океан жалости к себе любимому. Кажется, я даже слышу сокрушенный скулеж. Впервые за все время нашего э-э… сотрудничества чемпиону добровольно приходиться отказаться от сладенького. И, честно говоря, от этих глаз, какими смотрит на меня Арсений сейчас, напоминая мальчишку, у которого отобрали любимую машинку, мне становится смешно. А уж после его полного наивной надежды:
— Не успеем, у меня всего час. Но мы же вернемся к этому предложению после матча, да? Ты же порадуешь своего чемпиона? — в сопровождении с поигрыванием бровями — я окончательно впадаю в истерику, начиная закатываться от смеха. — Ну и чего ты ржешь?
— Ар…с…ений, — похрюкиваю, отсмеявшись, — с таким безгрешным взглядом можно выпрашивать конфету в магазине, но точно не минет! Неужели с кем-то такое прокатывает?
— С кем-то, может, и прокатывает, — бурчит обижено засранец, — но лично я так унижаюсь только перед тобой, Царица.
— Точно, я и забыла, что девяносто девять процентов женщин сами на тебя запрыгивают, — фыркаю, отступая и поправляя съехавший с плеча халат. Плотнее затягивая пояс на талии.
— Вот! Меня стоит уже хотя бы за это пожалеть и осчастливить, — жестом великого фокусника вручает мне букет разноцветных хризантем, который в пылу страсти оказался на пуфике у двери.
— Неплохая попытка, но не переводи тему, — щурюсь, забирая цветы. — За что «это»? Давай-ка поподробней. Я тебя чем-то не устраиваю? — заламываю вопросительно бровь.
— За то, что мне в жизни не посчастливилось споткнуться о тот самый пресловутый один процент вероятности, которая то динамит меня, то по полной и без зазрений совести пользует. Ты задеваешь мои мужские чувства и ущемляешь достоинство.
— Правда? Хм, — опускаю задумчивый взгляд на ширинку Бессонова, — знаешь, оно не выглядит ущемленным. Вполне себе такое… нормальное.
— Нормальное? — оскорбленно вспыхивает Бес. — Больше среднестатистического, вообще-то!
— Оу, правда? А так и не скажешь. Но спасибо за информацию, я «погуглю» и на следующую нашу встречи приду с линейкой. Пятнадцатисантиметровой хватит?
— Ты невыносима. Почему я все еще тебя терплю, не знаешь?
— Возможно, ты мазохист и любишь, когда тебе делают больно? Пройдешь, кстати?
— Думаю, не стоит.
— Да? А вот с моего ракурса вполне себе стоит…
— Боги! — закатывает глаза Бессонов, посмеиваясь. — После отношений с тобой мне определенно понадобится целый курс с психотерапевтом. Ты с ноги вышибаешь все мои представления о женщинах, Царица.
— Да, я такая, — расплываюсь в довольной улыбке. — После встречи со мной твоя жизнь никогда не будет прежней.
— Нисколько в этом не сомневаюсь. Я или вздернусь на канате из собственных комплексов, или мы поженимся.
— Никогда не говори это страшное слово.
— Какое? Вздернусь?
— Поженимся.
— Почему это? — спрашивает Бессонов с таким видом, будто я ему только что нож в сердце воткнула по самую рукоятку. — Я настолько для тебя плох?
— Ты правда хочешь поговорить об этом стоя в пороге? Нет, — машу рукой. — По другому. Просто: ты правда хочешь об этом поговорить?
— А ты неужели ни разу, хотя бы на мгновение не задумывалась, какие мы могли бы быть муж и жена?
Пум-пум-пум…
— И какие же? — хмыкаю я. — У которых вся жизнь война? Мы и часа не можем провести вместе без соревнований в остроумии. Мы по умолчанию бесим друг друга, разве нет?
Бессонов мрачнеет. Сдвигает свои брови к переносице, заявляя:
— Ну, во-первых, в остроумии соревнуешься только ты, а я молча позволяю тебе это делать, зная, что это твоя любимая защитная реакция. Тебе так проще, ладно.
— Не пр… — начинаю, но картинно выгнутая бровь Арсения заставляет прикусить язык.
Да ну, нет! Или…
А что, если он прав?
Дьявол!
Приходится признать, что действительно, девяносто процентов всех колкостей вылетают из моего рта. И от этого неожиданно становится неловко. Это что, я настолько ершистая?
— Что там дальше? — кивает Арсений, не сводя с меня своего внимательного взгляда. — Бесим друг друга? Ты не бесишь меня, Марта. И никогда не бесила. Сюрприз. Мне хорошо рядом с тобой. Комфортно. Интересно, горячо и…
— Как на пороховой бочке?
— Не без этого, конечно, — посмеивается парень. — В общем, — растирает переносицу, — не знаю, я вот, пока ехал сюда, с легкость представил себе, какое у нас могло бы быть совместное будущее.
— И какое?
— Яркое.
— Пожары в лесах тоже ярко полыхают, но это не делает их хорошими, когда они сносят под чистую тысячи гектаров.
Арс вздохнув, качает головой. Я, поняв, что в очередной раз съязвила, стыдливо упираю глаза в мужской кадык, кусая губы. Прижимаю к себе несчастный букет хризантем, как последний оплот защиты и лихорадочно пытаюсь унять набирающее разбег взволнованное сердце.
Что происходит?
Что он делает?
Почему все рушит?
Хорошо же и так было!
Зачем нам все эти «взрослые» разговоры о важном?
Хочется по-детски заткнуть ладонями уши и отгородиться от тех мыслей и сомнений, что всколыхнули в душе слова Бессонова.
У нас нет совместного будущего! Нет и быть не может. Точка. Я не подхожу ему. Он не подходит мне. Да о чем говорить, если через месяц этот сексуальный засранец улетит за океан, а я останусь здесь? Вы видите перспективы? Вот и я нет. Ни одной. Впереди только мрак.
— Знаешь… кхм, — откашливаюсь я, суетливо перекладывая букет в другую руку, — мне не нравится серьезность, какую принимает наш разговор. Я не понимаю, к чему ты клонишь. И, честно говоря, понимать не хочу.
— Жизнь не может быть бесконечной комедией, Обезьянка.
— Но и драму я не заказывала, Бессонов. Спасибо, ее мне до тебя хватило. Если ты помнишь, мы сошлись на том, что нам обоим не нужны обязательства, трудности и выяснения отношений. Нам прикольно, классно, легко и весело. У нас классный секс. Так и давай не будем его портить этой пресловутой серьезностью? Что поменялось за две, блин, недели? Бытовуха по-прежнему не для нас. По крайней мере, не для нас с тобой вдвоем, — машу пальцем между нами, — понимаешь?
— Просто признай, что тебе страшно.
— Хорошо. Как только ты признаешь, что приехал ко мне, не имея ни малейшего понятия, зачем.
— Я хотел попросить тебя прийти на сегодняшнюю игру.
— А-а-а, — тяну я, посмеиваясь, — ну вот все и встало на свои места. И мой ответ — разумеется, нет. Мог даже не спрашивать.
— Почему? Можешь привести хотя бы один внятный аргумент?
— Потому что.
— Я просил внятный.
— Мы трахаемся, Бессонов!
— Я открою тебе страшную тайну, но все пары это делают, вау, да?! — начинает заводиться парень.
— Пары — да. Но мы-то не пара. Очнись, — щелкаю пальцами перед глазами кретина затейника.
Игра! Он собрался притащить меня на игру! Да еще и куда? Небось в тот самый «элитный
