Магнус пристально посмотрел на нее:
— Ошибаешься. Ничего подобного она мне не показывала.
Сабина рассмеялась:
— Забавляешь ты меня, Магнус. Иногда мне просто не верится, что ты и вправду сын Гая. Внешне, конечно, вылитый отец, но сердце у тебя куда мягче. Особенно в делах, касающихся сестры!
Магнус понимал, что в ее устах это далеко не комплимент.
— Не такое мягкое у меня сердце, как тебе кажется.
— В самом деле? А я-то считала, что сердцу требуются время и опыт, чтобы отвердеть. Тогда ты сумеешь не дрогнув принимать правду, даже такую, которая переворачивает кверху дном весь твой мир… Надеюсь, я доживу до тех пор, когда это случится. Вижу в тебе задатки величия, пусть ты даже сам в это не веришь.
До нынешнего дня Магнус редко задумывался, насколько глубоким и полным было его неприятие этой женщины.
— Благодарю за столь лестную оценку, Сабина, — ответил он вслух. — Так зачем все-таки ты сюда пришла? Неужели всего лишь ради того, чтобы напомнить мне о разговоре с отцом, который тебя, в общем-то, и не касался?
— Я всего-то хотела тебя навестить. Нам с тобой редко удается побеседовать с глазу на глаз.
— Вот как, — проговорил он со всей обходительностью. — Что ж, счастлив побыть в твоем обществе.
Она смотрела на него тем взглядом хищницы, которым, как он замечал, время от времени исподтишка награждала других. Если честно, Сабина кого угодно могла вогнать в дрожь; в этом смысле равных ей Магнус никогда еще не встречал. С другой стороны, ее покойный супруг по праву считался добрейшим человеком, когда-либо переступавшим дворцовый порог. Правда, на лице у него постоянно было такое выражение, как если бы он ждал удара. Не от жены ли?
Магнус очень надеялся, что его собственный взгляд не стал сейчас таким же затравленным. Тот, кто позволяет себе выглядеть как жертва, обычно очень скоро в жертву и превращается. Вернее, его превращают.
Сабина между тем лениво рассматривала его.
— А знаешь, — сказала она затем, — не будь у тебя этого шрама, ты был бы безупречно красивым молодым человеком. Ты даже и с ним вполне, вполне привлекателен!
Магнус рассеянно коснулся отметины кончиками пальцев и в очередной раз покривил душой:
— Спасибо на добром слове.
— А как насчет ответной любезности?
— Я не люблю игр, Сабина. Я от них устаю. Переходи к делу или оставь меня. — И он одарил ее пронизывающим взглядом. — Или ты, может, свою собственную магию надумала мне показать? Отец говорил, что ты ведьма, но сам я никогда прежде колдуний не встречал, так что, признаться, мне любопытно…
— Настоящая ведьма, — ответила она, — никогда не станет всуе и напоказ использовать свою силу. Так недолго и выдать себя людям, которые могут вред причинить.
— Полагаю, ты права, — сказал Магнус.
— Хочешь сделать доброе дело, внуши это Люции.
У Магнуса опять запнулось дыхание.
— Отец считает, что она волшебница, но я пока ничего необычного за ней не заметил.
Сабина смотрела на него с откровенной насмешкой.
— Уверен? По-моему, обманываешь…
— И не думал. А вот в чем я точно убежден, так это в том, что тебе пора покинуть мои комнаты. — Магнус выдавил улыбку. — Если не возражаешь.
Она спросила:
— Мое присутствие так тебя тяготит?
— Ни в коем случае. Я просто устал и хотел бы лечь спать.
Она смотрела на него все с той же насмешкой, способной кого угодно довести до тихого бешенства. Зато ее саму, кажется, ничто не могло вывести из равновесия.
— Ты мне нравишься, Магнус.
Он сухо ответил:
— Весьма польщен.
Сабина придвинулась ближе и неторопливо окинула рослого принца взглядом — с головы до пят и обратно.
— Твой отец просто одержим подготовкой к завоеванию Ораноса. У него совсем не находится для меня времени — разве только совета спросить, принимая очередное решение. Вот, например, сегодня он весь день провел за созывом высочайшей встречи. Хочет ехать в Оранос и там лично все обсудить с вождем Базилием и самим королем Корвином, прежде чем принимать совсем уж решительные шаги…
— Он очень занятой человек.
— А мне становится так одиноко. — Сабина обошла принца кругом, ее взгляд ощутимо вдавливал в землю. Очень неприятное ощущение. — Насколько я понимаю, ты не менее одинок. Через несколько недель тебе сравняется восемнадцать, а ты до сих пор не выбрал себе невесту. Чем заполняешь дни и ночи, Магнус?
— Ничем таким, что могло бы заинтересовать тебя.
— Знаю, ты наслаждаешься вниманием прелестной служаночки с кухни, не так ли? Но, мне кажется, кроме нее, у тебя никого нет. А я ни на мгновение не допускаю, чтобы подобная девушка была для тебя чем-то большим, нежели мимолетным пустым увлечением.
Как много она, оказывается, про него знала! И как противно, когда твое тайное вдруг становится явным!
— Пустым — пожалуй, но вот что касается мимолетного…
Не договорив, принц вздрогнул и насторожился: ее рука коснулась его спины и заскользила от одного плеча к другому, по мере того как Сабина продолжала кружить.
— Ты уже почти взрослый, Магнус. И обещаешь сделаться мужчиной что надо. В тебе еще есть мягкость, но, я думаю, в хороших руках ты от нее скоро избавишься, как клинок, сбросивший ножны. Да, ты способен стать отменным оружием — во многих смыслах…
Магнус молча смотрел на нее, не будучи вполне уверен, как это следует понимать. Впрочем, кое-что все-таки прощупывалось.
Он спросил:
— И что ты предлагаешь?
— То же, что и твоему отцу, когда он был ненамного старше тебя. Я дарю себя тебе в любовницы.
Магнус спросил ровным голосом, очень тихо:
— В самом деле?
— Да.
— Но ты же в матери мне годишься.
Эти слова наконец заставили ее улыбку чуть-чуть померкнуть.
— Возраст может быть не только обузой, Магнус. Прожитые годы несут с собой сокровище опыта. Ты вот молод и успел узнать только эту судомойку и, может, еще несколько таких же пустышек. Разве этого достаточно?
— Откуда тебе знать, велик ли мой опыт…
— В самом деле? Да он же сквозит в каждом твоем движении. Тебе отчаянно хочется быть желанным. Необходимым. Любимым… — Теперь ее пальцы скользили по его груди. — И я могла бы тебе все это дать.
Магнус поверить не мог, что подобное происходило на самом деле.
— А что мой отец думает о предложении, которое ты мне сделала?
— Гай, конечно, не в курсе. И незачем ему знать.
— Сойтись с любовницей отца, по-моему, не самый верный способ укрепления родственных уз…
— Можно подумать, тебя когда-то заботили ваши отцовско-сыновние узы.
Он неопределенно пожал плечами:
— Знаешь, все однажды меняется.
— Поэтому я к тебе и пришла. Чтобы сказать то, что сказала. Предложить себя. Остаться с тобой прямо сейчас, если пожелаешь. Гай не узнает, куда я ушла. И обещаю — ты думать забудешь обо всех сложностях, которые тебе, быть может, мерещатся…
Она приподнялась на цыпочки и прижалась губами к его губам.
Она целовала его до тех пор, пока не поняла — Магнус не отвечает на поцелуй. Тогда она отстранилась и непонимающе посмотрела на него:
— Тебя что-то гнетет?
Послевкусие от ее губ было не сладостным, а скорей ядовитым. Магнусу стало совсем тошно от мысли, что этот же рот целовал его отца.
— Тебе лучше уйти, — сказал он Сабине.
Янтарные глаза чуть-чуть округлились.
— Ты что, отказываешь мне?
— Верная догадка. Прости, Сабина, но я тебя никогда не желал. Уверен, ты без труда найдешь того, кто согреет твое ложе, пока мой отец занят делами… Только пускай это буду не я.
Прекрасные черты на миг исказило исключительно неприятное выражение.
— Не стоит принимать поспешных решений. Сперва следовало бы хорошенько подумать.
Магнус наклонил голову.
— Это справедливо, — сказал он. — Так вот. Я подумал. И пришел все к тому же выводу: я не заинтересован.
Лицо Сабины сделалось жестким.
— Неудивительный ответ в устах человека, изнывающего от похоти к собственной сестре…
Это прозвучало словно пощечина. Магнус даже отшатнулся. Хотя, собственно, чего он ждал? Вряд ли у отца могли быть секреты от ближайшей наперсницы. Или сама догадалась? Сабина умна…
На ее губах вновь возникла холодная улыбка.
— Я только гадаю, давно ли ты испытываешь к ней эту противоестественную и постыдную страсть, — сказала она. — Примерно год? Или больше? Может, с младенчества?..
— Закрой рот! — проскрежетал он сквозь зубы, стискивая кулаки.
— Какое наслаждение — видеть боль на твоем лице… — Сабина ущипнула его за подбородок, и он не успел вовремя отдернуть голову. — Это мучит тебя, Магнус? Обычно ты смотришь так мрачно, холодно и отстраненно — прямо стена ледяная, а не человек! Я, однако, нащупала твою главную слабинку…
