– Мне нужно знать. Я не пойму тебя по-другому, а если не пойму, то поверить тоже не сумею. И учитывая то, что ты собирался меня убить, у нас будет не одна беседа. Прости, но слёзы и сожаления в твоём случае меня не тронут. Поэтому, если ты действительно хочешь что-то изменить, просто честно и максимально подробно рассказывай, – сказала я тоном, не терпящим возражений.
Алексет сильно нервничал, но всё же заговорил:
– Я учился в академии. В тот год объявили, что мне выпала честь стать избранным. Лирион уже год как выпустил росток, и все великие кланы выбирали кандидатов. Я делал блестящие успехи в академии, и мой потенциал как мага открывал много возможностей, поэтому эта новость меня не обрадовала. Прости, но становиться мужем неизвестно кому, да ещё и без возможности изменять меня не радовала. Я злился, не мог смириться со своей участью. На практику нас отправили в Дарлион – столицу эльфийского государства. На одном из маскарадов я повстречал ее. Она была как видение – такая же нежная и недоступная, она манила и ускользала, а я не мог поверить, что великолепная повелительница эльфов обратила на меня своё внимание. Я совсем потерял голову, а она взяла с меня клятву, что не стану тебя призывать. Сначала я сопротивлялся, не понимал зачем, ведь я мог категорично отказаться, и выбрали бы другого мужчину из рода. Меня, скорее всего, изгнали бы, но даже это не останавливало.
Она объяснила, что хочет видеть меня повелителем, хотя у нее уже триста семнадцать лет не было супруга, что готова на осуждение за то, что её муж не эльф, но то, что ещё и изгнанный, оттолкнет её подданных. Я верил, но с каждым днем всё больше походил на её слугу. Потом лирион выпустил бутоны, а нас призвали в храм. Как и клялся, я молчал во время призыва. Тебя призывали древней брачной клятвой единения. Несколько часов ничего не получалось, а потом вмешалась Богиня, и на алтаре появилась ты. Позже ты почувствовала отсутствие связи, и я был вынужден произнести её у алтаря, чтобы не вызывать подозрений. Я разозлился на тебя, боялся, что повелительница мне не поверит и не захочет принять.
На случай, если что-то пойдет не так, Вириэль дала мне быстродействующий яд. Ворс сходил с ума от ревности к нагам. У него вообще по поводу них какой-то пунктик. Рассказывал, что хочет дать тебе противозачаточное зелье. Тогда в моей пустой голове и родился этот проклятый план. Но тогда я ещё тебя не знал. А потом полюбил и не собирался ничего делать. Дальше ты знаешь.
– Я буду думать. Пойдем кушать, нас заждались, – ответила я. Его рассказ мне многое пояснил, но простить его я не была готова.
За столом нас встретили с заинтригованными лицами, но я молча наложила себе овощей и мяса и с удовольствием начала уплетать. К тому же из кибиток достали мой любимый местный капучино, и Рей приготовил мне кружечку горячего напитка, поэтому я просто наслаждалась завтраком, попутно переваривая обилие информации.
Мы все вместе пошли к Делане, чтобы узнать, где можно приобрести продукты в дорогу. Делана была задумчива.
– В этом году был не самый лучший урожай, а накопители на ближайшем поле уже лет десять как расстроены, маги в такую глушь редко попадают. Поэтому если вы настроите их, чтобы мы могли восполнить потерю, я сама дам всё что нужно.
– Конечно. Мы с удовольствием вам поможем, – выступил Ворс.
Что-то в этой истории мне показалось надуманным, но я отогнала сомнения. Всё-таки Делане и Ададжи я безоговорочно верю. Поэтому, не потратив на сборы и часа, маги вместе с ирлингом отбыли на сутки чинить накопители.
Мы остались с нагами одни. Я понимала, что это удобный случай поговорить и уладить все наши разногласия, но из чисто природной вредности всячески избегала общества моих змеев. Стоило им решиться заговорить, я просто вставала и уходила. И это уже действительно было смешно с моей стороны, поэтому решив, что хватит валять дурака, я направилась к комнате мужчин. Я уже занесла руку, чтобы постучаться, но замерла, услышав гневную речь Шайша:
– Это безнадежно, она специально избегает нас! За что? Что мы плохого сделали? Даже этого убийцу Алексета она выслушала, а нас не хочет.
– Шайш, успокойся и возьми себя в руки. Из-за проснувшихся отцовских инстинктов ты стал невозможным. Ей нужно время, не сердись. Мы объясним, и она поймёт, что у нас не было возможности рассказать, что тогда она бы не поверила. Просто я неправильно выразился от гнева, – успокаивал его Соаш.
– Нет. Она просто нами играла. Не могла она любить и уйти только из-за этой глупости. Мы для неё, как и для всех магов, недолюди или полугады. Только мы её любим, а она…
На этом моё терпение закончилось, и, ворвавшись ураганом в комнату, я ударила Шайша по лицу. Мы стояли и смотрели друг другу в глаза с дикой яростью. Было больно и обидно видеть в глазах моего чёрного змея такие эмоции. Я расплакалась и убежала.
Побежала к ручью. Ещё после ссоры с Ададжи я облюбовала там красивую поляну с раскидистым деревом. Сидя под деревом, я успокаивалась, но поскольку врать себе не умею, признавала частично слова Шайша. Я была сильно неправа с моими змеями и последнее время часто обижала их ни за что. Просто потому, что мне самой было больно. Но я их очень любила и восхищалась ими. Какие ещё недолюди или полугады?! От сильного эмоционального напряжения у меня дрожали руки. И я решила выпустить свой гнев и пустую обиду, поэтому запела песню «В самое сердце». Пела, что называется, с отдачей: выгоняя из сердца боль пустых обид и почти срывая голос от напряжения.
