Глухой ропот заставил святых отцов завертеть головами, а то и вскинуть руки.
– Не годится Афону устраивать трон автократов…
– То промысел божий…
– Война, политика, это не дело церкви…
– Прав ли ты, отец Александр? К чему ты нас призываешь? – вновь поднялся, не выдержав, отец Анфим.
– Когда нужно защитить свою жизнь и свою келью даже отшельники берут палку и отбрасывают от входа ядовитых змей, – возвысил свой голос отец Александр. – А потом палка отбрасывается в сторону, и пустынник вновь стает на вечную молитву. Я взял на себя ответственность пригласить на заседание прота владыку Каллиста. Будет ли согласие прота на то, чтобы выслушать гонимого властью узурпатора патриарха? Ваше общее молчание принимаю за разрешение. Если кто-то все же… Пусть поднимется и скажет.
Но никто из святогорских старцев не поднялся со своего места.
* * *
Долго говорил гонимый властью патриарх Каллист. Еще более вспотели святые отцы. Еще ниже наклонили они свои лица. А владыка все продолжал и продолжал метать молнии справедливости, накаливая до бела их своим красноречием:
– …Узурпатор Кантакузин и выкормленное с его руки высшее духовенство Константинополя – чудовища, известные нам из Ветхого завета, губящие собственные очаги. Они служат больше золоту, чем Господу. Они полны всяких несправедливостей, сладострастия, жадности, развращенности, зависти, лицемерия и склонны к распрям, порочности, злоречивости и высокомерию. И поскольку ныне добродетель изгоняется, и превозносится стремление к пороку, в угоду этому дружба отвергается, взамен же заползает изобилие клеветы. Брат топчет брата своего, и каждый следует дорогой коварства. Архонты наши несправедливы, искусные в делах – алчны, судьи продажны, посредники лживы, горожане – насмешники, поселяне неразумны… А все вместе взятые – мерзки. Как таким противостоять врагам? Они не будут защищаться. Таких легко прийти, убить и ограбить. После них наступит ваша печаль. Такой ли участи вы желаете? Еще десять дней назад меня и моих людей приютил добрый Мелесий. Теперь от его икоса остались обугленные развалины и тела несчастных христиан. Так, руками османов наказал его проклятый худородный выскочка Никифор с позволения его покровителя Кантакузина. Так будет со всяким, кто желает сохранить свою веру, честь и имущество. Хотите ли вы смерти, позора и рабства? Желаете ли променять свою веру на ересь и вечный ад? Даже вашего согласия будет слишком мало. Проклятый Никифор призвал в Константинополь варваров из испанской Каталонии. Теперь эти дикие рыцари стоят большим гарнизоном у Золотых ворот, и весь город дрожит от одной мысли, на что способны эти слуги дьявола? А к ним все прибывают и прибывают другие рыцари-латиняне. Скоро всех заставят молиться на латыни и в угоду папе римскому. Где будет ваша паства? Кто вознесет молитвы православные? А еще Кантакузин опять начал сближение со своим зятем Орханом, желая поставить османский гарнизон в пределах стен Константинополя. Еще немного и вулкан под нами проснется. Тогда спасения не будет.
Последнее сообщение об османском гарнизоне повергло в полное уныние святых отцов. Теперь они действительно ощутили себя на вершине вулкана, в любое мгновение готового низвергнуться огнем и серой.
Отец Александр под руку отвел опального патриарха за один из столов, и, вернувшись, занял свое место на резном кресле:
– Кто еще желает слова?
Но никто долго не отвечал своему проту. Наконец поднялся старейший – отец Анфим:
– Мы готовы выслушать тебя наш прот. Скажи, что правильного мы должны сделать, чтобы уберечь нашу веру и нашу паству?
Отец Александр резко встал и обвел взглядом собравшихся:
– Будем страдать за веру. Урежем винное и пищевое довольствие. В обязанность введем скудость во всем. Нам понадобиться много золота и серебра. Они кровь войны и кратчайший путь к победе. Некоторым монахам придется отправиться в путь, чтобы донести нашу волю сохранить веру. Некоторым предстоит тайная миссия. Отныне мы должны стать не только братьями, но и единым целым во имя Господа. Я еще буду говорить с каждым конаком в отдельности. И еще…
Прот земель афонских сделал большую паузу, чтобы еще больше придать цену своим словам:
– …Я не папа римский Бонифаций[133], своей Буллой «Унам Санктам» потребовавший права двух мечей, символизирующих духовную и светскую власть. Тем самым возложивший на себя право карать всякого за любую ошибку, и не подчиняться никому из людей. Я православный священник, служащий истинной вере, и готовый за нее пожертвовать жизнью. Но на время печали и страха прошу полного послушания и веры в мои решения. Если кто не согласен – встаньте.
Отец Александр затаил дыхание. Но когда после долгого ожидания никто не поднялся, он с огромным облегчением выдохнул.
– Так тому и быть, честные отцы. Не нужно пока братьям монахам знать о том, о чем здесь говорилось. Каждый узнает то, что от него потребуется в нужное время. Скоро время общей молитвы. Мы станем на нее вместе и будем молить Господа дать нам силы и мудрость в это сложное время.
Но едва конаки стали подниматься и выходить из-за столов, отец Александр всплеснул ладонями:
– Простите, святые отцы. Вот еще что я хотел…
Святые отцы торопливо и послушно стали занимать свои места.
– Я говорил о пустыннике… И о палке в его руке… Все вы слышали о «синем дьяволе», который якобы своим колдовством разрушил город Галлиполь, за что был сожжен на ипподроме Константинополя…
Почти все представители монастырей согласно кивнули головами. Многие добавили:
– Он – порождение дьявола.
– Козни сатаны.
– Испытание нашей вере.
– Пусть он вечно горит в аду.
Подождав пока утихнут выкрики, прот афонской земли продолжил:
– Хочу вам сообщить, что этот «синий дьявол» в последние дни пребывал гостем в Лавре святого Афанасия.
Если сообщения о предательстве короля Душана, о гарнизонах каталонцев и османов повергли в изумление и гнев святых отцов, то от этой новости у них напрочь отняло тело и язык.
* * *
– Да, это хорошо. Очень хорошо! Хорошо, что вы готовы выслушать своего прота со вниманием и усердием, – лицо отца Александра на мгновение перекосила зловещая улыбка, которую он тут же прикрыл обеими руками. Эти же руки поднялись к высокому потолку библиотеки. – Господи наш милосердный, вразуми, поддержи, не дай быстрой мысли убить важную. Взглянись на рабов твоих, на труды их тяжкие…
Прот земли афонской тяжело, как древний старец, присел на краешек своего кресла. Не желая отпускать ситуацию, он не стал тянуть со словом:
– Слова… Слова человеческие, переданные устами от одного, к другому. От того к третьему, и ко многим. Словом мы восхваляем красоту невесты и через мгновенье словом можем опозорить ее, и даже лишить жизни. Словом мы восхваляем деяние великого человека и словом низвергаем его с того самого пьедестала, на который только что его вознесли. За словами порой не видно… А чаще всего и действительно не видно истинного. Ибо слово дано не только для единения, но и для распрей. Кому оно подвластно? Господу? Тогда бы не было хулы, ругательств, обмана, клеветы и прочего что губит человека. Дьяволу? Тогда как же проклятый мог бы допустить тех слов, которыми мы возвеличиваем Господа… Мои слова – это тоже слова… Ибо слова есть продолжение человеческого мышления и восприятия…
Что говорят слова о «синем дьяволе»? Скажи нам их, отец Иеремий. Ты два года пробыл в Константинополе и слушал все, что говорили об этом посланнике нечистого.
В дальнем конце зала поднялся маленький, тощий священник, в таком огромном одеянии и клобуке, что лицо его в нем просто терялось. Во всяком случае, говоривший с ним, не смог бы описать лица этого посланника Афона в Константинополе. Да и голос его был не выразительный и не приметный. Многим старцам пришлось приложить ладонь к уху, чтобы не пропустить важного:
– Честные отцы Афона, буду краток. Так просил отец Александр. Из следствия гражданского суда Константинополя, и со слов (тут отец Иеремий усмехнулся, взглянув на своего прота) очевидцев этот «синий дьявол» явился с глубин католических земель, где сотворил множество богопротивных дел, в том числе как палач, и был за это преследован церковью, властями и особо инквизицией. В тех западных землях он неоднократно встречался с прокаженными, евреями и еретиками, после чего на те земли набрасывалась чума. По наущению дьявола и не в силах скрыться от преследований «синий дьявол» перебрался на восточное побережье Средиземного моря, где нашел покровительство в страшном облике османа Орхан-бея. В этом стане дикарей и слуг дьявола, их синий собрат отличился многими кровавыми делами, выступая, как палач христиан. За это он был особо обласкан османами богатыми дарами и невинными христианскими девушками. По просьбе своего покровителя Орхан-бея «синий дьявол», или, как его называют османы, Шайтан-бей, отправился во главе войска на завоевание христианских земель. Чувствуя в себе невероятные дьявольские силы, этот Шайтан-бей в одиночку вошел в город Галлиполь, и, сотворив бесовский обряд, обрушил его толстые стены и мощные башни, а также многие дома. Затем схватил павший церковный крест, и, насмехаясь над Господом нашим, взлетел на нем к своему господину дьяволу. Господь не простил «синему дьяволу» такой насмешки и указал на него, притаившегося в огромном городе Константинополе. Осенив некоего Никифора, Всевышний велел схватить слугу нечистого и предать справедливому суду. На том суде несколько десятков несчастных галлипольцев опознали разрушителя их города и в слезах поведали весь тот ужас, что творил в их городе этот проклятый Шайтан-бей. По справедливому приговору суда «синего дьявола» публично сожгли на ипподроме, как колдуна, пособника сатаны и человека уничтожившего имущество и погубившего множество людей. Вот вкратце…
