– Пусть ждет. Обоим придется долго ждать.
– Почему?
– Федералы, Лорен.
– При чем тут они?
– Встречаемся с ними через час.
– С кем?
– С Джоан Терстон.
Лорен резко спустила ноги со стола.
– С самим федеральным прокурором?
– Да, собственной персоной. И каким-то ястребом из регионального отдела ФБР, штат Невада. Встречаемся с ними в офисе Терстон утром, чтобы обсудить вашу монахиню-самозванку.
Лорен взглянула на часы.
– Сейчас четыре утра.
– Спасибо за напоминание, миссис Точность.
– Нет, я просто удивилась, что ты звонил федеральному прокурору в неурочное время.
– Это не я, – ответил Штейнберг. – Это она мне позвонила.
Приехав, Штейнберг взглянул на Лорен и удрученно покачал головой. Волосы встрепанные, влажные. Пот высох, но внешний вид от этого не улучшился.
– Ты похожа на один предмет, – заявил Штейнберг, – который я однажды забыл в нижнем ящике шкафчика, в раздевалке спортивного зала.
– Спасибо за комплимент.
Он замахал руками.
– А не могла бы ты… как это выразиться? Ну, привести в порядок прическу, хотя бы немного?
– Мы в закрытый клуб собрались?
– Ясное дело, нет.
Добрались они до офиса федерального прокурора быстро, проехать пришлось всего три квартала. Они попали в хорошо охраняемый подземный гараж. Машин в этот час там было немного. Лифт поднял их на седьмой этаж. Надпись на стеклянных дверях гласила:
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ПРОКУРОР США
ОТДЕЛЕНИЕ НЬЮ-ДЖЕРСИ
ДЖОАН ТЕРСТОН
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ПРОКУРОР США
Штейнберг указал на верхнюю и нижнюю строки:
– Тебе не кажется, что они повторяются?
Несмотря на значимость учреждения, обстановка напоминала кабинет начинающего дантиста. На полу тонкий потрепанный ковер. Мебель немодная и нефункциональная. На столике номера журнала «Спорт в иллюстрациях». Стены не мешало бы перекрасить. Все в пятнах и голые, если не считать снимков прежних федеральных прокуроров – замечательный пример того, как не надо одеваться и позировать, если фотографируют тебя для истории.
В столь ранний час в приемной не было даже секретарши. Они постучали, и дверь во внутреннее святилище отворилась. Тут было гораздо уютнее и презентабельнее, казалось, они заглянули в Зазеркалье.
Они свернули направо и двинулись к угловому кабинету. В коридоре стоял огромного роста мужчина. По-военному короткая стрижка, морщина озабоченности на лбу. Стоял он неподвижно, точно статуя. Штейнберг протянул руку.
– Здравствуйте. Я Эд Штейнберг, окружной прокурор.
Великан ответил на рукопожатие, но все с той же кислой и настороженной миной.
– Кэл Доллинджер, ФБР. Вас ждут.
Вот и весь разговор. Они свернули за угол. В дверях их встретила Джоан Терстон.
Несмотря на ранний час, федеральный прокурор Джоан Терстон выглядела весьма представительно в своем угольно-сером деловом костюме, скроенном и сшитом просто божественно. Ей было за сорок, и, на взгляд Лорен, она была привлекательной женщиной. Светло-рыжие волосы, широкие плечи, тонкая талия. У нее было два сына школьного возраста. Муж работал в компании «Морган Стэнли». Жили они в респектабельном районе Шорт-Хиллз, имели также загородный дом в Лонг-Бич.
В общем, именно такой женщиной мечтала стать в будущем Лорен Мьюз.
– Доброе утро, – сказала миссис Терстон, что не слишком соответствовало истине, поскольку ночное небо за окнами даже не начало сереть. Она крепко пожала руку Лорен, посмотрела ей в лицо и решила смягчить впечатление улыбкой. Штейнберга она потрепала по плечу и чмокнула в щеку. – Прошу, знакомьтесь, Адам Йетс. Специальный агент ФБР из подразделения в Лас-Вегасе.
Адам Йетс был в тщательно отглаженном летнем костюме цвета хаки и ярко-розовой рубашке – этот последний предмет туалета был бы уместен где-нибудь в Палм-Бич, но только не здесь, на Брод-стрит в Ньюарке. Было в его внешности нечто старомодно-легкомысленное, праздничное, и с этим прекрасно сочетались редкие пепельно-золотистые волосы, высокие скулы и глаза – такие ярко-синие, что Лорен показалось, он носит контактные линзы. Он пользовался одеколоном с запахом свежескошенной травы. Лорен это понравилось.
– Присаживайтесь, – сказала Терстон.
Кабинет у нее был угловой и очень просторный. На одной стене, менее заметной, той, что у двери, – набор дипломов и наград. Впечатление такое, будто хозяйка кабинета не стремилась выпячивать свои достижения – «Послушайте, я просто вынуждена была повесить их, но, согласитесь, к воздуху не прибьешь». В кабинете было много личных вещей. Повсюду фотографии детей и мужа, все без исключения просто отменные. Даже собака присутствовала на снимках. За спиной на стене висела белая гитара с автографом Брюса Спрингстина. На полках книги по законодательству вперемежку с фотографиями футбольных и бейсбольных команд, последние, разумеется, с автографами. И все без исключения членов местных команд. Зато здесь не было ни одной фотографии самой Джоан Терстон, ни вырезок из последних газет и журналов, ни ее личных наград.
Лорен осторожно опустилась в кресло. Обычно при этом она подбирала под себя ноги, чтобы казаться хотя бы чуточку выше. Но однажды прочла книжку, нечто вроде самоучителя для деловых людей, и там были примеры, как женщины разрушали свои карьеры плохими манерами, в том числе неумением сидеть правильно и красиво. Подбирать под себя ноги непрофессионально. Лорен часто забывала это правило. Но при первом же взгляде на Джоан Терстон вспомнила.
Федеральный прокурор присела на краешек письменного стола. Скрестила руки на груди и обратилась к Лорен:
– Расскажите мне, что у вас есть.
Лорен покосилась на Штейнберга. Тот кивнул.
– У нас трое убитых. Что касается первого трупа, настоящей фамилии мы не знаем. Поэтому мы здесь.
– Речь о сестре Мэри Роуз?
– Да.
– С чего именно для вас началось это дело?
– Простите?
– Насколько мне известно, поначалу считалось, будто ее смерть вызвана естественными причинами, – пояснила Терстон. – Что заставило вас копнуть глубже?
На этот вопрос решил ответить Штейнберг.
– Мать-настоятельница лично попросила инспектора Мьюз заняться данным делом.
– Почему?
– Лорен – выпускница той же католической школы Святой Маргариты.
– Но что заставило мать-настоятельницу… запамятовала ее имя…
– Мать Катерина, – подсказала Лорен.
– Да, мать Катерина. Что заставило ее заподозрить неладное?
– Не уверена, что она что-то заподозрила в самом начале, – произнесла Лорен. – Когда мать Катерина нашла неподвижно лежащую в своей постели сестру Мэри Роуз, она пыталась сделать ей искусственное дыхание или закрытый массаж сердца. Неожиданно обнаружилось, что у монахини грудные имплантаты. Что, как вы понимаете, не соответствовало ее положению и биографии.
– И она обратилась к вам за помощью? Выяснить, что и как?
– Да.
Терстон кивнула.
– Ну а второй труп?
– Макс Дэрроу. Офицер полиции Лас-Вегаса в отставке. В последнее время проживал в окрестностях Рино.
Все взглянули на Адама Йетса. Тот сидел с непроницаемым выражением лица. Так вот в чем дело, подумала Лорен. Где-то их интересы пересеклись, и, вероятно, федералы смогут дать им хоть какую-нибудь крохотную зацепку.
– Как вам удалось связать Макса Дэрроу с сестрой Мэри Роуз? – спросила Терстон.
– По отпечаткам пальцев, – промолвила Лорен. – В келье монахини были найдены отпечатки Макса Дэрроу.
– Что-нибудь еще?
– Дэрроу обнаружили мертвым в машине. Погиб в результате двух огнестрельных ранений в голову с близкого расстояния. Брюки спущены до лодыжек. Похоже, убийца старался представить ситуацию так, будто на Дэрроу напала проститутка и ограбила его.
– Хорошо, детали обсудим позже. Теперь расскажите, каким образом удалось привязать Макса Дэрроу к третьему убийству.
– Третья жертва – Чарлз Тэлли. Во-первых, и Тэлли, и Дэрроу жили в одном районе Рино. Во-вторых, оба остановились в отеле «Говард Джонсон» вблизи аэропорта Ньюарка. Занимали соседние номера.
– И именно там вы нашли тело Тэлли? В этом отеле?
– Не я. Ночной портье заметил его на лестнице. Убит двумя выстрелами.
– Как и Дэрроу?
– Да.
– Время смерти?
– Над этим сейчас работают эксперты, но, полагаю, где-то между одиннадцатью вечера и двумя часами ночи. Лестница – это запасной выход, там нет ни вентиляции, ни окон, ни кондиционеров. Жара и духота, как в бане.
– Именно поэтому инспектор Мьюз выглядит несколько непрезентабельно, – вмешался Эд Штейнберг. – Бедняжка побывала в этой сауне, ну, вы понимаете.
Лорен метнула в его сторону выразительный взгляд и едва поборола искушение пригладить встрепанные волосы.
