отступник. Его род, скажем так, прирождённые шаманы. Он же извратил наше ремесло. За что и поплатился. Мне лично ваш отпечаток силы было сложно не узнать. А ученик… Шаманов нынче не так много, как хотелось бы. Поэтому нам ценен каждый способный человек. Новость о появлении такового подобно лесному пожару облетела наши тесные круги.
— То есть, хотите сказать, что вы знали о деятельности бывшего товарища, но не остановили его? — недоверчиво переспросил я. Как-то не верилось, что за четверть века шаманы не смогли сами выследить отступника, если уж он им так мешал.
— Знали. И предприняли шаги. Война между Леон-Марино и Тортугасами разгорелась не просто так. Но Эквадо исчез и затаился. Лишь через годы, мы стали регулярно находить след его силы, но не его самого. А после вашего поединка, след исчез. Это значит, что Эквадо отправился к праотцам.
Я хмыкнул.
— Не хотелось бы вас разочаровывать, но отправился он точно не к праотцам. Эквадо оказался внутри одной из своих ловушек, и теперь я не знаю, что делать с его душой.
Я выложил на стол высокоранговый макр, где была запечатана душа моего врага. Хранить такое в родовой сокровищнице с пояснительной табличкой себе дороже, а как уничтожить макр без опасности подселения подлой души в другое тело я просто не знал.
Шаман из проекции вдруг стал вполне себе материализовываться, обретая настоящее тело. Его раскосые глаза на время приобрели вполне европейский размер.
— Вы смогли его пленить?
— Он сам справился, — не спешил я присваивать себе все лавры, ибо сам до сих пор плохо понимал, как у меня вышло его туда поместить. — Повторить такое при случае я точно не смогу.
— И хвала духам, иначе вас тоже пришлось бы устранять, — потянулся шаман рукой к макру, но я отодвинул его в сторону.
— У вас своеобразная благодарность.
— Мы однажды уже закрыли глаза на эксперименты Эквадо, и вот во что это вылилось, — с грустью в голосе повинился Северин. — Я бы попросил вас отдать его вместилище. Всё равно вы не знаете, как с ним поступить. А мы знаем.
— При всём уважении, нойон Северин, но даже с учётом нашего двадцатилетнего сотрудничества, я вынужден пока вам отказать в данной просьбе, — честно ответил, поднимаясь с собственного места. — Прошу вас заняться лечением моей сестры, если уж вы откликнулись на зов, а я пока посоветуюсь с духами, можно ли вам доверить вместилище. Я очень далёк от вашей магической стези, поэтому нуждаюсь в совете, чтобы не сделать ещё хуже.
Нойон чуть склонил голову с знак согласия.
— Вы удивительно рациональны для своих лет, граф!
— Приходится, иначе не выжить!
* * *
Кирана металась в тумане, пытаясь найти путь домой. Обрывки воспоминаний всплывали волнами и рассеивались морской пеной, стоило двинуться в их сторону. Бесконечно одинокая и чужая, она бродила от видения к видению, от миража к миражу, пока просто не обессилела.
— Зачем вы маните меня? Зачем зовёте за собой? — она даже не кричала, только шептала. — Зачем? Я хочу домой. У меня же есть дом?
Был ли у неё дом, она не помнила. Нет, среди миражей били ледяные пустоши и отвесные скалы, а ещё болота и сплошные леса, но что из этого было её домом, она не знала.
У каждого человека должен быть дом. Семья. Родители.
Туман уплотнялся, обретая человеческие черты. Одну фигуру она, кажется, даже узнала. Молодая охотница, учившая её всему, что знала и умела. А за её спиной стояло ещё две фигуры, держась за руки. Они не имели лиц, очертания их были смазаны, и они даже не казались миражами, скорее, тенью от миражей. Кирана сконцентрировала на них внимание, и вдруг поняла, что они не исчезают. Наоборот, они были всё ближе и ближе, пока девушка не оказалась в кольце их рук.
— Кто вы? Вы пришли меня забрать? — тихо шептала она, растворяясь в кольце тепла и спокойствия. — Вы нашли меня?
Но фигуры безмолвствовали в отличие от других миражей. Калейдоскоп видений ускорился, словно пытаясь пробиться сквозь кольцо безопасности вокруг девушки. Фигуры же только крепче сцепляли ладони, принимая на себя первый натиск безумного водоворота памяти.
Так хорошо Кирана не чувствовала себя никогда. Будто она маленькой девочкой сидит на руках у кого-то большого и сильного. Чувство защищенности и всепоглощающей любви заполняло всю её душу. Не хотелось сопротивляться, не хотелось куда-то идти. Хотелось просто купаться в этих чувствах, раствориться в них. Хоть на миг продлить ощущение дома. Если закрыть глаза и перестать всматриваться в туман, то можно представить, что её обнимают родители, давным-давно бросившие её у порога жилища одинокой охотницы.
Глаза закрылись сами собой. Не было больше обиды, не было горечи, не было вопросов. Осталось только чувство тепла и полноты.
* * *
Двадцать лет назад где-то под Краснодаром
Мария Виноградова, глотая слёзы, вышла от оракула и бросилась на шею возлюбленному. Юра обнимал и гладил её по плечам, давая выплакаться. Резкие перепады настроения Маши уже не пугали его, ведь он знал о её положении и собирался жениться, несмотря на сопротивление их семей. Ничего, отцы свыкнутся с мыслью, когда узнают о ребёнке. Комарины никогда не бросали на произвол собственных детей.
Спустя пару минут слезоразлив завершился, и Маша, вытерев чуть припухшие глаза, выпрямилась. Это состояние любимой Юра знал. Она уверилась в каком-то решении и теперь будет следовать ему до конца. Знать бы ещё, что ей сказал оракул.
— Маш, что?..
— Весь твой род погибнет за неполные десять лет, включая нас и наших детей.
Юра лишь теснее сжал чуть вздрагивающие руки любимой, не желая верить в услышанное, но и страшась обидеть недоверием невесту.
— Судьба рода предрешена, но судьба детей… — она подняла на Юрия полный решимости взгляд, — … дочь ждёт смерть от конфликта антагонистичных магий, — Мария невольно обняла руками живот, ещё никак не выделяющийся на столь раннем сроке.
