Наблюдение за девицей дало результаты. Та жила в затрапезной общаге. Сразу видно, птица невысокого полета. Кажется простушкой, но кто знает, что у нее на душе. Встречалась же с богатеньким, а теперь, вероятно, в Бальке мажора разглядела. Что, если споются? Прощай тогда бабкино наследство и мечты о райской жизни.
Вскоре терпение было вознаграждено.
Света торжествовала. Ох, не зря она проследила за девицей и торчала на улице! Весь разговор с красавчиком, которому Светочка продала браслет, прошел практически при ней. Эти двое оказались слишком заняты собственными переживаниями и, конечно, не обратили внимания на припаркованную поблизости машину. Опустив стекло, Света жадно ловила каждое слово.
Похоже, девица идеалистка и дура. «Он настоящий», «она настоящая»… Глупости какие! Да кому это нужно? Думает, на страницы дамского романчика попала. Но тем лучше. Грех не пользоваться наивностью других, разве откажешься, если жизнь сама на блюдечке с голубой каемочкой тебе подарок преподносит?! Бескорыстие говорите, истинная любовь? В эту точку бить и станем.
* * *
Зачет у грымзы Серафимы Даша – совершенно неожиданно – получила автоматом. Вообще говорили, что с грымзой это бывает: явится в группу, ткнет в список – вот ты, ты и ты, зачетки на стол, остальные готовьтесь. В этот раз ткнула в Дашу. Ужасно странно. На грымзиных семинарах Даша никогда не блистала, да и вообще, по правде говоря, не блистала, попробуйте сами учиться и работать! И чего это Серафиме в голову взбрело? Вот разве что…
В сентябре Даша наткнулась возле деканата на зареванную Милу. Та всхлипывала, подвывала и только повторяла сквозь слезы: «Ну где я ему деньги возьму? Третья пересдача! Опять вы-ыгонит!» Обычная история. Некоторым преподавателям «за автограф в зачетке» приходилось платить. Отличников чаша сия миновала, но Мила не была отличницей. Впрочем, и безнадежной тупицей – тоже. Но, как известно, докопаться можно и до телеграфного столба, было бы желание, и «середнячки» в этом смысле – золотое дно, еще лучше записных двоечников. Когда Даша пыталась Милу утешать, хотя какие уж тут утешения, мимо прошествовала грымза Серафима, которой, разумеется, до всего было дело. Мила попыталась юркнуть на лестницу, а Даша, внезапно почувствовав себя Бэтменом и Суперменом в одном лице, в двух словах объяснила грымзе ситуацию. Действительно в двух словах. Стоило ей произнести «Степан Викентьевич», как Серафима, хмыкнув и дернув бровями, велела не двигаться с места и скрылась в деканате. Появилась она через три минуты, рука об руку еще с одним преподавателем:
– Ну вот, – сухо сообщила она, но Даше показалось, что грымзины глаза улыбаются, – мы вполне сойдем за комиссию. Сейчас можете сдавать? Как вас… – повернулась она к Миле, которая закивала головой так, словно хотела ее оторвать. – Ну вот и отлично. Пойдемте… ну хотя бы ко мне на кафедру, – скомандовала она, одарила Дашу царственным кивком и ехидной усмешкой и увела заплаканную, но уже счастливую Милу.
Часа через два та позвонила Даше – снова рыдая, но на этот раз уже точно от счастья: «комиссия» поставила ей четверку!
Неужели Серафима, удивлялась Даша, поставила ей зачет за ту историю? Она фамилий-то студентов никогда не помнит, вообще, кажется, никого не различает. Удивительное дело!
Даша раз десять заглядывала в зачетку – убедиться, что ничего не приснилось. Нет, вот оно, «отлично» и резкая, рубленая грымзина подпись. Чудеса!
С Балькой они договорились встретиться «на полдороге»: в кафе «Секрет», расположенном приблизительно посередине между Дашиным институтом и его аспирантскими делами. Времени – спасибо Серафиме! – образовалось лишних два часа. Даша с удовольствием прогулялась пешком, но все равно явилась раньше назначенного часа. Ну что ж, можно и тут подождать, чашка горячего кофе будет очень кстати.
За соседним столиком расположилась влетевшая следом за Дашей яркая красотка с прижатым к уху телефоном. Плюхнулась в кресло, бросила шубку на соседнее, а сумочку на столик и, потребовав у официанта зеленого чаю, продолжила телефонную болтовню:
– …у меня тут цирк почище твоего. Вот, я устроилась, сейчас халдей кофе притащит, хоть отдышусь, а то убегалась вусмерть… А?.. Нет, цирк не у меня, а вокруг… Да, рассказываю. Короче, у нашей хозяйки есть внучок, и она задумала его женить. Сперва, значит, подсовывала ему племянниц и внучек своих приятелей, ну чтобы девушка из приличной семьи, все дела. Но не прокатило, видать. Ну да, я тебе рассказывала… Ну, конечно, знаю, он иногда к бабке в салон заходит, и вообще… Да ты слушай, это только предисловие… Да. И теперь бабка устроила полный цирк. Поставила на продажу фамильный браслет, а внучок должен жениться на той, у которой этот браслет окажется! Не, ты прикинь, как богатые развлекаются! Ну да, богатые, бабка на сундуке с золотом сидит. А если внучок не успеет жениться, то сундук с золотом бабка в могилу заберет… Ой, ну не знаю! Может, еще кому завещает… ну да, приюту для кошек…. Ага, сейчас этот шнырь скачет по всей Москве, девку нужную ищет, а там, может, и нет никакой девки… А! Ну да! Я, что ли, не сказала? Да, купили браслет. Ох, прикинь, такой кадр купил, я прям чуть из лифчика не выпрыгнула. Такой, знаешь, красавчик, в духе тайских модельных мальчиков, только постарше, посолиднее. И глаза светлые. Улет, короче! Я бы сама с таким… да ну! Разве у нас подцепишь! Это не то что в твоей забегаловке, фу-ты ну-ты! У нас все сурово. Никаких декольте, никаких мини-юбок, костюмчик английский, блузка с галстучком, типа, как у стюардесс… не… улыбки исключительно американские. Не-не-не, выгонят в момент!.. А, ну да… И вот такой вот красавец покупает этот самый браслет… да откуда я знаю, для кого? Может, для жены, он мне не докладывал, знаешь ли!.. Он покупает, а внучок кидается его выслеживать, прикинь! Ну, типа, кому тот браслетик-то подарит. А он, может, вовсе и не для подружки купил… такой красавчик… может, он вообще «голубой» и подарок купил бойфренду… ой, цирк, да-да-да!.. а внучок…
Господи! Ювелирный салон, смуглый, но светлоглазый красавец… браслет… и – внук хозяйки салона… и – условие! Этого не может быть! Не допив кофе, Даша бросила на стол купюру – многовато, да черт с ними, с деньгами, не до того сейчас! – и бросилась к выходу, на ходу натягивая пуховик.
Светочка с сытой кошачьей улыбочкой поглядела ей вслед, отняла от уха телефон – выключенный, разумеется, чистая декорация, но какая убедительная! – благодарно погладила теплую пластмассу и бросила «декорацию» в сумочку. Все получилось! У девицы-то – сто пудов! – тут с внучком свидание было назначено, личико восторженное, счастливое… и как переменилось, когда Светочкин «разговор» услыхала! Ха-ха-ха! Теперь-то она внучку такой от ворот поворот даст – до самых Мытищ, не останавливаясь, лететь будет! И никакой любви, и тем более – никакой свадьбы! И все бабкино наследство Михаилу достанется! Она с удовольствием потянулась – торчавший неподалеку халдей во все глаза пялился на соблазнительно волнующийся пышный бюст – поманила «наблюдателя» пальчиком и заказала коньячку. Удачу следовало отметить.
Дверь кафе хлопнула за Дашиной спиной с оглушительным грохотом.
Как будто не дверь хлопнула, а что-то обрушилось. Обрушилось. Надежды на счастье рухнули. Вот идиотка доверчивая, настроила себе воздушных замков! Оказывается, воздушные замки – штука вполне материальная. По крайней мере, грохот от их разрушения слышен очень даже.
Она не успела отойти от «Секрета» и на десять шагов…
– Данюша, что? Что такое? На тебе лица нет! – Балька схватил ее в охапку, прижал, близко, глаза в глаза – там, в его глазах, плескалась жаркая тревога.
Даша выдиралась, выкручивалась из его объятий яростно, как выворачиваются из болотной трясины, не вывернешься – погибнешь.
– Пусти! Пусти же! Почему ты мне не сказал?
– Что?
– Ничего! Жениться срочно понадобилось, а то наследство мимо носа уплывет?
– Откуда ты… но…
Все.
До последней фразы она еще на что-то надеялась, что все это – идиотское недоразумение, злая гримаса судьбы, черт знает что еще! Но он сказал «откуда ты…». Откуда ты знаешь, хотел он спросить! Значит – все правда!
– От верблюда! – выкрикнула, как выплюнула, Даша. – Не подходи ко мне! Гадость какая! Ты… ты…
Давясь неотвратимо подступающими слезами, оскальзываясь на подмороженном асфальте, так что каждый шаг превращался в прерванное падение, и зажимая варежкой рот – как будто слезы должны были вылиться изо рта, а вовсе не из глаз – она побежала прочь. Прочь. Прочь. Прочь.
– Тебя тут искали! – крикнула в спину сонная дежурная, но Даша, не останавливаясь, пролетела дальше.
Общага была «гостиничного» типа: вдоль каждого этажа тянулся бесконечный коридор с бесконечной же чередой хлипких фанерных дверей. Вдали, как пресловутый свет в конце тоннеля, виднелось небо: замыкала коридор стеклянная балконная дверь, систематически забиваемая намертво теми, кто боялся воров и сквозняков, и столь же систематически взламываемая любителями свежего воздуха. Начинался же коридор небольшим «лифтовым» холлом. Кроме лифта, в холле находилась вечно хлябающая дверь на лестницу и две комнаты вообще безо всяких дверей: общая кухня и еще одна, непонятного назначения. Над ней красовалась полустертая надпись «Сушилка», но постирушки все сушили в «номерах», так что в пустующей комнате обычно отдыхали от непосильного труда дежурные, чей стол – действительно, как в гостинице, – царил в центре холла. На столе размещалось главное сокровище – телефон. Мобильники мобильниками, но стационарный телефон иногда очень даже выручал. В обязанности дежурных входило следить за порядком и по необходимости звать к телефону тех, кому вдруг позвонили. Иногда дежурными бывали студентки: работы, считай, никакой, а зарплата, хоть и крошечная, все-таки есть. Но чаще – разнообразные пенсионерки: сиди себе, вяжи внукам носки, а прибавка к пенсии капает.
