В соседнем дворе, рядом со ржавым железным баком, возился какой-то чудик.
— Эй! — окликнула его Татьяна. — Эй, вы!
Чудик поднял голову и прищурился.
— Что? — глупо спросил он.
Татьяна приветливо улыбнулась:
— Мы с вами вроде как соседи.
— Э-э… — Незнакомец растерянно почесал лысый затылок. — Да вроде того.
«Какой страшненький, — подумала Татьяна. — Но на безрыбье и рак рыба. Если я с кем-нибудь не поболтаю, я с ума сойду».
— Чем это вы там заняты?
Мужчина рассеянно посмотрел на железный бак.
— Да я, видите ли, выбрасываю мусор, — сказал он. — А… вы? Вы чем занимаетесь?
— Страдаю от безделья, — весело ответила Татьяна.
Мужчина кивнул. Подумал и сказал:
— Я, признаться, никогда не испытывал ничего подобного.
— Вы это о чем? — не поняла Татьяна. — Хотите сказать, что никогда не страдали от безделья?
Он кивнул:
— Угу.
Перова посмотрела на него с нескрываемым любопытством.
— А вы странный, — сказала она. — Разве такое возможно?
Незнакомец пожал плечами:
— Ну, знаете… Мне всегда было чем заняться. Я и сейчас занят. Видите ли, я…
— Вижу! — кивнула Татьяна и улыбнулась. — Выбрасываете мусор. Хотя вы его уже выбросили. Теперь-то чем займетесь?
— Ну…
Татьяна положила руки на забор:
— Слушайте, особых угощений у меня нет, но час назад я нашла в шкафу банку вишневого варенья. Может, попьем чаю?
Мужчина стушевался и стал растерянно озираться по сторонам, как примерный ребенок, который ищет воспитателя, чтобы спросить у него разрешения.
— Я бы с радостью, — промямлил он наконец, — но…
— Вот и хорошо! — бодро кивнула Перова. — Тогда перелазьте через забор, и пошли пить чай. Немедленно!
Мужчина вздохнул и подошел к забору. Перелез он довольно быстро, но при этом умудрился порвать брючину и поцарапать руку.
— Какой вы неуклюжий, — весело сказала Татьяна.
За спиной у нее хрустнула ветка. Она обернулась. Охранники стояли в пяти шагах от нее и угрюмо смотрели на незнакомца. Вид у того был более чем беззащитный. Он страдальчески морщился и тер пальцами расцарапанную руку.
— Татьяна Ивановна, — заговорил один из охранников, — это запрещено.
— Да ну? — прищурилась на него Перова. — Милый, ты же не хочешь, чтобы я закатила истерику и бросилась выцарапывать тебе глаза? Ты, конечно, сильный парень и окажешь мне достойное сопротивление. Но представь, что скажет твой босс, когда увидит, что я вся в синяках и кровоподтеках! А без крови тут не обойдется — обещаю тебе.
Охранники переглянулись. На их низких, бугристых лбах отобразилась мучительная работа мысли.
— Да ладно вам, — примирительно сказала Татьяна. — Мы просто попьем чаю и поболтаем. По-соседски. Иначе я тут сдохну от скуки.
Охранники стали тихо переговариваться между собой.
— Ну что? — спросил один.
— Да пусть пьют, хрен с ними. Нам даже легче — оба кролика в одной клетке.
Говорили они настолько тихо, что Татьяна, как ни напрягала слух, услышала лишь «пусть пьют» и «кролики». Она нахмурилась.
— Ладно, — с ленцой в голосе произнес один из охранников, — пейте свой чай. Если что — мы поблизости.
Они повернулись и побрели к своей беседке, где их ждал стол, украшенный пепельницей, большой тарелкой с жареными на углях свиными хрящами и бутылкой сухого вина (пить более крепкие напитки Камакин им строго-настрого запретил).
— Да хватит вам тереть, инфекцию занесете! — строго сказала незнакомцу Перова.
Он послушно отнял пальцы от руки и выжидательно посмотрел на нее. Вид у него был растерянный и несчастный. К тому же он был очень уродлив, и от этого выглядел еще более жалким. Лысый, почти безбровый, с маленькими, круглыми глазками и большим, лягушачьим ртом.
— Вас как зовут-то? — спросила Татьяна.
— Меня? Э-э… Сергей Иванович.
— Значит, Серж. А я Татьяна. Будем знакомы. Ну что, пошли в дом?
Она повернулась и направилась к крыльцу. Сергей Иванович побрел за ней.
В доме он немного осмелел. По крайней мере, уже не краснел при каждом слове и, в общем, держался молодцом. Татьяна наполнила чашки золотистым чаем с запахом жасмина. Поставила на стол печенье, конфеты и вазочку с вишневым вареньем. При виде конфет глаза у гостя загорелись.
— Можно? — спросил он.
— Да ради бога.
Сергей Иванович схватил конфету, быстро развернул ее и так же быстро запихал в рот. По его физиономии растеклось выражение неземного блаженства. Странный сосед интересовал Татьяну все больше и больше. Что-то смутное стало ворочаться у нее в сознании, но Татьяна никак не могла это «смутное» ухватить и оформить в четкую и понятную мысль.
— Вы чем занимаетесь? — спросила она гостя.
Он облизнул испачканные шоколадом губы и сказал:
— В данный момент?
— Нет. По жизни.
— Ну я… — Он растопырил ладонь и повертел ею в воздухе. — Гм… Это слишком сложно, чтобы объяснить. Но если говорить в общем, я занят наукой.
— А-а… — слегка разочарованно протянула Татьяна. Человек с такой внешностью должен был заниматься чем-то более авантюрным и интригующим. А тут — наука.
— Что ж, это почетно, — сказала Татьяна. — Только невыгодно. Я слышала, что все наши ученые нищие.
Он улыбнулся:
— Ну это преувеличение. Я, например, вовсе не нищий.
— Рада за вас.
— Нет, правда. Я совсем не нищий. У меня есть все, что нужно для работы.
Сергей Иванович взял чашку в руки и стал с шумом втягивать чай губами. Выглядело это не столько отталкивающе, сколько комично. Татьяна рассмеялась.
— Что? — оторвался от чашки гость.
— Простите. Просто вы так смешно пьете чай!
— Правда? — Он рассеянно улыбнулся. — Я не замечал.
— Ничего страшного. Мне это даже нравится. Нет, правда — вы очень забавный!
Сергей Иванович поставил чашку на стол и посмотрел на девушку странным взглядом — смесь смущения и надежды.
— Вам правда кажется, что я забавный?
— Ну да. А что?
Он замялся:
— Да нет, ничего. Просто… меня еще никогда не называли забавным.
— Значит, я первая. Вы ешьте варенье! И про конфеты на забывайте. Вы так смешно запихиваете их за щеку. Как ребенок или… обезьянка. Только не обижайтесь, я это в хорошем смысле.
— Я понимаю, понимаю.
Сергей Иванович, улыбаясь, смотрел на Татьяну.
«Похоже, я ему нравлюсь», — с удовольствием подумала она. А вслух сказала:
— Ну, расскажите мне о своей жизни.
Сергей Иванович задумчиво нахмурил лоб:
— Да, собственно, тут и рассказывать нечего. Сначала учился, потом работал. На кафедре меня уважали. — Он слегка покраснел и смущенно добавил: — За редким исключением. Но именно из-за этого исключения мне в конце концов и пришлось уйти из института.
— Н-да, завистников везде много, — философски заметила Татьяна. — А вы кто — математик, биолог?
— Я работаю на стыке физики и химии.
— О! — округлила глаза Татьяна. — Всегда уважала физиков. Ньютон, Эйнштейн! Правда, вот с бомбой вы, ребята, слегка напортачили.
Сергей Иванович вздрогнул. Уставился на Перову и тихо спросил:
— С бомбой? С ка… какой бомбой? Я, собственно, не…
— При чем тут вы? — махнула на него рукой Татьяна. — Я ведь вообще говорю.
— А-а, — протянул Сергей Иванович. — Ну это вопрос сложный. Так сказать, обратная сторона медали. Добра не бывает без зла.
— Вы правы. Даже пословица есть: не делай людям добра, не получишь зла. Несколько пессимистический взгляд на людей, правда? Хотя… — Татьяна пожала плечами. — Мне кажется, люди не такие злые, как о них принято думать. Они никакие. Удобно быть добрым — человек становится добрым, выгодно быть злым — он тут же становится злым. Диалектика, одним словом. По крайней мере, я именно такая, и тут уж ничего не поделаешь.
Она взяла чашку с чаем и сделала маленький глоток. Сергей Иванович рассеянно пригладил ладонью лысую голову и спросил:
— Простите, Татьяна, а вы? Вы чем занимаетесь?
— Я гуманитарий до мозга костей. Учусь в институте. Фидий, кватроченто, импрессионизм и бла-бла-бла.
— Наверно, это интересно, — неопределенно произнес Сергей Иванович.
— В принципе да. Но даже самые интересные вещи могут до смерти утомить.
— Э-э…
— Знаю, знаю, — махнула на него рукой Татьяна. — Вы сейчас скажете, что это чувство вам незнакомо. Что вы жить не можете без этого вашего «стыка физики и химии». Что даже во сне видите формулы.
Сергей Иванович удивленно на нее уставился.
— Такое ощущение, что вы знаете всю мою жизнь, — произнес он.
— Жизнь, — насмешливо повторила Татьяна. — Разве это жизнь? Вы же сами сказали — «учился, потом работал». Вот и вся ваша жизнь. Скажите, а вам никогда не хотелось совершить что-нибудь этакое? Что-нибудь выходящее за рамки?
