. — Нужно взвесить последствия…
