приехал старый знакомец, старый в прямом смысле, старик седой как лунь, худощавый и такой колоритный, в молодости видным мужчиной был, к тому же сильный чародей и опасный. Взгляд цепкий, внимательный и есть в нем, что-то такое, тревожащее что ли, вот глянешь на него и понимаешь сразу, поворачиваться к нему спиной нельзя. Увидев его, я даже как-то забеспокоилась, но поняла, они и правда дружат и давно. Дед представил его как Алексея Михайловича и до этого они сидели в своем углу и тихо о чем-то разговаривали.
— Подойди к нам Елена, посиди рядом немного, могу я такой внучкой перед старым другом похвастать, — ласково позвал меня Дед.
Кресло мне уже пододвинули, и я присела к ним, гадая, чего хочет от меня Дед, ведь явно не спроста, он своего друга в гости пригласил.
Алексей Михайлович рассматривал меня с интересом без застенчивости, — хороша, у тебя внучка выросла, жаль я уже старик, а так бы открыл на твоего мужа контракт, — засмеялся он явно довольный собой.
Про контракт я уже слышала, но все забывала спросить, что это такое и с чем его едят, ну и поинтересовалась, вроде как в тему.
Дед напрягся, а Алексей Михайлович снова довольно засмеялся, — это милая почти что спорт, для настоящих мужчин. — Мы ведь такие, охотники одним словом, что на дороге валяется нам не интересно, а вот дичь, да чужая, она всегда слаще.
— Не поняла сейчас про что вы, — захлопала я глазами, хотя уже догадывалась, про что он говорит.
— Ну, бывает мужчине из нашего круга, замужняя женщина приглянулась, и если уж очень если его припекет, то даже ее, то согласие и не учитывается, — стал рассказывать Алексей Михайлович. — И вот он обращается к старейшинам, есть у нас такой совет мудрецов, и просит открыть контракт на убийство, платит определенную сумму и вперед. — Контракты бывают разные, можно и инкогнито его открыть, или же заказчик не хочет сам убивать, то наемников нанимает, вариантов масса. — Это не убийство, а что — то вроде дуэли, только способы можно использовать любые как для защиты, так и обороны, и все. — У нас клуб есть, ставки делаются, кто кого и за какой срок.
— Гмм, а если женщина потом не захочет жить с убийцей своего мужа, то, что ей делать, или ее никто не спрашивает, — с опаской поинтересовалась, я осторожно.
— Нет, женщина в выборе свободна, если не хочет, то это уже проблемы победителя, да и такие схватки устраивают чаще, когда мужчина с изменницей за спиной мужа договариваются, — пояснил Алексей Михайлович. — Иногда контракт открывают отцы дочек, если, допустим, пообещал, да не женился, причины разные, иногда просто из мести, без женского участия, всякое бывает. — Да Иван?
Дед как-то вдруг приосанился, — да было дело.
Вот это поворот, надо же, значит, на моего Деда кто, когда-то контракт открывал и-за Бабушки, звучит, конечно, романтично, но так ли это.
— С твоим Дедом я, когда то, как раз, то на таком контракте и познакомился, — продолжал рассказ Алексей Михайлович, — на Марью один сукин сын глаз положил, и пришлось Ивану повоевать. — Я один на него поставил и не ошибся, — снова довольно засмеялся он, — с тех пор и дружим.
Сколько же нового я снова сегодня узнала, и все такая жуть. Скажи, нормальному человеку, что такие вещи в жизни есть, не поверит, а они вон живут по своим правилам и довольны.
Дед посмотрел на меня. — Ты устала, и бледна, иди, отдыхай, а мы старики еще посидим.
С явным облегчением я встала с кресла, собираясь уйти, вдруг Алексей Михайлович цепко ухватил меня за руку и посмотрел мне в глаза, — а ты не хочешь на мужа контракт открыть, думаю, желающих в такой забаве много поучаствовать захочет, можем даже твое имя не называть, так тоже можно.
— Нет, спасибо за предложение, но я против таких забав, — ответила я, отцепляя от себя руку Алексея Михайловича, — это не мой путь.
— Молодец, — похвалил неожиданно старик, — пролитая кровь никогда к хорошему не ведет, а с молодости то и дорога порой такой скользкой становится от нее, и несет к тьме как на салазках.
Не совсем я поняла его, но спорить не стала, и почти бегом в свою комнату поднялась. А Дед то мой хитер, вон как ловко мне доступные варианты изложил, наверняка специально этого Алексея Михайловича пригласил в дом, и весь разговор как на иголках просидел, а если бы я согласилась, что бы он делал. Понятно, что Дед меня знакомит с реалиями их жизни, и мне все дико и страшно пока, как просто казалось мне все раньше. И я уже часто задумалась, чего же хочу, нет, я знала, что хочу для себя лично, и было желание сбежать, жить спокойно, а потом к старости уйти в леса, если их не вырубят, и прожить жизнь, так как мои предшественницы бабой Ягой. А что, мне даже нравится, и знала, что смогу так прожить без сожалений по утраченным возможностям. А вот мои дети, смогут ли они понять меня, что я им перекрыла путь на вершину, это мне здесь не нравится, а вот за них я не знаю.
Как мне смотреть им, потом в глаза и говорить, — да ничего страшного живете, так как привыкли, — ведь всех почти тянет к чему лучше, что недоступно другим. Ладно, что уж совсем так себя мучить, время есть, поживу осмотрюсь, а там видно будет, пусть сначала все в моей голове осядет. К тому же я забываю постоянно, что на мне еще последнее проклятие висит, и пока оно есть, можно мне особо не беспокоиться, какая разница, что будет после моей смерти, детей все равно и без меня поднимут.
С Дедом мы стали чаще общаться, и мне было его интересно послушать. Сам он умел работать, и был очень богат, когда-то в молодости, он расстраивался, что дар его слаб, но он его компенсировал искусством. Он научился плести сложную, невероятную волшбу, постепенно напитывая ее силой, и делал уникальные артефакты, стоящие дорого, и часто показывал свои узоры, удивляя меня, я то надеялась чаще на силу дара и работала гораздо грубее. Сразу вспоминала своих наставниц, — Агриппу и Анну Львовну, которые много раз говорили мне, что сила не всегда ломит искусство волшбы, а даже проигрывает, и я это уже понимала, часто даже в лечении, уже не пыталась вылечить больного только силой дара, а создавала сложное плетение, которое лечило более мягко, и
