ощущал рядом с этой диковинной женщиной, крохотной и фигуристой, с виду нежной и покладистой. Но Брунетти не проведешь уже! Он уже точно знал, что под личиной наивной простоты кроются упертый нрав, характер и умение анализировать ситуацию, стальной стержень вдоль всех хрупких косточек позвонков.
Вдыхая любимый гребанный жасмин и незаметно любуясь Марией, Дарио забывал и о потерянном ребенке, горечь утраты отступала. И о измене жены. Остались только он и она. Словно сицилиец с этой манящей чужестранкой очутились на затерянном безлюдном острове площадью несколько квадратных метров салона его автомобиля. Рука Брунетти интуитивно потянулась к коленке девушки. С силой он прихватил всю окружность. Его грубые пальцы темнели на персиковой коже Марии. Контраст ослеплял. Возбуждал и охмелял еще крепче.
Девушка вздрогнула, но не вырывалась, не пыталась сбросить здоровую лапу в наколках. Лишь предвкушая и страшась скорой расправы, Мария глубже вжималась в кожаное кресло. Пыталась слиться с обивкой салона. Но от прожигающего смолистого взгляда из-под хмурых бровей было не скрыться.
Всего одно касание к бархатной коже, а у Дарио скрутило мышцы везде, особенно в паху, от дикой жажды. Такая власть маленькой женщины над большим суровым мужчиной — единственное, что пугало бесстрашного Дарио Манфредо. Мария — его одержимость. Его животная тяга. Страсть и… любовь. Жестокая и беспощадная, сука любовь, которая слепо выбрала совершенно разных людей и сделала их своими жертвами.
От падения в омут порока этих двоих спасла остановка машины возле дома Брунетти в Палермо. Дарио резко отдернул руку от колена девушки, словно обжегся. Порывисто вышел из авто, оставив дверь распахнутой. Грубая резкая брань огласила тишину лютым рокотом. Зверю сложно было бороться только с собой. Любого противника и врага Брунетти мог растерзать голыми руками, не напрягаясь. Любого, только не себя и не любимую женщину.
— Проведи ее, — буркнул раздраженно Дарио охраннику, кивая на вход в дом. Сам отошел от греха подальше. Закурил и достал телефон.
Теперь мексиканцы знают о его слабости. Значит, о мирных переговорах не может быть и речи. И время на исходе. В Палермо Брунетти не сможет защитить их от внезапной атаки врага. А это значит лишь одно. Войну надо начинать первым!
Исподлобья Дарио проследил, как Мария скрылась за высокими входными дверьми. Сразу вдохнул очередную порцию никотина и набрал номер своего поверенного Валенсио Манчини. Этот проворный итальянец после смерти Орсино Росси присягнул ему в верности и пока не был уличен в предательстве.
— Собирай всех. Сегодня мы отправляемся в гости к Хименосу, — бородатый дьявол ровно отчеканил свой первый указ.
В ответ послышалось согласие и уважительные расспросы. Валенсио уточнял, что именно ждет их этой ночью.
— Пора отправить всех зарвавшихся мексов в преисподнею. И набери Ноллана. Ответственность должны разделить все. Чтоб иммигранты поняли наконец-то, на чьей они территории, и больше не позволяли себе наглеть. Конечно, только те, кто встретит завтра рассвет…
Мрачная ночь в Палермо была пропитана запахом старинной пыли. В воздухе витало металлическое предвкушение концентрированной крови. Скоро улицы Палермо запестрят пурпурными реками мексиканской крови.
Дарио усмехнулся. Очередная война в истории развязывалась из-за женщины. Недостойной предательницы и чужестранки. Но для дьявола такой важной и ценной, словно она сокровище вселенского масштаба.
Сука ты, Мария! Не дождалась освобождения мужа всего несколько недель. И все равно, сука — любимая…
Глава 36
Мария
Флигель в старинном итальянском доме в три этажа был апартаментами Брунетти в Палермо. Архитектура фасада напоминала дворец искусства эпохи Возрождения. Переступив порог, я замерла от удивления. Интерьер холла с витражными окнами и громоздкой хрустальной люстрой напоминал музей. Дизайнер, обставивший жилище сицилийского олигарха, не поскупился на отделку. Обилие серебра и холодных морских оттенков визуально увеличивало и так гигантское пространство.
Охранники в доме остались при входе и заняли посты по бокам от окон. Лишь один направлял меня и указывал, куда идти.
— Я хочу кушать, — произнесла я, оборачиваясь на входную дверь.
Я все ждала, когда Дарио войдет следом и тянула время. Ведь, если меня сейчас запрут в комнате, не факт, что угрюмый бородач придет ко мне ночевать. В машине между нами клубились искры. Касание Дарио к моей коленке до сих пор огненной печатью пекло кожу. Тугой ком крутил мышцы внизу живота. И грешная пустота между ног нуждалась в заполненности. От совместной поездки в одной машине, от близкого присутствия моего необузданного сицилийца мне хотелось покориться. Добровольно отдаться на его растерзание, как и тогда в библиотеке Аргидженто.
Белое кружево белья казалось слишком тесным и влажным. А тело не переставала бить крупная дрожь.
— Кухня там, — напомнил сопровождающий меня охранник.
Я послушно прошла в указанном направлении. Вошла в приоткрытую дверь то и дело оборачиваясь на вход. Ну давай же, зверюга, входи! Чего мерзнешь на улице! Я с удовольствием отогрею твою обледенелую душу и растоплю железное сердце. Я тянула время, как могла. Полчаса ерзала на стуле с сэндвичем с индейкой в руках и пила апельсиновый сок микроглотками. Готовить что-то сверхъестественное у меня не было сил, поэтому я и взяла из холодильника первый попавшийся перекус.
Рецепторы отказывались различать оттенки вкуса. Я бы сейчас и мел сжевала и запила смолой. Все чувства были обострены моей безумной смелостью. От того, что я рядом с любимым мужчиной. Вот только Дарио совсем не торопился входить в дом. Когда моему терпению пришел конец, я не выдержала и подошла к окну. Выглянула на улицу и с выдохом разочарования поняла, что Брунетти уехал. Машины на улице не было. Только охранники, как собаки на цепи, блукали перед окнами и вглядывались в непроглядный мрак сицилийской ночи.
Как самая обыкновенная женщина, другого оправдания отъезду Дарио, кроме как измена, я не нашла. Ревность терзала мое сердце беспощадно. В машине я отчетливо видела, что Брунетти хотел меня не меньше, чем я его. Его выпирающий член, как Колосс Родосский, был виден даже невооруженным глазом. Естественно, Брунетти помчался утолять похоть в другом месте. Побрезговал мной, бывшей женой и изменницей! А мне осталось точить обиду и изводить себя тоскливым ожиданием.
***
Машина Дарио вернулась
