— Ну, пожалуйста.
— Не, покажу, не приставай.
Она вскакивает с кровати и протягивает ему книгу.
— Меняемся?
Выхватив друг у друга из рук, книгу и листок, они возвращаются на исходные позиции. Алекс открывает листок и видит себя. Рисунок набросан легкими штрихами, едва проступает на бумаге, но узнать ее на рисунке не трудно.
— Фрэнк ты прекрасно рисуешь.
— Правда? Я и не знал.
— Да, ты очень хорошо рисуешь. Я сохраню рисунок, а потом заберу его с собой.
Глаза Фрэнка вдруг заблестели, и он оторвался от книги.
— А куда ты его заберешь?
— Не знаю — радость Алекс потухает она садиться на кровать, и задумчиво смотрит в окно. Рисунок ее больше не радует, она убирает его в полку и ложится на кровать, отвернувшись от Фрэнка.
Некоторое время в комнате держится мертвая тишина. " Кажется, она снова легла спать. Наконец-то можно посидеть в тишине". Он отпускает глаза на страницу книги, но, кажется что-то не так. Затылок, плечи, свитер все еще на одном плече спущен, да ему не показалось, у нее дрожат плечи. Она плачет. Фрэнк швыряет книгу в угол и садится рядом с ней на кровать. Но она слишком гордая и тут же прячет голову в подушку и переворачивается на живот.
— Алекс я не хотел. Глупая была шутка.
Он медленно поднимает руку, чтобы погладить ее по голове и опускает ее назад на свое колено, сжимает руку в кулак. Она не примет сейчас его жалость лучше и не пытаться этого делать.
— Ну, хорошо это была не шутка. Я просто дурак. Ты ведь написала что крыса милая.
Ее плечи все еще вздрагивают. Он решается, погладить ее по голове, но она отбрасывает его руку.
— Ах, так! Я все равно тебе это скажу.
Фрэнк берет ее за плечи и поворачивает к себе эти мокрые щеки и несчастные глаза.
— Прости, слышишь? Я был не прав, ты же знаешь, иногда, я бываю слишком жесток. Просто мне бывает обидно, когда ты называешь меня тюремной крысой. Я не хотел себе такой работы. Понимаешь?
Пальцы Фрэнка, нежно держат ее за плечи, и то плечо где свитер спущен, начинает гореть под его пальцами. Алекс качает головой.
— Да ты не тюремная крыса, ты тоже меня прости. Только, пожалуйста, не подходи больше ко мне и не говори со мной и не делай для меня ничего. Потому что я привыкаю к тому, что ты становишься милым.
— Я больше не буду Алекс — он копирует ее интонацию — Ну, пожалуйста, пожалуйста.
Укоризненно на него посмотрев, Алекс нехотя улыбнулась.
— Не смеши меня.
— Почему?
— Потому что все это очень серьезно. Я слишком много прошу?
— Да. Неужели, ты не понимаешь, что овцы и волки не дружат.
— Ну, мы же не делали ничего плохого друг другу, почему мы должны постоянно ругаться?
— Потому что в жизни не бывает других цветов кроме черного, белого и серого, а серый это разбавленный черный. Я работаю на Марио. Я работаю на того, кто держит тебя здесь.
Алекс закрыла глаза, и слезы снова покатились по ее щекам.
— А ты кого-нибудь убивал? Если да убей меня сейчас. Другого выхода у меня отсюда нет.
Фрэнк достал свой носовой платок и начал вытирать ей слезы.
— Что ты говоришь?
— То, что знаю.
— Давай поговорим о чем-нибудь другом?
— Зачем?
— Мне скучно. Расскажи что-нибудь.
— Не хочу — Алекс отворачивается от него — Уходи, я не должна привыкать к Фрэнку только к подчиненному Марио.
Фрэнк берет в руки ее волосы и начинает пропускать их через свои пальцы, перебирать эти каштановые пряди.
— Знаешь, я учился рисовать в Париже в одной из самых известных студий. Мастер называл меня одним из лучших учеников.
— Ты все врешь. Если бы ты был одним из лучших. Ты никогда не оказался бы здесь, ты посвятил бы себя искусству и стал бы знаменитым художником.
— А, ты была такой плохой дочерью и поэтому не живешь дома, а живешь здесь со мной?
Алекс повернулась к нему.
— А, вот здесь ты прав. Если бы вместо дурацкого бегства от самой себя, я поехала бы к маме, то меня здесь бы не было.
— Вот видишь, не все в жизни зависит от нас.
— Да, но кое-что, вполне можно поменять.
— Так ты все еще не хочешь со мной разговаривать?
— Не знаю.
— Решай быстрей иначе я уйду в магазин — Фрэнк отпустил ее волосы и приготовился встать.
— Нет, не уходи, пожалуйста. Знаешь, как это плохо быть совсем одной.
— Знаю.
— Тогда посиди со мной еще.
— Только при условии, что ты расскажешь, о чем думала утром.
— Утром? Так всякие глупости забудь.
— Нет, совсем не глупости я хочу знать о чем.
— Я хотела сказать, что этому человеку, про которого ты рассказывал, нужна помощь. Он наверно очень страдает.
— Страдал раньше. Теперь он привык быть один и совсем на это не жалуется.
— Значит это твой друг?
— Знакомый.
— Мне очень жаль, что он стал таким… — она попыталась найти точное определение.
— Черствым?
— Да, и жестоким по отношению к себе. Ведь не все девушки любят только ради подарков.
— Все.
— Нет не все. Я же не полюбила Марио за подарки.
— Просто для тебя он немного староват и толстоват.
— Ты действительно считаешь, что я могла бы его полюбить?
— Да.
— Ты не прав. Разве можно полюбить, потому что надо? От нас это не зависит.
— Не воспринимай все в розовом цвете. Любовь — это когда ты находишь человека с тем минимумом недостатков, который тебя устраивает.
— Нет же Фрэнк. Представь себе горшочек для цветов и в этот горшочек приносит ветром семечко, из которого вырастает цветок. Как будет расти этот цветок, зависит от нас, но что это будет за цветок, мы не знаем, потому что семечко приносится ветром. Так вот горшочек для цветов это наше сердце, а семена любовь. И закрывать наш горшочек крышкой только потому, что одно семечко было плохое глупо.
— Тебе нравится сочинять сказки хорошо. Сердце это горшочек. И у этого человека была такая большая любовь, что она выросло в огромное дерево, которое заняло все место в горшочке. А его сломали, растоптали и сожгли, и теперь все место занято одним большим трухлявым пнем, поэтому места для других цветов больше нет, и не будет. У тебя действительно очень богатая фантазия Алекс.
Фрэнк встал с кровати и вышел на кухню, взяв у доньи Роситы, список покупок он ушел в магазин. Алекс прислушалась к шагам на лестнице и подошла к окну. Высокая и тонкая фигура Фрэнка показалась на улице и тут же пропала за углом.
"Он такой злой и добрый одновременно": она еще долго смотрела в окно, даже когда вернулся Фрэнк, и принес ей новую, купленную им книгу, Алекс отказалась читать и продолжала смотреть в окно.
