Миссис Конрой уже посадила детей у огня, где они примеряли новые носки.
– Вижу, вы оба хорошо тут устроились, – сказала я, тут же пожалев о выборе слов, потому что прозвучало это так, будто они обосновались здесь надолго. И Гарриет, и Остин проигнорировали меня. Гарриет, видимо, пыталась правильно натянуть пятку носка. Нога Остина в носке не двигалась.
Стоя спиной к детям, миссис Конрой посмотрела на меня с трагическим выражением.
– Э, что тут сделаешь. Но дети могут оставаться здесь столько, сколько потребуется. Скажите Мэри Джейн, чтобы она на этот счет не беспокоилась.
Я помогла Остину надеть новые носки. Он позволил мне это сделать, хотя не смотрел и не ответил на мой вопрос, нравятся ли они ему.
Отказавшись от чая, я уже хотела уходить, когда дверь распахнулась, и в комнату ворвалась волна холодного воздуха. На пороге стоял Боб Конрой, разглядывая кухню фермерского дома так, будто никогда не видел ни этого помещения, ни его обитателей. Спотыкаясь, он сделал несколько шагов. Не обращая внимания на предупреждающий взгляд жены, он сморщился от переполнявших его эмоций и бросился к очагу и детям.
Джорджина Конрой закрыла за ним дверь и предостерегающе воскликнула:
– Боб!
Но он уже стоял на коленях на коврике у очага, между детьми, молча обнимая их, прижимая к себе.
– Вы можете оставаться, сколько захотите, и ваша мама тоже, когда вернется домой.
– Конечно, могут, – ровно проговорила Джорджина.
Она прошла к двери, где стояла я, дожидаясь момента уйти. Миссис Конрой вздохнула по поводу порывистости своего мужа:
– Бедным детишкам не нужны излияния чувств. Им нужно немного покоя и заботы.
Чувствуя, что оставила детей в надежных руках, я попрощалась. Следующая остановка – Эпплвик-холл.
Серьезная убежденность в том, что Леджеры связаны со смертью Этана, была не единственным побуждением поехать в поместье. Маркус не замедлил сказать мне о страховке Мэри Джейн на жизнь Этана, однако он не упомянул о ее банковской книжке. Я была уверена, что он спросил бы меня о ней, если бы нашел. Я хотела узнать, зачем Мэри Джейн встречалась с полковником Леджером во вторник.
Я поставила автомобиль перед Эпплвик-холлом, надеясь, что мое шумное появление и бесцеремонность парковки встревожат его обитателей. Громко ударив молотком в дверь, я стала ждать. Замолвленное «важной» персоной слово имеет большой вес. Вероятный будущий лорд-наместник графства, Леджер считался «важным». Я не испытывала никаких угрызений совести, дергая за любые ниточки, которые могли облегчить участь Мэри Джейн. Дворецкий вспомнил меня по предыдущему посещению.
– Я приехала повидать миссис Леджер по срочному делу.
Лучше действовать традиционно и начать с нее.
– Мадам в настоящее время не принимает посетителей. – Он колебался. – Не желаете оставить карточку?
– Нет. Я подожду и повидаюсь либо с миссис Леджер, либо с полковником. Они не поблагодарят вас за то, что вы меня не впустили.
Без дальнейших разговоров он открыл дверь и провел меня в гостиную, где я ждала в прошлый раз. В комнате доминировал семейный портрет. Полковник и миссис Леджер во всей славе взирали на меня с чувством, похожим на презрение. Двое мальчиков, ясноглазые и уверенные в себе, придавали сцене оттенок радости. Старший мальчик хмурил брови и от этого казался удивленным и слегка надменным, как моя кошка, когда она считает, что ее игнорируют.
Долго ждать мне не пришлось. Миссис Леджер плавно вошла в комнату. Осторожно приблизилась ко мне.
– Миссис Шеклтон?
– Миссис Леджер.
– Садитесь, пожалуйста.
В ней была какая-то странная хрупкость, которой я не заметила раньше. Когда я приняла приглашение и села на диван лицом к портрету, глядя на женщину и на ее живописное изображение, от нее повеяло раздражением.
– Вы здесь по срочному делу, как я понимаю?
– Да. Вы уже слышали, что тело Этана Армстронга нашли в каменоломне?
Она мрачно кивнула:
– Нам, разумеется, сообщили. Сержант Шарп позвонил моему мужу. Трагедия.
– Миссис Армстронг увезли для официального опознания тела и для допроса в полиции. Я подумала, что вы захотите об этом узнать, так как она долго у вас работала.
Она ровно смотрела на меня, пытаясь понять, что еще стоит за моими словами.
– В самом деле? – Она удивилась. – Когда вы говорите, что ее увезли для допроса, то хотите сказать, что в отношении миссис Армстронг есть какие-то подозрения?
– Я так считаю, хотя уверена, что это абсолютно необоснованно.
– Подозревать ее нелепо. Но я не понимаю, чем могу помочь. Она попросила вас приехать сюда?
– Нет. Я посчитала себя обязанной это сделать. Потому что она работала у вас, когда была совсем юной, и потому что ее муж тоже был вашим работником.
Миссис Леджер внимательно на меня посмотрела, словно прикидывая, что могла сказать Мэри Джейн.
– Да, она была моей горничной. Но это было давно. Она нуждается в чем-то для себя или для детей? Естественно, если мы можем ей чем-то помочь…
В этот момент открылась дверь. Полковник Леджер изобразил удивление:
– Прошу прощения, дорогая. Я не знал, что ты не одна. – Мгновение он смотрел как бы сквозь меня, словно наша встреча в понедельник состоялась десять лет назад и он не может меня вспомнить. Очень мило. Наконец он произнес: – Миссис Шеклтон.
– Полковник.
Он прошел по комнате и сел рядом с женой. Единым фронтом.
– Я слышал о том, что Армстронга нашли. Неприятное дело. Теперь я жалею, что не послал в каменоломню своих ищеек раньше.
Миссис Леджер протянула пальцы к руке мужа, но не коснулась ее.
– Я полагаю, пусть лучше такими делами занимается полиция, полковник.
Она называла его полковником? Я сдержала улыбку.
А теперь она все же коснулась его руки.
– По-видимому, миссис Армстронг увезли опознать тело и допросить.
Он несколько раз моргнул.
– Зачем? В смысле, сейчас не время ее допрашивать.
Я решила не говорить ему о сумке Этана с инструментами, спрятанной в угольном сарае Армстронгов. Как можно короче я обрисовала подозрения Маркуса.
Полковник вскочил.
– Но это же абсурд! Я поговорю с этим человеком. Вас прислала сюда Мэри Джейн?
– Нет. Я предложила поехать с ней в Отли, в больницу, но она попросила меня забрать детей из школы. Они у Конроев.
– Дорогой, – спокойно проговорила миссис Леджер, – мне кажется, нам следует предоставить полиции заниматься этим по их усмотрению.
Полковник со вздохом вернулся на свое место.
– Ты права, дорогая. Ты, конечно, права. Но я все равно свяжусь с адвокатом.
Его возбуждение проявлялось в том, как он шевелил челюстью, сгибал пальцы.
Миссис Леджер похлопала его по руке. Эта пара, сидевшая бок о бок на диване, составила бы идеальный второй портрет. Постарше, но нисколько не утратившие ни своей самонадеянности, ни уверенности. Обеспечь адвоката. Убеди полицию действовать более разумно.
Он заговорил снова, уже поспокойнее:
– Вы правильно сделали, что приехали сюда, миссис Шеклтон. Я прослежу, чтобы интересы Мэри Джейн… миссис Армстронг были соблюдены.
Но так ли это? Та часть меня, которую воспитали с понятием, что мужчина возьмет ответственность, что мужчина все уладит, хотела отказаться от этого дела, хотела позволить ему позаботиться о Мэри Джейн. Но тоненький голосок в мозгу твердил: «Не доверяй ему».
– Полковник Леджер, могу я спросить вас, что вы с Мэри Джейн обсуждали во время вашей встречи во вторник?
Он разинул рот. Миссис Леджер повернула к нему голову. Ее маленький язычок скользнул по нижней губе. Она знала.
– Во вторник?
Он покачал головой. В два счета он мог приказать выставить меня отсюда.
Если я хотела получить от него информацию, он должен был понять, что я могу устроить ему неприятности.
– Когда вы встретились на железнодорожном вокзале Хорсфорта и поехали в гостиницу «Стейшн». – Он открыл рот, чтобы отрицать, указать мне, что я ошибаюсь, но, прежде чем он произнес хоть слово, я сказала: – Мне только интересно, отдала ли она вам на сохранение свою банковскую книжку?
Он удивился:
– А зачем ей отдавать мне банковскую книжку?
– Потому что деньги там лежат на ее девичью фамилию. Те деньги, что вы дали ей, когда она работала у вашей жены, и которые давали с тех пор.
Последняя часть фразы была догадкой, но она попала в точку.
Полковник и миссис Леджер замерли, но лишь на долю секунды. Он сглотнул. Она откашлялась, словно хотела заговорить, но он ее опередил:
– Миссис Армстронг объяснила происхождение денег?
– Она сказала мне, что, когда ей было пятнадцать лет, вы фотографировали ее в художественных позах.
Он чуть улыбнулся.
