По мере того как субъективный опыт охватывает все более значительные отрезки времени, формируется индивидуальная история – память о последовательности эпизодов. На этой основе появляется информация пятого порядка – “самость” или “Я” как результат долгосрочной памяти, составляющей как бы летопись субъективных переживаний индивида. А необходимым следствием и одновременно условием функционирования “Я” является информация шестого порядка – самосознание, то есть интерпретация субъективного опыта индивида в свете прошлой истории его жизненных переживаний, и особенно наиболее устойчивых ее черт. Интерпретация наличного, сиюминутного содержания сознания в свете прошлого опыта дает мощное подкрепление низшим уровням информации, активизируя воспоминания о других значимых жизненных переживаниях, а затем – систематический, целенаправленный поиск такой информации. Другими словами, появляется особый познавательный процесс, объектом которого является сам субъект, – самопознание.
Когнитивные процессы самопознания зависят от таких свойств психики, как объем памяти, ее направленность, объем и уровень избирательности внимания, развитие речи. Их эволюция связана с соответствующими нейрофизиологическими процессами (в частности, имеются данные о том, что центры самосознания, как и центры речи, локализованы в левом полушарии). Но хотя самосознание и саморегуляция, воплощением которых является “Я”, – продукт внутренних процессов психики, понять содержание этой субъективной реальности только “снизу”, в рамках естественнонаучной картины сознания, принципиально невозможно. Психические процессы, посредством которых индивид достигает самосознания и выражает свою субъективность, не дают ключа к их ценностно-смысловому содержанию: на каких именно моментах и почему субъект сосредоточивает свое внимание, в чем усматривает свою “самость” и какие способы самореализации выбирает? Специфика сознательного акта, как подчеркивает Д.И.Дубровский [3], состоит в его бимодальности, то есть в одновременном отражении того, что принадлежит “Я” (субъекту) и того, что принадлежит “не-Я” (объекту). Но этот водораздел относителен, каждая модальность “Я” и “не-Я” имеет смысл только в соотнесении с противоположной. Отсюда принципиальная интерсубъективность “Я”, распространяющаяся и на его низшие уровни.
В познавательном плане рефлексивное “Я” представляет собой иерархическую структуру. Ее высшие уровни формируются лишь на основе низших, последовательно и параллельно развитию других психических функций. Хотя научные данные об этом еще очень фрагментарны, исходя из принципа изоморфизма [4] развития образа “Я” и других когнитивных функций, психологи предлагают серию взаимосвязанных гипотез, которые сводятся к следующему.
Категориальное “Я” интегрирует всю информацию, которой индивид располагает о себе, поэтому, чем выше уровень развития “самости”, тем шире его информационная база. Изменениям в структуре категориального “Я” предшествуют сдвиги в частных самовосприятиях и самооценках. По мере развития личности ее самовосприятие становится более дифференцированным, а целостный образ “Я” (или “Я-концепция”) – более обобщенным, устойчивым и внутренне последовательным. В отличие от ребенка, взрослый человек способен интегрировать противоречивую информацию о себе, а иерархическая организация этой информации позволяет ему более свободно варьировать свое поведение. Отчетливее всего осознаются те аспекты “самости”, которые связаны с текущими жизненными обстоятельствами, конфликтными ситуациями. Наиболее тщательно собираются и регистрируются те мнения о себе, которые способствуют поддержанию устойчивости образа “Я” и психического благополучия субъекта. На ранних ступенях развития “Я-концепция” строится преимущественно на основе внешних событий, которые позже уступают место внутренним моментам отсчета. Категориальное “Я” центральный элемент субъективной картины мира, причем по мере развития личности она становится все более ясной и четко выраженной.
Генезис детского самосознания – один из старейших сюжетов психологии развития [5].
Долгое время в психологии шли споры о том, является ли детский образ “Я” преимущественно эмоциональным, складывающимся из суммы самоощущений, или когнитивным, возникающим на основе познавательного развития. Сегодня эта антитеза кажется искусственной. Ощущения, исходящие от собственного тела (самоощущения) – неотъемлемый элемент психофизиологической идентичности новорожденного. Но способность отличать их от ощущений, вызываемых внешними объектами, и тем более интегрировать в некую систему представлений предполагает довольно сложную познавательную деятельность.
Согласно новейшим экспериментальным данным [6], самопознание как аспект более общего процесса самоосознания начинается с простейших актов самоузнавания. Уже на первом этапе жизни – от рождения до трех месяцев – у младенца появляется интерес к внешним социальным объектам и чисто эмоциональное различение себя от другого; между тремя и восемью месяцами дифференциация “Я-другой” закрепляется и ребенок начинает в отдельных случаях узнавать себя; между восемью и двенадцатью месяцами “самость” и некоторые черты, по которым она воспринимается, приобретают постоянство, младенец начинает различать свои отдельные внешние свойства; между годом и двумя базовые категории, в которых воспринимается “самость”, – возраст, пол, “Я” как источник активности – консолидируются, а собственные черты начинают узнаваться систематически, в разных ситуациях.
Формирование самосознания идет параллельно общему эмоциональному и умственному развитию ребенка, но его необходимая предпосылка – взаимодействие ребенка со взрослыми, которые не только удовлетворяют его жизненные потребности, но и приучают к игре, вырабатывая у него определенное отношение к предметам внешнего мира и к самому себе.
Спонтанные самоощущения сами по себе не могут сложиться в сколько-нибудь цельный и последовательный “образ Я”. Главным источником информации о себе, как и о других, служат для ребенка взрослые, которые в буквальном смысле слова “определяют”, кто он. Они дают ребенку собственное имя и приучают откликаться на него, помогают осознать функции органов своего тела и дают им те значения, вне которых мышление просто невозможно.
Процесс становления самосознания сложен и противоречив. Когда ребенок видит собственное изображение, оно вызывает у него особый, повышенный интерес. В его речи появляются странные обороты, как если бы произошло удвоение его “Я”, как если бы он сам и второй он (в зеркале, на экране, на фотографии) сосуществовали.
Психолог В.С.Мухина, подробно описавшая развитие двух своих мальчиков – близнецов, рассказывает, как в год и девять месяцев один из них, Андрюша, сделал открытие. Смотрит в зеркало и радостно сообщает: “Вот он я!”, затем указывает на себя пальцем: “Вот он я!” Подведя мать к зеркалу, он указывает на ее отражение: “Вот мама!”, потом на мать: “Вот мама!” И так много раз. Игра с зеркалом, в которую сразу же включился второй близнец, продолжалась несколько месяцев [7].
Самоузнавание в зеркале или на снимке предшествует овладению языком, но затем словесные названия, посредством которых ребенок обозначает себя и других, становятся важнейшими средствами оформления его жизненного опыта в определенное структурное единство.
Чтобы выяснить связь самоузнавания со способностью ребенка категоризировать узнаваемые образы, американские психологи М.Льюис и Дж.Брукс-Ганн показывали младенцам разного возраста их собственные изображения, изображения других детей и взрослых и фиксировали, как дети называли эти изображения. Слово “бэби” (русское “дитя”) указывает на возраст, “мальчик” или “девочка” – на пол, личное местоимение или собственное имя – на индивидуальность. Оказалось, что уже некоторые 15-месячные и большинство 19-месячных детей способны правильно употреблять в такой ситуации слова, характеризующие возрастную и половую принадлежность, а собственные имена применяют исключительно к себе. Личные местоимения обычно появляются в речи ребенка к концу второго года его жизни. До этого он говорит о себе в третьем лице, называя свое имя и повторяя грамматические формы, в которых к нему обращаются или говорят о нем окружающие. Овладение местоимением “я” совпадает с периодом так называемого первого детского негативизма, выражающегося в словах “Я сам”. Этот процесс всегда сопряжен с трудностями, похожими на те, которые остроумно описал Л.Пантелеев в рассказе “Буква Ты”. Обучая внучку грамоте, дедушка показал ей написание буквы, с которой начиналось слово “яблоко”, и объяснил: “Это буква “я”. “Это буква “ты”, – подтвердила девочка и прочитала слово “тыблоко”. Недоразумение выяснялось довольно долго.
