– Правильно! – подхватили с другой стороны. – Давайте споём «Ой, мороз, мороз»!
– Не годится, – отклонил хромой сосед. – Подумают, что жалуемся, отопление врубят, а тут и так дышать нечем. Надо посолиднее что-нибудь, вдруг они и правда – пришельцы?..
И тогда Аркаша, обхватив голову исцарапанными, истерзанными руками, похмельным, срывающимся голосом затянул:
– «Земля в иллюминаторе… Земля в иллюминаторе… Земля в иллюминаторе – видна…»
Его поддержал всхлипывающий женский голос, потом присоединился ещё кто-то:
– «А звёзды тем не менее, а звёзды тем не менее всё ближе, но всё так же холодны…»
– Братцы! Кто-то идёт! – сказал вдруг хромой. – Слышите?
Сейчас же все увидели отблески голубоватого света на прутьях клетки. Откуда-то издалека доносился звук тяжёлых неторопливых шагов.
– А ну, наддай, славяне! – гаркнул сосед. – Дружно, хором!
И девять окрепших надеждой голосов грянули навстречу приближающимся шагам:
– «И снится нам не рокот космодрома! Не эта ледяная синева! А снится нам…»
«…При свежевании мелкого зверя шкурка разрезается не по всей длине, а только со внутренней стороны задних ног до копчика, после чего легко снимается целиком, от крюка – вниз, к голове – так называемым „чулком“. Снятая шкурка тщательно протирается с внутренней стороны, после чего её можно сушить. При этом нужно следить, чтобы шкурка не была слишком сильно натянута на распялке, ни в длину, ни в ширину. Тогда она сохранит свои природные размеры и добротную прочность…»
(Л.П. Савватеев. «Наставление московскому охотнику»)
Людмила и Александр Белаш
Слуги
– Теперь – криминальные новости. До сих пор не выяснены обстоятельства гибели Готвина Динке, шестидесяти семи лет, найденного вчера утром на пляже. Умерший служил хранителем коллекции барона Меермонда.
На экране возник барон – сухощавый, лакированный мужчина. За лоском было не разобрать, стар он или молод.
– Я глубоко сожалею о смерти Готвина. В восьми поколениях Динке пользовались нашим неизменным доверием. Готвина угнетали возрастные проблемы со здоровьем, он хотел уйти на покой. Нет, больше никаких комментариев.
– Проблемы, – фыркнул Бас, наблюдая, как мастерски барон уклоняется от протянутых к нему микрофонов. – Гот закопал жену, выдержал паузу и женился на молоденькой. Ты её знаешь – дочь Крота.
– Да, рассказывали, что она выскочила замуж, – Лео припомнил кое-какие сплетни. – Но Кроты – скрытная семейка, всё молчком. Как жили новобрачные?
– Она хотела от него подвигов, а где их взять? Её обрюхатили в центре осеменения. Студенты из Голландии баррелями сдают продукт, иначе у нас не будет спиногрызов. Наверное, Готу стало тошно. Аденома, немощь, аритмия, жена шипит, и голландец на подходе… Но хлебнуть кислоты – явный перебор. Гот потерял чувство меры, а ведь был настоящий знаток.
– Кислоты? – переключив канал, рассеянно спросил Лео.
– Так написано в газете. Будто его прожгло изнутри. Аминь! Кто водится с бароном, тот странно кончает. Наша задача, Леон, – избежать встречи нос к носу с этой восточной мумией. Девять ящиков, каждый с тонну… Его милость здорово поживилась в жарких странах и позаботилась доставить трофеи к нам. Осталось взять.
– Охрана? – с ленцой полюбопытствовал Лео.
– Двое из агентства «Форпост».
– Сигнализация?
– Пустячная, на уровне супермаркета. Схема есть.
– Окна, двери, прочие доступы?
– Открой папку «Консул».
Листая плоды разведки Баса, пытливый Лео тихо восхищался прытью старшего приятеля. Барон едва успел распаковать багаж, а Бас всё уже пронюхал. Дознание завершено, предстоит изящная и быстрая работа.
– Нам бы очень пригодилась опись, – повернулся он к Басу вместе со стулом. – А ещё лучше каталог. Без них товар втрое дешевле.
– Чего нет, того нет. Готвин не успел сделать реестр. Я заказал прослушку разговоров Меермонда, но пока точных сведений мало. Хотя… то, что удалось поймать, заметно повысит цену. Вещи от третьего до двенадцатого века. Доисламская Аравия, эллинистические царства…
Лео любил информацию, рассчитанный риск и победу. Бизнес казался бессмысленной гонкой, креативные отрасли – выжималкой для мозгов, клубный блеск – мишурой. Бас открыл ему мир чёрных антиквариев и изрёк великое поучение:
– Всё уже сделано до нас. Ради вещей после семнадцатого века даже нагибаться не стоит. Настоящего интереса заслуживают лишь игрушки старше тысячного года. И не надо никуда ездить, там смотреть нечего. Вещи привозят сюда, поскольку на раскопах им цена – понюшка коки. Оставь всяким Педро и Хуанам искать в грязи уаки. Мы – здесь – перераспределим добычу как надо. Главное, быть в курсе всех находок.
Это было прикольно и стильно. У Лео развился новый взгляд на бытие. Поверхность земли есть грань. Выше неё бродят пожиратели гамбургеров и поглотители кока-колы, а ниже лежат спящие уникумы и раритеты. Переход вещи снизу вверх вызывает бешеный спрос. Люди платят за любую щербатую миску, если она старинная.
– Раньше я часто общался с Готом, – Бас предался воспоминаниям. – Выпросить у него что-нибудь – дохлый номер. Старик хранил коллекцию, как свою бабу. Но в консультациях не отказывал, и мы регулярно к нему бегали. Годы, годы берут своё! Готвин устал и вымотался. Барон его заездил.
– Баронское собрание антиков упоминают редко, – заметил Лео. – Каталогов я не встречал, только ссылки. Есть из-за чего туда лезть?
Бас подмигнул с видом человека, познавшего все тайны.
– Он был консулом – в Бомбее, потом в Джаоре. Востоковед, археолог. Знает палеографию и три дюжины языков, включая мёртвые. Я слежу за ним с восьмидесятых годов. Барон крутился в самых тухлых местах, где голая дичь и мрак. Там, когда режут горло козе, вождь бормочет фатиху: «Во имя Милосердного!», а дальше не знает, дальше на забытом языке. Вот в таких краях, где своих имён не помнят, как раз бывают самые ценные находки. Выморочные углы без воды и без времени… Пять веков, десять – им всё равно, ничего не меняется. Идеальные условия, если хочешь хорошо сохраниться. Видал, какой барон подтянутый?
Сморщившись, Лео пожал плечами.
– Горло козе они и у нас режут. В прямой трансляции.
– У нас – чтобы всем противно стало. Вроде репетиции – мол, привыкайте, так вас в Интернет и выложим. А в тех местах всё строго, по обычаю.
В городе у отставного консула имелось два особняка. Один служил барону жильём, там же содержалась коллекция.
– Какая жена? Его жена в Джаоре, ей климат нравится. Классический коттедж, не шутка! Когда на колонию в сороковом напали итальянцы, туда вселился генерал.
Второй дом Меермонд отдал своей утончённой страсти. Сюда свозилась добыча с раскопок; верные слуги очищали древности и готовили их к помещению в коллекцию.
– А научное описание? – Лео прочно усвоил, что без оценки специалиста вещь сильно теряет в цене. Уважающий себя гробокопатель всегда содержит консультантов с учёными степенями. Иначе собрание редкостей значит не больше, чем груда рухляди в лавке старьёвщика.
– Гот водил во второй дом знающих людей. Ни фото, ни зарисовок, только личный контакт с предметом и собственноручное заключение. Изредка Меермонд продавал вещицу-другую, но всегда на закрытом аукционе, среди матёрых коллекционеров. Слеталось человек пять-шесть из Англии, из Штатов.
Затея показалась Лео сомнительной. Девять тонн древних черепков и обломков. Если Готвин выложил из ящиков только часть вещей, придётся рыться самому, а это потеря времени. В один заход надо унести не меньше двадцати кило отборных маклюшек, иначе и соваться незачем.
– Риск не оправдан, – решительно заявил он. – Учёные товар не осматривали, в доме топчется полиция, охрана настороже. Подбери более привлекательный объект.
– Лео, дружище! – Бас заходил кругами. – Мы упустим золотой шанс! Готвина нет, его жена в депре, товар без присмотра. Когда барон подыщет нового слугу, будет поздно. Надо брать сейчас.
