сбежала из публичного дома, но мне никогда не сбежать от плохих мужчин. Они везде одинаковы: будь то Китай, Сан-Франциско или Айдахо. Легко обнаружить раненое животное, если ты достаточно голоден, а эти мужчины всегда были голодны.
В ту ночь я не спала. Я шла по городу, пока не нашла церковь, чьи арочные двери были большими и высокими и укрывали меня тенью, когда я пряталась под ними. Был только август, но он оказался намного ветренее, чем в Сан-Франциско. Я сунула пальцы в рот, посасывая их, чтобы согреть. Линь Дайюй внутри беспокойно спала, дергаясь и ударяясь о мою грудную клетку. Ей все чудился седой мужчина в тени. Она не могла перестать вспоминать.
Я хотела бороться с воспоминанием о руке седого внутри меня. Это никогда не принадлежало ему. И тогда я наполнилась яростью. Я не могла больше быть Дайюй, решила я. Нет, пока не буду уверена, что больше не уязвима для этих плохих мужчин. Пока не вернусь домой.
Что означает быть мужчиной? Быть мальчиком оказалось не так уж и сложно. Будь я уличным мальчишкой на рыбном рынке или Фэном, изучающим каллиграфию, я могла просто назваться мальчиком и стать им. Но образ мужчины требует большего. Чтобы уловка сработала, трансформация должна произойти под кожей, во всех моих уголках, которые я сама еще даже не осознала.
Что означает быть мужчиной? Мой опыт тогда подсказал вот что: это вопрос веры в свою непобедимость и силу и в то, что тебе все должны.
Оставшуюся часть пути мне-Дайюй придется скрываться. На ее месте появится Джейкоб Ли.
На следующий день я уехала из Бойсе в поисках городов с китайскими храмами, подобными тому, что примыкал к нашей гостинице. У меня была карта Айдахо от хозяина и никакого плана, но я полагала, что города с китайскими храмами, по крайней мере, означают, что я не буду слишком выделяться.
Я бродила по приисковым лагерям и маленьким городкам, местам под названием Меридиан, Миддлтон и Эммет. Если в городе действительно был храм, я никогда не заходила внутрь, помня о седом мужчине и его яростных когтистых пальцах. Если просто продолжу двигаться, думала я, то смогу пережить и преодолеть насилие. И вот я двигалась, и когда начинала испытывать это невыносимое ощущение небезопасности, нечистоты и наготы, я двигалась снова, и снова, и снова, пока не пришла зима, и я не оказалась в месте под названием Айдахо-Сити со снегом по колено и не смогла больше двигаться.
В Айдахо-Сити я позволила Джейкобу Ли полностью взять на себя управление. Вот чему я научилась: в Америке быть мальчиком легко, но быть мужчиной необходимо. Будучи мужчиной, я могла смотреть на других мужчин, не опасаясь быть замеченной.
А еще как мужчина я и сама могла видеть. Я видела, как они смотрят на женщин, когда думают, что никто их не видит, как их глаза пытаются заглянуть под женскую кожу. В этих мужчинах я также видела Джаспера, седого, Сэмюэла, каждого посетителя борделя, двух сводных братьев. Я даже видела госпожу Ли. Они были повсюду, эти плохие мужчины. Единственный способ сбежать от них – самой стать правдоподобнейшей версией мужчины.
Я не сводила глаз с мужчин вокруг, отслеживая их движения и манеры. Все всегда начиналось с тела. Стопы: два корня, прочно проросшие в земле. Ноги: требовательные, умелые, созданные для того, чтобы ходить, брыкаться, бегать, шагать, уходить, когда захочешь, и двигаться, куда захочешь, без остановки. Часть чуть ниже пупка, место, где находилась вся сила. Место, о котором я не говорю. Живот, созданный для громкого смеха, полный осознания того, что смерть для мужчины не так страшна. Зная это, живот мог свободно расширяться и сжиматься по своему усмотрению. Грудь: скорее щит из доспехов, чем кожа и кости. Руки: чтобы брать, размахивать, воровать, распоряжаться. Ладони, которые одновременно и сжатые кулаки. Неуязвимая шея. Уверенная голова.
Я практиковалась в том, что видела: раскачивалась, хмурила брови, поддерживала грудь и плечи широкими и сильными. Этот способ передвижения был непрост: он принадлежал тому, кто познал полную свободу. Я не знала свободы, и поэтому двигалась не так мужественно. Но все же двигалась. Я научилась скрывать свои естественные реакции, свою склонность смеяться из-за мелочей, которые меня очаровывали, вместо этого обращаться с вещами лаконично и обдуманно, без нежности.
Той зимой я работала в мясной лавке, где мне не разрешалось даже смотреть на мясо. Линь Дайюй продолжала спать внутри, непрекращающийся ветер Айдахо вгонял ее в ступор. К тому времени мои щеки ввалились, а зубы испортились. В течение дня я была напряженным нервом, всегда поглядывала одним глазом вперед, а вторым – назад, каждое движение, жест и слово были вопросом, раскрыли меня или нет. Ночью я оставалась в некогда заброшенных бревенчатых хижинах, переоборудованных под жилье, вместе со всеми другими китайскими рабочими, большинство из которых были шахтерами, гонявшимися за золотом в местах, уже занятых белыми людьми. Другие продолжали работать в прачечных, где разбрызгивали воду изо рта, чтобы отгладить одежду.
Я почти не спала, вспоминая, как в последний раз, когда я позволила себе уснуть, я проснулась и обнаружила внутри себя мужской кулак. Вместо этого я лежала, прислушиваясь к любым изменениям звука, мое тело сжималось, каждое волокно каждого мускула было напряжено. Иногда мне снилось, что Джаспер или тун врываются в дверь и тащат меня в темноту. В такие ночи я не давала себе спать, щипая себя за руку.
Зима забирала, но и отдавала. Она заставила меня какое-то время оставаться на месте, впервые после того, как я оставила Сэмюэла в Бойсе. Из-за этой задержки возник план: нужно найти способ вернуться в Китай. Я знала, что нахожусь далеко от океана и у меня мало денег, чтобы заплатить за проезд. Я не могла вернуться в Калифорнию – я боялась туна и его шпионов, но еще больше боялась Джаспера. Должен быть другой путь.
В большом здании суда в центре Айдахо-Сити я дала молодому пареньку пять долларов в обмен на карту Айдахо и окрестностей. Из этой карты я узнала, что есть и другие пути к океану, порты с кораблями в месте под названием Территория Вашингтон. Я могла бы отправиться на север и, в конце концов, на запад, пока все вокруг не станет океаном и небом. Там я найду корабль, направляющийся обратно в Китай. В Китае найду бабушку. С бабушкой найду родителей. Однажды найду наставника Вана. Однажды открою собственную школу каллиграфии. Мечта была трудноисполнимой, но не
