всю процедуру, помахала рукой, обозначаясь.
Ну ладно.
Стояли пацаны более-менее ровно. В этом ряду не было откровенной гнили, иначе я бы просто их не пропустила.
— Кто не в курсе или забыл: обращаться ко мне следует «госпожа баронесса». После присяги я стану для вас матерью клана — и вот тогда вы сможете называть меня «матушка кельда». Это ясно?
Ответом мне был нестройный хор из «да» и «ага».
— Эх вы, салаги! Что я вам только что сказала? Вы теперь — кандидаты в беловоронцы, вы будете включены в отряды рейнджеров, а потому отвечать следует бодро! И по форме: «Да, госпожа баронесса!» А ну, повторить!!!
В этот раз вышло бодрее. Ну, ничё.
— Вон наша телега, манатки в неё кидаем, ставьте плотно, не как попало. Старшие должны помочь младшим! Все представления потом, на острове. Из круга не выходить, держаться рядом с нами. Кто хочет в туалет, есть, пить — вон там парень: видите, коробки грузит — обращайтесь к нему. Зовут Тиредор. Шагайте.
НЕ ВСЁ ЖЕ ТАК БЕЗНАДЁЖНО?..
Новая Земля, Иркутский портал — Серый Камень, 36.02 (июня). 0004 // СтЗ, середина июня 2022
После этого, дней через несколько, был ещё отрядец, уже смешанный — и пацаны, и девчонки. Маргарита Васильевна сетовала, что второклассников-восьмилеток в детдоме не осталось, все перебежали к нам. Среди третьих-четвёртых классов тоже не захотели уходить единицы. Ну правильно, самый восторженный школьный возраст.
Среди середнячков шли активные брожения.
Те, что постарше зачастую были сильно привязаны к гаджетам, телевизорам и прочей шелухе, многие, как это ни печально, были чрезвычайно ленивы, даже так — праздны. Испачканы гламуром, особенно девочки.
Я старалась её убедить, что такая тынденцыя* у малышни — наоборот и хорошо. И пусть она сохраняется. Я была убеждена, что для этих детей так будет лучше. Вот, безусловно лучше. Во всяком случае, они точно уж не сопьются, не станут наркоманами, не превратят свою жизнь в тупую чёрнуху. По крайней мере, пока я жива!
*К тыквам, ха!
Читаем, читаем Пратчетта, граждане!
Маргарита и соглашалась, и не соглашалась со мной.
— Ольга Александровна! Ну, не всё же так безнадёжно? Мы ведь работаем, стараемся привить им стремление учиться, достигать чего-то… Вы знаете, что у нас сейчас даже тип размещения квартирный, чтобы дети учились пользоваться кухней, бытовой техникой.
— М-м-м? И сколько комнат в такой квартире?
— Четыре, как правило.
— Мгм. А проживает в каждой комнате?..
— Двое-трое человек.
— И вы ещё удивляетесь, что по выходу из детского дома они превращают свои квартиры в притоны? Вы понимаете, что они привыкли к постоянному присутствию в своей личной зоне десятка других — чужих! — людей. Просто представьте. Они привыкли жить в муравейнике. А потом вдруг такой человек оказывается один. Да он на шею кинется любому, кто будет из себя друга изображать. Дальше рассказывать?
Маргарита Васильевна молчала, закусив губу. Всё так. Поэтому, в том числе, они и спиваются со всякими мутными «дружками», и рожают девчонки рано да не понять от кого, и всё прочее малоприятное, о котором не хочется даже говорить.
— И где же выход?
— Да разные можно выходы найти. Я вот вижу наш. Один и́з, так скажем. Смотрите, живём мы пока плотно, фактически — как на комсомольских стройках. Фильм «Девчата» помните?
— А как же… С детства.
— Ну вот, примерно что-то похожее в посёлке есть. Дома-общежития. Даже семьи там живут. Не успеваем мы строиться, задач очень много. Сейчас, получается, даже дети из семей многие в общежитских комнатах живут. Мамы-папы у них в своей, отдельной, а дети — вместе с другими детьми. Вместе с вашими, в том числе, вперемешку. Кушают в одной столовой, учатся у одних учителей, вместе ходят в лес, ночуют в палатках, привыкают жить в диком мире…
Директорша смотрела на меня огромными глазами, а меня прямо понесло:
— Вы только представьте себе, какой там простор! У нас в планах ещё столько стройки, столько новых проектов, новых земель, столько направлений — мама дорогая! И жизнь им предстоит долгая-долгая, а значит, и времени на адаптацию мы можем дать им гораздо больше! Не выпихнуть — иди куда хочешь, а дальше вместе жить, коммуной. Понимаете? Фронтир обязывает держаться вместе. Эти дети так или иначе должны будут стать частью огромной семьи. А ещё, подумайте об этом, там они — не обуза обществу, а ценнейший ресурс. Ценнейший! Потому что нет ничего важнее, чем люди.
Мы ещё долго разговаривали. Маргарита Васильевна ушла в глубокой задумчивости. А через пару приездов пришла ещё группа, тоже с первого по шестой класс, и тоже на две трети мальчишеская.
Я так посчитала, если в каждой возрастной группе у, как я условно называла, четвёртого детского дома по семь-восемь воспитанников, то с первого по шестой класс у них практически не должно было остаться мальчиков. А с учётом того, что Женькина сеструха, сбежавшая к цыганам вместе со своими пятью товарками, тоже была с шестого класса, получалось, что в начальной-средней школе четвёрки образовался провал.
Что там надумает наша администрация, в какую сторону кинется?..
15. ВОЙНА ЗА УМЫ, И НЕ ТОЛЬКО
СВЯТАЯ ОБЯЗАННОСТЬ КАЖДОГО БОЙЦА
Новая Земля, Иркутский портал — Серый Камень, 08.03 (июля). 0004
Новеньких теперь принимали старшие рейнджеры, а я тем временем беседовала с директрисой, которая упорно лично приходила проводить в другой мир своих воспитанников. Жалко мне было эту бабу. Личная жизнь у неё никак не клеилась. Первый муж оказался карьеристом-аферистом, второй — гулёной и пьяницей. Да ещё и с детьми всё было не очень. Четыре выкидыша подряд. Больница, курс интенсивной терапии, физио и санатории — ничего не помогало. После всех усилий круг повторился. А потом ещё раз. Ну и… решила, что не дано. Работой она горела. Жила в своём детдоме, практически.
И мне даже не понадобилось залезать ей в голову, чтобы всё это узнать. Каждый раз, приходя, Маргарита Васильевна просила меня выпустить саламандру, долго глядела на неё и что-нибудь да рассказывала.
В этот раз я была с сюрпризом:
— А я вам письма принесла! — я заманчиво потрясла пачкой.
Вова тут накануне заявил, что, мол, в армии написание писем близким людям является обязанностью каждого бойца — и всем новобранцам из четвёртого детдома велел сочинить по письму.
— Письма? От ребятишек⁈ Плясать, да?
О боги, я представила, как дико мы будем выглядеть — и чёт отказалась. Ну нафиг, тут и так нас странными считают.
Поскольку опыта в эпистолярном жанре у большинства не было от слова совсем, барон выдал приёмышам инструкцию: описать, что с ними происходило. Маргарита жадно перебирала такие разные листки — иногда аккуратно сложенные, иногда покоробленные от воды или как будто крокодилом пожёванные — плакала и смеялась…
«Мы с Машей устроились хорошо, в комнате шесть коек и кроме нас живёт ещё три девочки и девушка Алёна. Она старшая, как старшая сестра. Алёна всё знает про ЛОШАДЕЙ!!! Мы ходили в конюшню уже шесть раз и я сама могу ехать шагом…»
«Я поймал такую бальшую рыбу! На картинку не влазиит, я смог толька хвост абвисти…»
«Петька ходил на дижурство и барон сказал, что я могу с ним пайти. И мы залезли на милорн (это такое дерево, большое, как деветииташка или даже больше и на нём есть пирила и там можно ходить) Это было КРУТО! Всю землю видать до самаво гаризонта!»
Ниже был расположен рисунок кряжистого дерева с муравьём в кроне и две стрелки с подписями:
«эта милорн» и «эта я!!!»
«Добрый день Маргарита Васильевна! У нас всё хорошо. Мы живём дружно и мальчишки даже не дерутся, потому что всем некогда. День у нас начинается рано, в шесть часов… (дальше следовало подробное описание дня во всех деталях на двух листах)…А по субботам мы ходим к Лэри и она учит нас рисовать прямо на улице, это называется пленэр. Я попросила, и она дала мне мой рисунок с птичками. Там мама-птичка учит своих деток петь. Это мой вам подарок. Спасибо вам за всё, что вы для нас сделали. Лэри мне немножко помогала…»
Ну ещё бы! Птички на картинке время от времени склоняли на бок головки и переступали лапками, раскрывая клювики. Но основная часть работы была, несомненно, детская. И ведь неплохо! Надо на эту девочку обратить внимание.
Директриса длинно вздохнула:
— Боже мой! Они шевелятся! Это что —
