и дурдом продолжался.
– Пленный доставлен! – отрапортовал охранник, вытянувшийся у дверей в гостиную на первом этаже особняка, превращенную в экстренный штаб.
– Тащи его в подвал. Там не ошибёшься с комнатой.
– Это… – охранник замялся и, отключив микрофон гарнитуры, деликатно кашлянул: – Друзья ваши не отдают. Говорят, что должны сами доставить. Про сюрприз толкуют. Нас слушать даже не хотят.
– И почему я не удивлён?
Вопрос настолько явственно относился к риторическим, что даже окружающие удивлённо покосились на высокое начальство. С их точки зрения, возмущаться хаосом следовало кому угодно, но только не прямому виновнику его зарождения.
И я знал, что среди моих людей, что в России, что в Японии, уже давно и прочно муссируют слухи о том, что с ронинами иначе не бывает. А там, где хаос, там и до подвига рукой подать. Наверное, только это удерживало многих на месте…
– Так. Повторюсь: двадцать два ноль-ноль, аэропорт Во Шин Во, оружие и лыжи! Всем ясно?
– Повиновение хану! – слитно грянул небольшой хор моих воинов.
– Слабоумие и отвага… – тихо прошептал я им вслед, провожая затянутые в камуфляж спины пустым взглядом, – На знамя, что ли, написать? Пусть хоть враги трепещут, а не только я.
«Ушкуйники» для меня так и остались твёрдым орешком. Желание попасть в родовую гвардию сложно назвать странным, большинство военных мира считают делом чести войти в элитные подразделения аристо. Особенно в клановые. Это правило работает для всех, кроме полубандитских формирований вроде «Ушкуйников». Разбойничья ватага наёмников, среди которых преобладали бойцы с варяжской кровью, довольно скептично относилась к слову «служение» в целом.
Забавно, но список странностей только прирастал. Ещё до начала совещания ватажники намеревались переться в непролазную тайгу. Крупным подразделением тяжёлой пехоты, без транспорта и поддержки с воздуха.
– Или «вижу цель – не вижу препятствий?» – продолжил я размышления, покидая гостиную, и приветливо помахал рукой: – Рад видеть вас, парни!
Друзья встретили меня нестройным залпом выкриков, закружив-завертев в карусели похлопываний и рукопожатий. Но приехали далеко не все.
– Диего не вытягивает по учёбе. У него по календарю Силы активный период интенсивной раскачки дара, и на занятия времени почти не остаётся. Живёт на полигоне. – Отвечая, Хельги слегка поморщился. – Джучи только вчера загремел в госпиталь. Надерзил Мастеру Витару и теперь перечитывает все учебники по этикету, пытаясь понять, в чём именно он нагрубил учителю. А тот запретил объяснять.
– Забористый у вас там воздух, господа кадеты! – улыбнулся я, слушая школьные новости и чувствуя, как подувший ветер юности придаёт бодрости и сил. – Диму не вижу.
– Калашников живёт в гараже и оттуда ходит на пары. Разработал какую-то прогу и теперь считывает с твоего старого МПД информацию о всех его передвижениях, – вклинился староста, приглаживая рыжие кудри и оттесняя варяга плечом. – Совсем svihnulsya, я как раз хотел тебя попросить забрать у ребёнка вредную игрушку.
– Соколов, заведёшь детей, тогда и покомандуешь. Димон учится и выдерживает темп работы. На что он тратит свободное время, не твоё дело, – недовольно отреагировал Хельги, вызвав у меня мимолётное непонимание.
А следом пришло прозрение. Старосту давно подозревали в манипуляциях и, видимо, настало время, когда любая его попытка влияния встречала сопротивление. Стандартный процесс для небольшого замкнутого социума. Сомнение во власти.
– Пусть копается. Его никто не торопит. Полагаю, когда ему захочется передышки, сам возьмёт отпуск.
– Вы не понимаете! – взвился рыжий, но ему на плечо опустилась рука Саввы. И Лёха тут же замолчал.
– Наш подарок вполне может оказаться очень несвоевременным, – басовито прогудел Хельги, поворачиваясь к братьям Харальдсонам, что поддерживали за руки низкорослого человека в однотонной чёрной робе. Матерчатый мешок на голове пленника в роскошно отделанном интерьере особняка смотрелся особенно экзотично.
– Люблю изюм, но не настолько. – Моя ирония не ускользнула от глаз товарищей, и они странно заулыбались. – Да снимите с него уже этот грёбаный мешок. Надо ещё заслужить право выйти отсюда живым и кому-то что-то рассказать.
Лучше бы они этого не делали. Спутанные длинные волосы цвета буйного пламени, раскосое угловатое лицо, слегка опухшее после захвата и кулаков «эскадрона», знакомый прищур… На меня укоризненно смотрел один из Клинков. Укоризненно, потому что рот ему затыкала странная конструкция из ремешков и пластикового шарика.
– Эдогава? Мне кажется или что-то подобное я уже раньше видел?
В памяти что-то крутилось, но никак не получалось ухватить мысль за хвост. Мозг протестующе заскрипел, в висках заныло, но ассоциация упорно не приходила.
Подозрительный взгляд на старосту неожиданно привёл к результату – он заполошно замахал руками, отрицая свою причастность, и ткнул пальцем в Хельги. Варяг возмущённо замотал головой и, посмотрев на Харальдсонов, на секунду задумался: видимо, пытался различить, кто есть кто. Но с близнецами это было практически невозможной задачей, и поэтому он указал на них обоих.
А братья, недолго думая, ткнули пальцами друг в друга.
– Шапито… Вытащите уже кляп. Это мой человек!
– Pipets… – тихонько вздохнули понурившиеся близнецы.
А я наконец-то вспомнил предназначение шарика, закреплённого на двух ремешках.
– Ну не носки же ему в рот было засовывать?! А тут как раз секс-шоп неподалёку оказался, – неуверенно говорил то ли Свенельд, то ли Кнут, расстегивая пряжку на затылке Эдогавы, а второй брат уже возился с наручниками. – Он же неиспользованный!
Старший из Клинков шумно выплюнул кляп изо рта, метнув на моих друзей взгляд, полный желания массового смертоубийства и неподдельного уважения одновременно. Нарочито медленно растёр запястья и только после этого церемонно поклонился:
– Прошу прощения за непотребный вид, господин. Ваш слуга провалил свою миссию и смиренно просит дозволения понести наказание.
Староста заинтересованно слушал японца, говорившего на родном языке. И по его лицу было отчётливо видно: одно из основных условий сестёр Мияги вполне успешно выполнено. Во всяком случае, с пятого на десятое он понимал вполне уверенно.
– А это он не на сэппуку дозволение спрашивает? – Сформулировав вопрос, Лёха задал его на японском. Коряво, с неправильным произношением, но задал. И после первых успехов продолжил уже более уверенно: – Давай хотя бы не здесь. А то всё заляпает, как пить дать заляпает.
– Ну хоть ты не умножай мою скорбь! А то придётся мне всё здесь заляпать! – зло процедил я другу и переключил внимание на своего самурая: – Что за миссия привела тебя в Сибирск?! Почему мне не сообщили, что один из командиров моей гвардии прибыл в город?! Вы там совсем ohreneli?!
– Ничего не понял, но излагает красиво. А какой финальный штрих, – хохотнул Савва и нарочито засобирался: – Я на улице подожду. Если соберёмся ехать на войну – кричите!
– Верно, братья. Айда на улицу, мы своё дело
