Филиппов ее, видимо, не услышал. Он постучал еще громче и даже попробовал толкнуть дверь.
— Она там, я уверен, — сказал он кому-то. — Надо взять у дежурного второй ключ. Вдруг что-то случилось?
— Некогда, — ответил ему незнакомый голос.
За репликой последовал тяжелый удар, и дверь, возмущенно тявкнув отлетевшим язычком замка, распахнулась.
— Жива? — Анатолий вздохнул с облегчением. — Что с лицом?
— Поцарапало…
— А дверь почему не открыла?
— Я… даже двинуться не могу…
— Это бывает. Пройдет, — успокоил ее сопровождающий Филиппова воин. — Поехали, барышня.
Он легко подхватил ее на руки и двинулся к выходу.
Спустя минуту они уже выходили из лифта на уровне, который располагался гораздо глубже подвала. Воин так и не поставил Веру на ноги. Он по-прежнему легко пронес ее по низкому, покрашенному под потолок зеленой краской коридорчику до массивной двери с аккуратным красным крестом и только здесь позволил ноше принять вертикальное положение.
— Эй, доктор, примите под расписку! — солдат ударил по двери кулаком.
— Кого? — из лазарета выглянула всклокоченная голова доктора Пашкова, одного из членов аналитической группы. — А, Верочка, заходите…
Вера почему-то боком протиснулась за дверь и покосилась на оставшегося в коридоре воина.
— Принял, — заметив ее смущение, поспешил заявить Пашков. — Спасибо, Краб.
— Рад стараться, — пробормотал солдат. Было видно, что ему не хочется уходить, не назначив Вере свидания, но нужных слов в его арсенале никак не находилось. Он помялся с ноги на ногу еще несколько секунд и, вздохнув, ушел.
— Мне так неудобно, — Вера оглянулась. — Володя, мне надо…
— Вон там, за ширмой, — Пашков махнул рукой в дальний угол. — Что с лицом?
— Стеклом царапнуло…
— Это мы сейчас, — доктор открыл стеклянный шкафчик и достал оттуда бутылочку со спиртом. — Лучше, конечно, перекисью, а после йодом… — Он смочил спиртом ватку, а затем выдвинул ящик, и на столе появился обычный граненый стакан. — Но мы пойдем дальше… Управилась?
— Да, — Вера смущенно натянула свитер, чтобы он прикрывал ее бедра как можно ниже.
— А-а, — Пашков плеснул из склянки в стакан и указал покрасневшими глазами на древний, не раз перекрашенный платяной шкаф. — Под пулями чего не бывает? И у мужиков между колен слабеет… Там много барахла припасено, посмотри.
Вера, густо покраснев, открыла шкаф и обнаружила там приличные запасы одежды. Начиная от нижнего белья, причем женского тоже, заканчивая утепленными комбинезонами двух универсальных размеров: большого — от пятидесятого и выше и маленького — от того же, но вниз.
— Расчет на то, что тут будет еще и медсестра, — пояснил Пашков, кивнув, когда девушка показала ему женские трусики с фабричной этикеткой и вопросительно округлила глаза.
Он рассеянно проследил, как Вера стягивает мокрые джинсы, и, словно задумавшись, одним глотком выпил налитый в стакан спирт.
Ни закусывать, ни запивать доктор не стал. Просто постоял недолго, задержав дыхание, а затем понюхал ватку. Вера к тому моменту уже переоделась и проспиртованную ватку у него отняла, чтобы использовать по прямому назначению.
— Стрельба пошла по всей территории?
— Я не знаю, — Вера пожала плечами и поморщилась — спирт щипал ранку. — Меня почти сразу… эвакуировали.
— В этот раз кто-то серьезно навалился, — доктор задумчиво взглянул на склянку.
Прерывая его размышления, дверь в медпункт открылась, и на пороге возник Филиппов. Он был крайне возбужден, однако достаточно собран. Во всяком случае, бутылочку со спиртом он приметил сразу. Перехватив его взгляд, Пашков щедро наполнил стакан на четверть и подвинул его по столу.
— А запить…
— Вот, — доктор поставил на стол пластиковую бутылку без этикетки, — вода.
— Прорвались, гады, — выпив и запив, сипло произнес Анатолий. — Сюда их, конечно, не допустят, но Иван Палыч приказал на всякий случай собраться в эвакоблоке. Это там, за шестой пусковой.
— Я не видела Андрея… Васильевича, — опомнилась Вера. — Он здесь, в подземелье?
— Говорят, он уехал, — надевая куртку, ответил Пашков. — Ночью.
— А ты разве не знала? — Филиппов осклабился. — Вместе с многоуважаемыми келлами и Евгением Александровичем.
— Я видела Женю у лифта…
— Это так, он вернулся, а вот остальные где-то загуляли.
— Это может быть опасным!
— Ну, не опаснее, чем сидеть в эпицентре, как мы, — возразил Пашков, выталкивая гостей за дверь. — Давайте-давайте… …Филиппов шел уверенно, иногда отпуская поясняющие реплики, хотя и без его подсказок заблудиться в подземелье было бы трудно. Многочисленные таблички с указателями, выдержками из инструкций и тонизирующими возгласами вроде «Стой!» или «Убьет!» вели по таинственному подземному зданию не хуже гида. Тем не менее нужную дверь сотрудники благополучно пропустили.
— Назад, — в спины троице бросил Евгений, выглядывая из эвакоблока в коридор.
— Задумался! — чтобы скрыть смущение, воскликнул «бывалый» Филиппов.
— Тут же написано.
— Да я и без надписей помнил, куда идти. У меня память — дай бог каждому! Просто задумался…
— Для храбрости приняли? — потянув носом, спросил Евгений.
— Для снятия стресса, — ответил Пашков. — Символически.
— Заходите, — офицер скрылся в блоке.
В эвакоблоке было тесновато, но свежо, словно выход на поверхность располагался не в ста метрах над головой, а непосредственно за приоткрытой бронированной дверью номер два. Большинство собравшихся в этом проходном отсеке людей было из обслуживающего персонала. Из всей аналитической группы, кроме Евгения, Анатолия, Веры и доктора, здесь были только Сноровский и Федор.
— А где остальные? — поинтересовался Филиппов.
— Остались наверху, — ответил Иван Павлович.
— Попали в плен?! — ужаснулся Анатолий.
— Вряд ли им что-то грозит, — не слишком уверенно сказал Сноровский. — Они же штатские.
— Мы тоже не военные, но нас вы почему-то прячете, — возразил Филиппов. — Может быть, пока не поздно, пойти и сдаться? Оружия у нас нет, ни в каких боевых действиях мы не участвовали. Что мы, не договоримся?
— Думаешь, они тебе поверят? — возразил Пашков. — Звезданут в запале промеж бровей, и весь разговор.
— Ты их прямо какими-то фашистами себе представляешь, — Анатолий упрямо покачал головой. — Иван Павлович, мы имеем право на самостоятельный выбор?
— Имеете, — Сноровский усмехнулся. — Вот дверь. Если такой смелый, иди, договаривайся.
— А вы?
— А мы будем ждать.
— Чего? У моря погоды? Конца войны? Светопреставления?
— Это как повезет. Только во всех этих случаях здесь будет тепло и сухо. А главное — безопасно.
— Вы и раньше утверждали, что на базе безопасно, а что получилось? Не удержали «тунгусы» своих позиций! В норы забились!
— В норы они только нас спрятали, — хмуро возразил директор.
— А мы их об этом просили?!
— Толя, хватит бузить! Хочешь правду найти? Иди наверх, тебя никто не держит. А здесь нечего скандалы устраивать.
— Никаких скандалов я и не устраиваю! Я хочу получить ответ на один простой вопрос: кто позволил вам решать за других, жить им или умереть?
Сноровский махнул рукой и отвернулся к Евгению.
— Нечего сказать, да?! — Филиппов схватил его за плечо и попытался развернуть к себе лицом.
Спустя мгновение он лежал на полу, а рука его была вытянута вверх и зажата в захвате болевого приема. Лицо Анатолия приобрело багровый оттенок, а глаза вылезли из орбит. Никаких звуков при этом он не издавал, поскольку от боли у него перехватило дыхание. Удовлетворившись реакцией скандалиста, Иван Павлович отпустил его руку и недовольно проворчал:
— Заставляешь грех на душу брать… Нехорошо это, Толик.
Филиппов протяжно выдохнул и, полежав еще несколько секунд, медленно поднялся, баюкая ноющую руку.
— Вот как, значит, вы решили с нами обращаться?! — прошипел он в спину директору. — Ну, хорошо! Оставайтесь в своем подземелье хоть до второго пришествия! А я не намерен ждать, когда сюда прорвутся враги и перережут всем глотки! Я ухожу! Кто со мной? — Он обвел притихших людей гневно сверкающим взглядом и потряс головой. — Боитесь? Ну и черт с вами!
Он решительно распахнул дверь аварийного выхода и скрылся в полутемном коридоре. Евгений вопросительно взглянул на Сноровского, но тот отрицательно качнул головой.
— Пусть идет. Если ему удастся, мы тоже попробуем.
— Он не пройдет и пары шагов.
— Ну, а ты что предлагаешь? Связать его и кляп в рот засунуть? Или прямо здесь шлепнуть?
Евгений пожал плечами.
— Может быть, его подстраховать?
— Кто на выходе стоит?
— Краб и Дохлый.
