Она уставилась на них. Прошептала:
– Да. Это инструменты Этана. На рукоятке молотка резьба, звезда и его инициалы.
– По-вашему, каким образом они попали в ваш угольный сарай?
– Не знаю.
– Внимательно посмотрите на молоток, миссис Армстронг.
Она повиновалась.
– Что вы видите?
– Деревянный молоток. Молоток Этана.
Она посмотрела на меня, будто я могла подсказать ей нужный ответ.
– А головка молотка? – спросил инспектор. – На головке молотка что-то есть.
– Я ничего не вижу.
– Думаю, наши эксперты найдут там следы крови и волос.
Она покачала головой:
– Не знаю, что сказать.
Я обняла Мэри Джейн.
– Ты не обязана ничего говорить. – Гневно посмотрела на Маркуса: – Это действительно необходимо?
– Боюсь, что да.
– Понятия не имею, что там делают его инструменты. Я не знаю.
– Очень хорошо. Спасибо, миссис Армстронг.
Маркус кивнул сержанту Шарпу. Сержант убрал инструменты в почерневшую от угля сумку, а ее – в большой пакет для улик. Затем он ушел.
Мэри Джейн держалась за подлокотники кресла побелевшими пальцами. Она посмотрела на меня.
– Они думают, что это я его убила. Кэтрин, скажи им, что я этого не делала.
– Никто в здравом уме этого не думает. – Я злобно посмотрела на Маркуса, который ничего не сказал, и накрыла ладонью руку Мэри Джейн. – В понедельник я приносила уголь. Я бы увидела сумку. Ее там не было.
Маркус сказал:
– Едем, миссис Армстронг? Я отвезу вас для опознания вашего мужа. Возможно, миссис Шеклтон пожелает вас сопроводить.
– Да! – быстро откликнулась я.
Мэри Джейн произнесла:
– Сходи за детьми, Кейт. Отведи их на ферму. Они уже гостили там раньше.
– Но ведь ты скоро вернешься. Я присмотрю за ними здесь. Ты захочешь увидеть их, а они – тебя.
– Не сейчас. Я не могу им сказать. Не могу… сказать им… сказать… я не знаю. Но я не хочу, чтобы они находились здесь. Не хочу, чтобы они видели меня такой.
Ее судорожное дыхание походило на всхлипы. Вновь появился сержант Шарп.
– Идемте, миссис Армстронг. Я сяду с вами. – Он снял с обратной стороны двери ее накидку. – Это ваша?
То была клетчатая накидка, в которой мисс Тримбл, по ее словам, видела Мэри Джейн у каменоломни в четыре часа дня в субботу.
– Да, – сказала Мэри Джейн.
Я шагнула к ней.
– Лучше я поеду с тобой.
– Нет. Проследи за детьми, за Гарриет и Остином.
Она ушла. Маркус стоял у двери.
– Кейт, мне жаль. Ведь ты понимаешь, что я должен делать свою работу.
– Я же тебе сказала. Я набирала там уголь в ведро, уголь осыпался. Там ничего не было. Зачем ей прятать уличающие ее инструменты у себя же на заднем дворе? Это бессмысленно. А я-то думала, что ты просто везешь ее на опознание. Если ты собираешься ее допрашивать…
– Не собираюсь. Но вопросы, очевидно, есть. Похожую на нее по описанию женщину видели у каменоломни в тот день, когда, по утверждению миссис Армстронг, она была здесь одна…
– Мисс Тримбл сказала, что на женщине была клетчатая накидка. Ты считаешь, что фабрики произвели ткани только на одну накидку? Да есть дюжины плащей и накидок, таких же, как у Мэри Джейн.
– Они с мужем поссорились. Она застраховала его жизнь на большую сумму.
– Он каменщик, человек опасной профессии, почему бы ему не застраховаться? Ее жизнь тоже застрахована. И сумки с инструментами там не было! Кто-то ее туда подложил.
Маркус нахмурился.
– Ты должна понять. Мы профессионалы. Мы знаем, как проводить обыск, и знаем, как трудно это сделать людям, специально не обученным. – Он милостиво и покровительственно кивнул. – Но мы рассмотрим все возможности. Как только будут получены результаты вскрытия, я лучше пойму, как действовать дальше. А теперь прошу меня извинить.
Он взялся за дверную ручку.
– А что насчет смерти мисс Тримбл? Разве это не подозрительно, и Мэри Джейн не было поблизости от дома викария. Я могу за это поручиться. Я там была. Почему бы тебе не арестовать меня?
– Смерть мисс Тримбл имеет объяснение. У нее были астма и больное сердце. Она умерла от удушья.
В дверях возник сержант Шарп.
– Миссис Армстронг удобно устроена, сэр.
Я почувствовала себя совершенно бесполезной.
– Ты привезешь ее назад?
Маркус рассердился. Я почти ожидала, что он скажет, что не заведует службой такси.
В кои-то веки сержант Шарп проявил человечность.
– Я провожу миссис Армстронг домой, если потребуется, сэр.
– Спасибо.
Голос у Маркуса был усталый, возможно, он сожалел о моем участии, возможно, о моем существовании. Сержант тактично удалился.
– Пока, Кейт.
– Пока, Маркус.
Он подошел ко мне, наклонился и поцеловал в щеку.
– Прости. Должно быть, это очень тяжело для тебя.
– Ты говоришь так, будто она виновна.
– Надеюсь, что нет, ради нее и ради тебя.
Я не ответила, но вслед за ним вышла на улицу.
Мэри Джейн смотрела на меня в окно машины. Возможно, она осознала всю тяжесть своего положения. Ее губы произнесли: «Помоги мне».
Я кивнула и подняла руку.
Сестра сказала что-то еще, но я не разобрала.
Автомобиль отъехал. Я вернулась в дом.
Теперь мне придется встретиться с детьми. Лучше бы им сказала Мэри Джейн. Их бабушка тоже хорошо справилась бы с этой задачей. Она знала Этана, любила его.
Это надо сделать. Если я им не скажу, они все равно узнают. Какой-нибудь одноклассник даже сейчас подслушивает разговоры взрослых о том, как тело Этана выкопали из-под камней.
Детям понадобится ночная одежда. Зубные щетки стояли в треснувшей чашке на подоконнике. Сзади на двери я нашла сумку с костяными ручками и принялась собирать вещи.
Глава 4
В «Джоуитт» я не села, а медленно пошла по улочке и свернула в деревню, плетясь к школе черепашьим шагом. Что-то в пустой школе заставляет меня представлять поколения детей – нерешительных, увлеченных, смышленых, недалеких, игровые площадки, которые могут быть раем или адом. Школа стояла на небольшом пригорке. Я вошла в дверь с табличкой «Мальчики».
Только мои шаги по деревянному полу нарушали осязаемую тишину. На шкафу в холле стоял большой колокольчик. Я справилась с искушением взять его и позвонить, оплакивая смерть Этана Армстронга.
Минуя пустые классы и сворачивая в новый коридор, пахнущий мелом и потными ногами, я представления не имела, где искать детей. Поднялась наверх. Открыла дверь в кладовку для метел. Внезапно меня охватила паника – что я никогда отсюда не выберусь.
А потом в конце длинного коридора я увидела приоткрытую дверь. Я направилась к той двери.
Кто-то услышал мои шаги. Дверь открылась, и ко мне шагнула худая женщина, ее волосы с проседью были уложены плойкой. Вся ее одежда была призрачно-серого цвета.
Мы представились друг другу. Мисс Паттерсон, учительница Гарриет. Она нахмурилась, узнав, что ей предстоит отдать детей человеку, которого она не знала, и тем самым мне понравилась.
Голос Гарриет я услышала прежде, чем увидела ее. Она читала вслух.
В уютном кабинете Гарриет и Остин сидели на маленьких стульчиках у огня. Гарриет прекратила читать. Дети посмотрели на меня и на мисс Паттерсон. Та произнесла:
– Ваша тетя Кейт принесла печальную новость.
Бога ради, как это у тебя получилось? Сайкс знал бы. У него есть дети. Моя мать знала бы.
– О папе, – сказала Гарриет. – Что с ним?
– Ваш папа умер.
Гарриет поникла, голова опустилась, руки словно удлинились. Я подошла, подняла ее со стула и прижала к себе. Девочка расплакалась.
Когда я попыталась обнять Остина, он вывернулся и оттолкнул меня.
– В чем дело?
Он прирос к стульчику, как приклеенный.
– Я была права, – сказала Гарриет. – Мы больше не увидим папу, Остин. Он умер и ушел на небо.
Остин смотрел на нее и на меня, как будто мы сошли с ума.
– Как он может? Он должен вернуться и идти на работу. Он не начистил мои ботинки к школе. Где он?
– На небе.
– Я не хочу, чтобы он был на небе.
Мисс Паттерсон сказала:
– Давайте помолимся за него, дети.
Она опустилась на колени, и мы последовали ее примеру, не зная, что еще сделать. Она прочла двадцать третий псалом, и я подумала: если ты школьная учительница, у тебя должно было что-то припасено на любой случай. Когда она закончила, мы с Гарриет сказали: «Аминь». Остин повторил за нами это слово, потом с надеждой посмотрел вокруг, словно веря, что мы произнесли заклинание и в комнате сейчас произойдут резкие изменения.
Он быстро облизал острым язычком губы, прислушиваясь, не раздадутся ли в коридоре шаги.
Мы втроем вышли из здания школы и стали спускаться под уклон по двору. Когда мы добрались до переулка, Гарриет спросила:
