– Отлично, тебя еще можно исправить. Итак, на чем мы остановились?
– На сути нашего разговора.
Отпиваю еще вина. Оно великолепно. Кристиан знает в нем толк. Я вспоминаю последний глоток вина, которым он поил меня в моей постели, и краснею от навязчивых мыслей.
– Да, твои спорные вопросы. – Он роется во внутреннем кармане пиджака и достает листок бумаги. Мое письмо. – Пункт два. Согласен. Это в наших общих интересах. Я изменю формулировку.
Я смущенно моргаю. Вот черт, мы будем обсуждать все пункты по порядку. Наедине с Кристианом я робею и теряюсь. Он такой серьезный! Я подбадриваю себя еще одним глотком вина. Кристиан продолжает:
– Мое сексуальное здоровье. Ну, все мои предыдущие партнерши делали анализ крови, а я каждые полгода проверяюсь на инфекции, о которых ты упоминаешь. Результаты последних тестов отрицательные. Я никогда не принимал наркотики. Вообще-то я категорический противник наркотиков. В своей компании я провожу политику нетерпимости к любым наркотикам и требую, чтобы сотрудники выборочно проверялись на их употребление.
Ничего себе… его стремление все контролировать уже граничит с помешательством. Ошеломленно моргаю.
– Мне никогда не делали переливания крови. Исчерпывающий ответ?
Я безучастно киваю.
– Следующий пункт мы уже обсуждали. Ты можешь прекратить отношения, когда захочешь, Анастейша. Я не буду тебя удерживать. Но если ты уйдешь, то навсегда. Просто чтобы ты знала.
– Хорошо, – тихо говорю я. Если я уйду, то навсегда. От этой мысли почему-то становится больно.
Официант приносит первое блюдо. Ну и как тут есть? Ох, ни фига себе – Кристиан заказал устриц на льду.
– Надеюсь, ты любишь устриц. – У Кристиана мягкий голос.
– Ни разу их не пробовала.
– Неужели? – Он берет устрицу. – Это легко, просто высасываешь содержимое раковины и глотаешь. Думаю, у тебя получится.
Кристиан пристально смотрит на меня, я понимаю, на что он намекает, и заливаюсь багровой краской. Он ухмыляется, сбрызгивает устрицу лимонным соком и отправляет ее в рот.
– М-м-м, изумительно. Вкус моря. – Он улыбается и предлагает: – Давай же, попробуй.
– Значит, жевать не нужно?
– Нет, Анастейша, не нужно.
Его глаза весело блестят, сейчас он выглядит совсем юным.
Я невольно кусаю губу, и выражение его лица сразу меняется. Он строго смотрит на меня. Я беру с блюда первую в своей жизни устрицу. Ладно, вряд ли получится, но попробуем… Поливаю устрицу лимонным соком и осторожно высасываю. Она проскальзывает в горло, и я чувствую вкус морской воды и соли, резкую цитрусовую кислинку, ощущаю мясистую плоть моллюска… О, вкусно! Облизываю губы, Кристиан пристально следит за мной из-под полуприкрытых век.
– Ну как?
– Возьму еще одну, – сухо отвечаю я.
– Хорошая девочка, – произносит он с гордостью.
– Ты ведь специально заказал устриц? Из-за того, что они считаются афродизиаком?
– Вовсе нет, просто в меню они идут первыми. Мне не нужны возбуждающие средства, когда ты рядом. И тебе это известно. Думаю, рядом со мной ты чувствуешь то же самое, – говорит он. – Так на чем мы остановились?
Кристиан смотрит на мое письмо, а я беру еще одну устрицу. Я действую на него, он чувствует то же самое… вот это да!
– Во всем мне подчиняться. Да, я требую полного повиновения. Мне это необходимо. Отнесись к этому как к ролевой игре.
– Но я боюсь, что ты причинишь мне боль.
– Какую?
– Физическую.
И душевную.
– Ты и вправду так думаешь? Что я перейду установленные тобой границы?
– Ты сказал, что одна девушка пострадала.
– Да, очень давно.
– Как это произошло?
– Я подвешивал ее к потолку игровой комнаты. Вообще-то, это один из твоих вопросов. Карабины на потолке именно для подвешивания – игры со связыванием. Одна веревка затянулась слишком туго.
Я поднимаю руку, умоляя его замолчать.
– Пожалуйста, без подробностей. Значит, ты не будешь меня подвешивать?
– Нет, если ты не захочешь. Можешь внести подвешивание в список недопустимых действий.
– Ладно.
– Как насчет повиновения, думаешь, у тебя получится?
Взгляд серых глаз настойчив и требователен. Бегут секунды.
– Постараюсь, – шепчу я.
– Хорошо. – Он улыбается. – Теперь о сроках. Один месяц вместо трех – это слишком мало, особенно если ты хочешь проводить один уикенд в месяц без меня. Думаю, что не смогу обходиться без тебя так долго. А сейчас это просто невыносимо. – Он умолкает.
Он не может обходиться без меня? Я не ослышалась?
– Давай ты будешь проводить без меня один выходной день в месяц? Но тогда я требую одну ночь среди недели.
– Согласна.
– Пожалуйста, давай договоримся на три месяца. Если решишь, что такие отношения тебя не устраивают, можешь уйти, когда пожелаешь.
– Три месяца? – переспрашиваю я, чувствуя, что меня загнали в угол.
Отпиваю еще вина и угощаюсь еще одной устрицей. Наверное, я смогла бы их полюбить.
– Что касается полного владения, то это просто термин, который берет начало в принципе повиновения. Он нужен, чтобы привести тебя к определенному образу мыслей, дать понять, что я за человек. И запомни – как только ты станешь моей сабой, я буду делать с тобой все, что захочу. Тебе придется это принять, и без возражений. Вот поэтому ты должна мне доверять. Я буду трахать тебя, когда захочу, где захочу и как захочу. Я буду тебя наказывать, потому что ты будешь ошибаться и нарушать правила. Я буду учить тебя доставлять мне удовольствие. Знаю, ты раньше с этим не сталкивалась, поэтому мы будем действовать постепенно, и я тебе помогу. Мы создадим разные сценарии. Я хочу, чтобы ты мне доверяла, но понимаю, что вначале должен заслужить твое доверие, и я его заслужу. Теперь о «других действиях по моему усмотрению» – опять же, эта формулировка используется для того, чтобы настроить тебя соответствующим образом, подготовить к любым неожиданностям.
Он говорит горячо и страстно, его слова завораживают. Похоже, это одержимость… Не могу отвести от него глаз. Кристиан действительно хочет этих отношений. Он останавливается и смотрит на меня.
– Ты меня слушаешь? – шепчет он теплым, глубоким, полным соблазна голосом и делает глоток вина, пронизывая меня взглядом.
Официант подходит к двери, и Кристиан легким кивком разрешает ему убрать со стола.
– Еще вина?
– Я за рулем.
– Может, воды?
Я киваю.
– С газом или без?
– С газом, пожалуйста.
Официант уходит.
– Ты сегодня очень молчалива, – шепчет Кристиан.
– А ты сегодня слишком многословен.
Он улыбается.
– А теперь о наказании. Между удовольствием и болью очень тонкая грань, Анастейша. Две стороны одной монеты, они не существуют друг без друга. Я могу показать тебе, какой приятной может быть боль. Сейчас ты мне не веришь, но когда я говорю о доверии, то подразумеваю именно это. Будет больно, но эту боль ты вполне сможешь вынести. И опять же, все дело в доверии. Ты доверяешь мне, Ана?
«Ана!»
– Да, – не задумываясь, отвечаю я. И это правда – я действительно ему доверяю.
– Ну что ж, – говорит он с явным облегчением. – Все остальное уже детали.
– Важные детали.
– Хорошо, давай их обсудим.
У меня голова идет кругом. Эх, надо было взять диктофон Кейт, а потом спокойно послушать. Столько информации к размышлению! Официант приносит основное блюдо: черная треска, спаржа и печеный картофель с голландским соусом. Чувствую, что мне кусок не лезет в горло.
– Надеюсь, ты любишь рыбу, – негромко произносит Кристиан.
Ковыряю вилкой еду и делаю большой глоток воды. Как жаль, что это не вино!
– Давай обсудим правила. Значит, ты категорически против пункта о еде?
– Да.
– А если в нем будет говориться только то, что ты должна принимать пищу по крайней мере три раза в день?
– Все равно.
Ни за что не уступлю. Никто не будет указывать, что мне есть. Как трахаться – да, но есть… ни в коем случае.
Он поджимает губы.
– Я должен знать, что ты не голодна.
Я хмурюсь. Это еще зачем?
– А как насчет доверия?
Какое-то время Кристиан сверлит меня взглядом, потом смягчается.
– Ваша правда, мисс Стил, – тихо говорит он. – Я соглашаюсь насчет еды и сна.
– Почему нельзя смотреть тебе в глаза?
– Так принято между доминантами и сабмиссивами. Ты привыкнешь.
Привыкну ли?
– Почему мне запрещено к тебе прикасаться?
– Потому.
Его губы сжимаются в упрямую линию.
– Это из-за миссис Робинсон?
Кристиан вопросительно смотрит на меня.
– С чего ты взяла? – спрашивает он и тут же догадывается сам. – Думаешь, она меня травмировала?
Я киваю.
– Нет, Анастейша, не в ней дело. Кроме того, она не терпела капризов.
Да, а мне вот приходится… Я обиженно надуваю губы.
– Значит, она здесь ни при чем.
– Да. И я не хочу, чтобы ты трогала себя.
Что? Ах да, пункт о самоудовлетворении.
