доской. Итак, все было на месте. Началась игра. Ауда играла в вист очень неплохо и даже получила несколько похвал от строгого Филеаса Фогга. Что же касается сыщика, то он был прямо-таки первоклассным игроком и оказался достойным соперником нашего джентльмена.
«Ну, теперь мы его удержим здесь, — решил Паспарту, глядя на играющих. — Он не тронется с места».
В одиннадцать часов утра поезд достиг водораздела двух океанов. Это был Бриджерский перевал на высоте семи с половиной тысяч английских футов над уровнем моря, одна из наиболее высоких точек железнодорожного пути черед Скалистые горы. Приблизительно в двухстах милях от перевала путешественников ждали простирающиеся до самого Атлантического океана широкие равнины, которые природа как будто специально создала для железнодорожного пути.
По склонам гор, обращенным в сторону Атлантического океана, текли многочисленные реки, притоки или притоки притоков Плэтт-Ривер. Весь горизонт на север и восток был закрыт полукругом Скалистых гор, увенчанных пиком Лареми. Между этими горами и железнодорожным путем расстилалась обширная, хорошо орошаемая долина. С правой стороны полотна возвышались первые отлоги горного массива, который, загибаясь к югу, доходил до устья реки Арканзас, одного из крупнейших притоков Миссури.
В половине первого пассажиры мельком увидели форт Галлек, господствующий над этой местностью. Еще несколько часов, и Скалистые горы останутся позади. Можно было надеяться, что никакие происшествия не затруднят движения поезда через этот труднопроходимый перевал. Снег прекратился. Стало холоднее и суше. Крупные птицы, испуганные поездом, разлетались в разные стороны. Ни одного дикого зверя — волка или медведя — не было на равнине. Это была необозримая обнаженная пустыня.
После довольно изысканного завтрака мистер Фогг и его партнеры снова принялись за свой нескончаемый вист. Вдруг послышались отчаянные свистки. Поезд остановился.
Паспарту высунулся в окно, но не увидел ничего, что объяснило бы эту остановку. Никакой станции вблизи не было.
Ауда и Фикс начали беспокоиться, как бы мистер, Фогг не вздумал выйти на полотно. Но наш джентльмен удовольствовался тем, что сказал Паспарту:
— Посмотрите-ка, что там такое.
Паспарту выскочил из вагона. Человек сорок пассажиров уже вышли на полотно. Среди них был полковник Стемп В. Проктор.
Поезд стоял перед красным сигналом семафора, закрывавшим путь. Машинист и кондуктор, также вышедшие из поезда, о чем-то живо спорили с путевым сторожем, которого начальник соседней станции Медисайн-Боу выслал навстречу поезду. Пассажиры приблизились к разговаривающим и приняли участие в споре. Среди них был и полковник Проктор, рассуждавший, как всегда, с повелительными жестами.
Паспарту, подойдя к собравшимся, услышал голос сторожа:
— Нет никакой возможности проехать. Мост через Медисайн-Боу расшатан и не выдержит тяжести поезда.
Мост, о котором шла речь, имел висячую конструкцию и был перекинут через быстрый поток в миле расстояния от того места, где остановился поезд. По словам дорожного сторожа, мост грозил упасть, так как несколько тросов, на которых он висел, порвались. Переезд через него был связан с огромным риском. Сторож не преувеличивал, говоря, что мост не выдержит тяжести поезда. Когда беззаботные американцы становятся осторожными, только безумец не следует их примеру.
Не смея сообщить хозяину о случившемся, Паспарту слушал, стиснув зубы, неподвижный, как истукан.
— Вот еще! — кричал полковник Проктор. — Что же, мы должны сидеть здесь в снегу, как прикованные?
— Полковник, — сказал кондуктор, — на станцию Омаха послана телеграмма с просьбой выслать встречный поезд, но он едва ли придет в Медисайн-Боу раньше чем через шесть часов.
— Через шесть часов! — воскликнул Паспарту.
— Да, — ответил кондуктор. — За это время мы успеем дойти пешком до станции.
— Пешком! — вскричали хором все пассажиры.
— Сколько же итти до этой станции? — спросил кондуктора один из американцев.
— Двенадцать миль по той стороне реки.
— Двенадцать миль по снегу! — воскликнул Стемп В. Проктор.
Полковник разразился градом проклятий, ругая на чем свет стоит Компанию и кондуктора. Взбешенный Паспарту готов был ему вторить. Теперь перед ними стояло препятствие, которого не преодолеют все банковые билеты его хозяина.
Другие пассажиры были также недовольны: не считая опоздания, им предстояло пройти около пятнадцати миль по равнине, занесенной глубоким снегом. Около поезда поднялся шум, ругань. Мистер Фогг мог бы, конечно, все это слышать, если бы не был так погружен в игру.
Во всяком случае, следовало сообщить ему о происшедшем, и Паспарту, опустив голову, направился было к вагону, как вдруг машинист поезда, истый янки, по фамилии Форстер, крикнул:
— Господа, мне кажется, что есть возможность проехать!
— По мосту? — спросил один из пассажиров.
— По мосту.
— На нашем поезде? — осведомился полковник.
— На нашем поезде.
Паспарту остановился и весь превратился в слух.
— Но ведь мосту угрожает падение? — заметил кондуктор.
— Ничего не значит, — ответил Форстер. — Я думаю, что если пустить поезд с предельной скоростью, есть шансы проскочить через мост.
«Чорт возьми!» подумал Паспарту.
Некоторым пассажирам это предложение пришлось по вкусу. Особенно оно понравилось полковнику Проктору. Этот отчаянный человек находил план машиниста очень удачным. Он напомнил, что некоторые инженеры предлагали вообще обходиться без мостов, пуская поезда через реки с максимальной скоростью. В конце концов все заинтересованные в быстрой переправе пассажиры приняли сторону машиниста.
— Пятьдесят процентов за то, что мы переедем благополучно! — сказал один.
— Шестьдесят! — воскликнул другой.
— Восемьдесят!.. Девяносто из ста!
Ошеломленный Паспарту сам был готов на все что угодно, лишь бы переправиться через Медисайн-Крик, но подобная попытка все же казалась ему чересчур уж «американской».
«А ведь это можно сделать гораздо проще», подумал он и, обращаясь к одному из пассажиров, сказал:
— Способ, предложенный машинистом, мне кажется немного рискованным, но…
— Восемьдесят шансов! — ответил пассажир и отвернулся.
— Я знаю это, — продолжал Паспарту, обращаясь к другому джентльмену, — но стоит подумать…
— К чему думать! — ответил американец, пожимая плечами. — Ведь машинист гарантирует!
— Конечно, но было бы осторожней… — не унимался Паспарту.
— Что? Осторожней? — закричал полковник Проктор, вскакивая на ноги. — Вам же говорят: с максимальной скоростью. Понимаете вы? С максимальной!
— Я знаю… Я понимаю… — повторял Паспарту, которому никак не давали закончить фразу. — Но было бы более естественным, если уж вам так не нравится слово «осторожно»…
— Что? Как? Чего? Что он лезет со своим «естественно»?! — закричали со всех сторон.
Бедный парень не знал, кому и отвечать.
— Может быть, вы боитесь? — спросил
