Бальцерович повалил ее на циновку, и они снова припали друг к другу — в который уже раз за эту лунную тропическую ночь.
…Было уже пять утра, когда Тадеуш и Анна, утомленные ласками, наконец отодвинулись друг от друга. На горизонте, торжествуя победу дня над ночным мраком, разгоралась заря.
— Анна, дорогая. Вы можете полагаться на меня.
— Тогда завтра вечером отплывем в Нумеа, а оттуда — в Европу. Да, милый?
В ответ послышалось неразборчивое бормотание. Тадеуш уже спал.
* * *
На атолле Тадеуш занимался аутотренингом и медитацией. Благодаря этому он развил в себе способность мгновенно засыпать и просыпаться через желаемый интервал времени. И на этот раз Бальцерович вскочил, как только первые лучи солнца позолотили песок. Грудь лежащей рядом с ним Анны равномерно вздымалась и опадала. Она крепко спала.
Тадеуш спустил ноги с лежака и медленно вышел из хижины. Свежий ветер с океана взбодрил его. Он быстро дошел до катера, на котором приплыла стюардесса. Нашарил рядом со штурвалом портативный электрический фонарик, осмотрел кабину. В ящичке с картами и биноклем обнаружил радиотелефон. Набрав номер германского посольства в Варшаве, дождался, когда к аппарату подойдет дежурный. В польской столице было уже восемь вечера.
— Говорит Тадеуш Бальцерович, член террористической организации Леха Мазовецкого, совершившей покушение на Гельмута Фишера в Берлине. Я решил покончить со своим прошлым. Вместе с террористкой Анной Карбовской я завтра покидаю Нумеа, столицу французской Новой Каледонии, и мы летим в Варшаву. Запомните имена: Анна Карбовская, Лех Мазовецкий. И прошу учесть, что я помог вам раскрыть страшное преступление. Не забудьте мое имя — Тадеуш Бальцерович.
Спрятав радиотелефон в ящичек с картами и биноклем, Тадеуш провел ладонью по лбу и почувствовал, что она стала влажной, словно он не говорил по телефону, а таскал тяжелые мешки.
Польша (Варшава)
Перехват разговора Бальцеровича с дежурным германского посольства в Варшаве лег на стол начальника шестого отдела польского министерства внутренних дел через десять минут.
Генерал Ридигер пробежал глазами текст и отложил бумажку в сторону. Ее содержание навсегда запечатлелось в цепкой памяти человека, занимавшегося борьбой с организованной преступностью и терроризмом.
Он стал мысленно перебирать всех, кто знал об этом разговоре. Те, кто дежурил у пультов центра электронного подслушивания, не в счет. Их задача — выуживать и добывать информацию и передавать ее наверх, не заботясь о дальнейшей судьбе. Курьер вез пакет запечатанным. Оставался лишь начальник секретариата полковник Любаньский. Он ознакомился с перехватом, запечатал его в конверт и отослал домой к Ридигеру.
— Полковник Любаньский… — задумчиво протянул Ридигер.
Он помнил Любаньского еще с тех пор, когда тот учился вместе с ним в полицейской академии в Варшаве. Ридигер поступил на первый курс в тот год, когда полковник заканчивал Академию. Потом Любаньский связал свою судьбу с шестым отделом МВД и дорос до начальника секретариата. Если бы Ридигер не вмешался в естественный ход событий, Любаньский по прошествии нескольких лет пересел бы в кресло генерала Шимчака…
Начальник отдела звучно щелкнул пальцами. «Надо одним выстрелом убить двух зайцев! Как бы я ни относился к Любаньскому, он никогда не простит мне того, что я, а не он, возглавил отдел и стал генералом!»
Созвонившись с министром внутренних дел, Ридигер пригласил его поохотиться в бывшем имении графа Курнатовского близ Познани, где теперь находился учебный центр шестого отдела.
Здесь выстроили макеты домов, поставили несколько корпусов самолетов и автомобилей, на которых сотрудники отдела отрабатывали действия по обезвреживанию террористов. А самый большой участок имения Ридигер превратил в охотничье угодье. Здесь привольно паслись олени и косули, бегали зайцы, охотились за мышами лисы.
Заканчивая разговор с министром, Ридигер, словно только что вспомнив, воскликнул:
— Да, вы спрашивали, нет ли у меня человека, которого я мог бы рекомендовать для учебы на курсах повышения квалификации в полицейской академии в Риме. Такой есть. Это начальник моего секретариата полковник Любаньский.
Через минуту Ридигер позвонил Любаньскому и сообщил ему новости. «Не задерживайся. Вылетай в Италию завтра, в крайнем случае — послезавтра, — сказал он. — Секретариатом пусть пока руководит твой помощник…»
— Вы получили записку секретной почтой? — спросил Любаньский.
— Да. Я уже занимаюсь этим делом.
Теперь Ридигер спокойно вздохнул. Его руки были развязаны. Во все полицейские участки страны было разослано шифрованное распоряжение о задержании опасного террориста Тадеуша Бальцеровича. Особое внимание рекомендовалось обратить на аэропорты, морские порты и вокзалы.
Германия (Бонн)
После ухода в отставку Курта Хаусхофера, руководство секретной службой, в том числе разведкой и контрразведкой, временно взял на себя Отто фон Мольтке. Именно к нему попала запись разговора Бальцеровича с германским посольством в Варшаве.
Министр немедленно доложил об этом канцлеру.
— Кажется, птички в клетке, — с нервным смешком прокомментировал он полученную новость. — Что вы намерены предпринять?
— Немедленно потребовать от польских властей задержать террористов! И начать следствие. — Канцлер призадумался. — А может, лучше схватить их нам самим?
— Эта же идея пришла и мне в голову, господин канцлер. Но в этом случае поляки развяжут исключительно шумную кампанию протеста. Международное право будет на их стороне. Террористы — польские граждане, и арестовать их на законном основании могут только их власти. Но наши агенты будут неотступно сопровождать Анну Карбовскую с сообщником и фактически передадут их с рук на руки полякам. Так что нам останется лишь задержать последнего террориста — Мазовецкого. А это дело техники.
Польша (Варшава)
Сидя на совещании в МВД, генерал Ридигер попеременно грыз ногти и ручку с золотым пером. Он, считавший себя тонким психологом, практически безошибочным прорицателем человеческих душ, жесточайшим образом ошибся. Ридигер думал, что Отто фон Мольтке спит и видит себя канцлером Германии и ради этого готов пойти на что угодно. Но то, что именно фон Мольтке потребовал от польских властей арестовать террористическую группу Леха Мазовецкого, реально способную устранить Фишера, — напрочь перечеркивало все эти логические построения.
Ридигер был уверен, что именно фон Мольтке снабжал Леха Мазовецкого деньгами и оружием, помогая ему и его людям готовиться к покушению на территории Германии. Он ставил себя на место фон Мольтке и приходил к выводу, что сейчас, как никогда, тому следовало делать ставку на группу Мазовецкого. Осуществив покушение на канцлера Германии в Бонне, эта организация набралась боевого опыта, который в тысячу раз ценнее денег и оружия. В то же время Лех и его соратники не могли не ощущать, что кольцо вокруг них неумолимо сжимается. А это вынуждало их идти до конца.
Но ум и логика Ридигера спасовали перед реальной жизнью. Она оказалась гораздо сложнее умозрительных схем.
— Прошу вас, господа, сделать все возможное, чтобы ни один террорист не ускользнул от рук правосудия. От успеха операции зависит престиж Польши! — траурным аккордом прозвучали заключительные слова министра.
Турция — Польша (Анкара-Варшава)
Когда «Боинг‑747» польского «ЛОТа» сделал промежуточную посадку в аэропорту Анкары «Эсенбога», на борт в числе других пассажиров поднялись игроки немецкой любительской футбольной команды: шестнадцать рослых парней во главе с волевым тренером. В руках они держали объемистые баулы «Адидас».
На самом деле это были агенты германской секретной службы во главе с майором Эберхардом. Час назад они прибыли в Анкару прямым рейсом из Дюссельдорфа. В спортивных баулах лежали короткоствольные автоматы «узи» израильского производства, гранаты и пистолеты. В портативных пластиковых ножнах, искусно прикрытых одеждой, покоились отточенные кинжалы.
Перед агентами секретной службы стояла задача: проэскортировать в Варшаву двух пассажиров «Боинга» и проследить за тем, чтобы в окружении польских полицейских они были препровождены в одну из стоявших в аэропорту «Окенце» оперативных машин МВД Польши.
Анна и Тадеуш оказались в окружении «футболистов». Те пили пиво, жевали соленые орешки, перекидывались солеными шуточками и беззлобно подтрунивали друг над другом, время от времени забегая в соседний салон, где расположились летевшие в Варшаву на европейский конкурс красоты турчанки. Но если бы Анна и Тадеуш какими-нибудь действиями вызвали подозрение у майора Эберхарда, они были бы мгновенно припечатаны к полу салона и связаны по рукам и ногам.
