вслепую.
Вертолет был напротив нее, примерно на высоте двухэтажного дома. Фатиме удалось разглядеть круглое лицо стрелка с большим горбатым носом. Она увидела, как он высунул голову из кабины. Одного взгляда ей было вполне достаточно, чтобы понять — он готовится к выстрелу. Одним движением она положила дуло винтовки на ветвь и прицелилась в пилота, в его круглое лицо с длинным носом. «С такой бы нос ячмень подрос» — вспомнилась ей слышанная когда-то пословица.
Вертолет снова пошел на разворот, теперь Фатима ясно видела стрелка и длинноносого пилота. Стрелок тоже видел ее, и все пробовал взять на прицел. Вертолет так снизился, что чуть не задевал лыжами верхушку ели, на которой она сидела.
Но по крайней мере так в него было легче попасть. Она снова прицелилась прямо в нос. Нервы ее были напряжены, а ненависть захватила целиком. Она мягко нажала на спусковой крючок. Раздался выстрел, стекло кабины со стороны пилота покрылось сеткой трещин, и вертолет, накренившись, стал падать вертикально вниз.
Жуткий скрежет, будто яростный нож, вонзился в стальную плоть машины, раздался хруст ломающихся лопастей, тупой удар внизу, взрыв и ослепительный шар огня. Осколки металла пронзили крону дерева. Какая-то страшная сила подбросила Фатиму, и в следующую секунду она оказалась уже на нижней ветке, чуть не потеряв сознание от удара взрывной волны. Холодный ветер привел ее в сознание. Потом все стало тихо.
34
Президент Грузии резко оттолкнул от себя папку, и она, заскользив по поверхности стола, остановилась в одном сантиметре от края, едва не свалившись на пол. У президента были основания для недовольства. Результаты опросов общественного мнения, находящиеся в папке, определенно свидетельствовали — его рейтинг неуклонно снижается. Начиная с августа 2008, когда в течение одного дня русские захватили Осетию, все идет вкривь и вкось. То Парламент отказывается принимать программу повышения налогов, то оппозиционеры подложат какую-нибудь свинью, и трон под ним начинает шататься. В результате во всем мире к президенту Грузии стали относиться как к нашкодившему мальчишке, которому старший брат из России надрал грязную задницу. Его даже не приглашают на саммиты ЕС, а если все-таки приглашают, то стараются поменьше общаться.
Президент обреченно вздохнул — эта страна становится слишком большой ответственностью для него.
Неожиданно замигала зеленая кнопка на телефоне. Президент снял трубку.
— К вам госсекретарь, — сказала секретарша.
— Пусть войдет, — вздохнул президент.
Дверь открылась, и в комнату решительным шагом зашел Патридзе. Его непроницаемое лицо ничего не выражало. Четко печатая шаг, он прошел к столу и сел напротив президента.
— Новости из Англии, Михо, — госсекретарь взглянул прямо ему в лицо. — Эти чеченцы… Они, кажется, что-то замышляют.
— Кто именно?
— Да, этот… Ахмед Закаев.
— Закаев — опасен, — задумчиво сказал президент. — Говорите…
Стараясь говорить по существу, Патридзе подробно пересказал ему информацию, полученную по телефону. Когда он закончил, президент какое-то время сидел молча, уставившись в поверхность стола.
— Откуда вам это стало известно?
— Извините, господин президент, мы не можем раскрыть источник информации даже вам. Я могу только подтвердить, что ему можно доверять.
Президент нахмурился. Он не любил, когда в его кабинете кто-то позволял себе демонстрировать собственную независимость. Только Патридзе время от времени удавалось это. Слово «независимость», особенно с добавлением слов «Абхазия» или «Осетия», было самым нелюбимым в лексиконе грузинского президента.
— Что еще говорят ваши данные?
— Разведка докладывает, что в горах с российской стороны идет крупномасштабная операция. Ищут какую-то террористку. Снимки с беспилотников подтверждают это.
— Не связано ли это тоже с Закаевым?
— Пока точно неизвестно, но, похоже, что так.
— То есть у нас ничего конкретного… Тогда что же вы предлагаете?
Патридзе задумался. Повисла длительная пауза.
— Говорите, — прервал президент молчание. — Не время тянуть резину.
Патридзе посмотрел прямо ему в лицо.
— Знаете, батоно, здесь любые средства хороши, — он ухмыльнулся. — Любые… И прежде всего, мне кажется, надо помочь русским поймать эту террористку. Они бы приняли это за жест доброй воли с нашей стороны. Если чеченам удастся устроить взрывы в Сочи, то погибнут десятки, сотни людей, в том числе иностранцев. Надо помешать этому. Исламский пес лает рядом с нашими границами, и наше право свернуть ему шею.
— Не слишком ли ты спешишь?
— Нисколько, — отрезал Патридзе. — Ведь если среди этих погибших окажется хотя бы десяток америкосов, я не удержусь в своем кресле.
— Десяток? — воскликнул президент. — Да я слечу, если погибнет хоть один пиндос!
Помощник поднял глаза к потолку.
— Может, слить информацию американцам, и пусть они сами решают?
— Это преждевременно. Если она окажется неверной, мы окажемся в нелепом положении.
— А что, если посоветовать англичанам выдать Закаева Москве? Русские давно просят об этом…
— Нет, здесь надо по-другому, — президент нетерпеливо постучал кончиками пальцев по столу. — Обмозгуем и поступим по-своему.
— Что вы имеете в виду?
— Пока ничего. Через пару часов собери заседание совета обороны. Подумаем, что мы можем предпринять. Тащи сюда всех — и Минобороны, и разведку, и нацбезопасность. А пока закройте границу — не хватало еще, чтобы террористка пробралась к нам.
* * *
Цепляясь руками за ветви, Фатима с заброшенной за спину винтовкой уже спускалась вниз по стволу дерева. Лай собак становился все громче и яростнее. Неужели преодолели валун и выбежали на гребень? Так быстро? Огромный камень, по ее расчетам, должен был отнять у них гораздо больше времени. Майор, видимо, вызвал вертолет, чтобы с его помощью сдвинуть валун. Она крепко сжала ремень винтовки и стала протискиваться между веток, не обращая внимания на колючие иголки. Болела грудь — похоже, задеты ребра, но сейчас некогда об этом думать. Злобное рычание собак становилось все ближе. В десяти метрах от земли она обнаружила, что ветки кончились, и мрачно улыбнулась — придется прыгать. Сбросив вниз на кучу хвороста винтовку, она ухватилась за самую нижнюю ветку, какое-то время висела так, потом отпустила руки и камнем полетела вниз. Ее немного развернуло лицом вниз, и она грохнулась на покатый склон, заваленный иголками и ветками. Колени как надо согнулись, тело обмякло, а ветки спружинили. Она, мягко прокатившись по земле, вскочила на ноги и, подобрав винтовку, побежала вниз по склону.
Собаки наверху зашлись бешеным лаем. Значит, через несколько секунд они будут здесь. Положение было идиотским. Это ж надо было столько бегать по горам, чудом уцелеть после встречи с абреками, сбить вертолет, чтобы вдруг стать жертвой свирепых волкодавов! На открытом месте у нее против них не было ни единого шанса, надо добежать до леса. Пригибаясь и петляя, она бросилась в
