— Лайонел! — прорычал Влад, делая шаг вперед, как будто собирался накинуться на брата с кулаками.
— Что? — невинно заморгал Лайонел. — У нас ведь не должно быть секретов от нашей гостьи!
Какое-то время братья смотрели в упор друга на друга, потом старший перевел взгляд на Катю и весело пояснил:
Мы англичане, надеюсь, ты не против?
— Нет, — поспешно пробормотала девушка.
— Вот видишь, Вил, — еще больше обрадовался Лайонел, — она не против!
Никто не возразил.
— Отлично, если с представлением покончено, мы можем перейти… — Он не договорил, девушка в алом, сидящая по левую руку от него, кровожадно прошипела:
— Не очень-то вежливо с твоей стороны!
— Оу. — Лайонел виновато склонил голову перед ней, а затем представил: — Моя любовница Анжелика.
Георгий, неестественно закашлявшись, прижал кулак к губам.
Анжелика сердито прищурила черные глаза и, приподняв бокал, промурлыкала:
— Катя, а еще мы пьем кровь!
Влад хрипло рассмеялся.
— Отличная шутка, Анжелика.
Остальные тоже засмеялись, только сама шутница осталась безучастной. Она пригубила бокал с вином, глотнула и медленно облизала губы.
Катя посмотрела на подол своего нелепого платья. Рядом с утонченной красавицей Анжеликой она походила больше не на девушку с карнавала, а на девушку, сбежавшую с деревенских танцев.
Влад хотел пройти за стол и сесть рядом с братом, но Лайонел обронил:
— Невежа, пропусти даму вперед.
Пока шла мимо решетки, за которыми метался черный волк, Катя не дышала. Ей казалось, стук ее сердца гремит на всю комнату, а если еще и дышать, то будет совсем громко.
Волк сопровождал ее, заглядывая на ходу в глаза, словно хотел что-то сказать.
— Йоро, наш домашний любимец, — произнес Лайонел, отодвигая для нее кресло с резными подлокотниками.
Катя опустилась, куда ей было велено, а хозяин с легкостью, с какой подкидывают мандарин на ладони, придвинул ее вместе с креслом к столу.
— Это ведь волк? Откуда он у вас? — поддержала беседу девушка.
— В Африке поймал.
Молодые люди расселись, а Лайонел, снисходительно улыбнувшись, спросил:
— Веришь?
Катя с трудом пожала плечами. Она уже толком не понимала, во что вообще верит. Все ощущения от происходящего напоминали ей отход после наркоза. Мысли как будто не совсем разморозились и ползали по голове со скоростью улиток. Конечности едва шевелились, тело отяжелело, губы сделались какими-то толстыми и непослушными. Только сердце буянило в груди.
— Что ты будешь? — спросил Влад.
— Я… — Катя оглядела огромный стол. Здесь было множество блюд, которые она прежде никогда не видела. — Я буду то же, что и ты.
Анжелика издала смешок.
— Это вряд ли. Попробуй лучше грудку цыпленка в хересе по-испански.
— Или гуся по-английски, — предложил Влад.
Георгий указал на блюдо в центре стола.
— Техасский кукурузный пирог с говядиной очень вкусен.
Анжелика презрительно закатила глаза.
— От техасской стряпни по определению воняет скотом!
Молодой человек повел плечом.
— А от испанской чем? Потом тореадоров, по определению?
Анжелика не успела даже рота открыть, как Лайонел оборвал:
— Хватит! — И куда мягче произнес, пододвигая к Кате хрустальную миску с салатом: — Оливье по старому рецепту.
Услышав знакомое название, Катя с благодарностью улыбнулась:
— Спасибо.
Хозяин заметил, что она разглядывает содержимое миски, и охотно поведал:
— В девятнадцатом веке этот салат готовили иначе, с рябчиками, говяжьим языком, паюсной икрой, раковыми шейками и прочим. После смерти французского повара Люсьена Оливье, владевшего в Москве трактиром «Эрмитаж», рецепт частично был утерян. — Молодой человек хмыкнул. — Но разве можно что-то утерять, ведь даже у стен, как известно, есть уши. Наша кухарка Ксана прекрасно готовит.
— Хочешь? — спросил Влад, но брат его опередил. Он черпнул ложкой салат и положил в стоящую перед Катей тарелку. Затем откупорил бутылку с вином и налил в бокал.
— Какая честь! — язвительно отметила Анжелика, следя за действиями хозяина дома. — Интересно, когда ты, Лайонел, обслуживал кого-то в последний раз?
Холодный взгляд скользнул по девушке и вернулся к салату. Губы изогнулись в полуулыбке.
— Предполагаю, Анжи, это было впервые. — Лайонел засмеялся. — Можно сказать, наша милая гостья лишила меня сейчас невинности.
Катя ощутила его пристальный взгляд в вырезе своего платья, и жар прилил к щекам, а сердце сжалось так сильно, что дыхание оборвалось, точно от удара под дых.
— Выбирай выражения, — сердито предупредил Влад.
— Не обращай внимания, Катя, — посоветовала Анжелика, поглаживая указательным пальцем с длинным алым ногтем полупустой бокал. — Увы, в этой комнате нет настоящих джентльменов.
Георгий покосился на нее и молча подлил ей в бокал вина.
— Вот видишь, — усмехнулся Лайонел, — один все- таки нашелся!
Катя нерешительно смотрела на салат, на десяток столовых приборов по обе стороны от тарелки и не знала, как приступить к еде. В колледже на сервисных технологиях рассказывали, какой прибор для чего предназначен, но дома как-то мудрствовать особо не приходилось. Была вилка, ложка — чем удобно, тем и ешь.
На помощь пришел Влад. Он поставил рядом с ней хрустальную чашу с черной икрой, а заодно чуть выдвинул из общего ряда вилку для салата. Та больше походила на ложку с тремя зубчиками сверху.
— Катя, — обратилась Анжелика, не пропустившая подсказку Влада, — кто тебе шил платье?
— Я не думаю, что человек, который шил это платье, знал, кому оно достанется. — Катя смущенно потупилась. Оценивающий взгляд красавицы в шикарном вечернем туалете заставлял чувствовать себя жалкой нищенкой.
— Какая прелесть, не правда ли? — оглядела присутствующих Анжелика и, не найдя поддержки, продолжила допрос: — А кто твои родители?
Краска залила лицо, шею. Катя замешкалась. Стыд подобно морским волнам приливал и отливал. Сперва стало неловко за родителей — простых людей, а потом за себя — неблагодарную.
— Моя мама библиотекарь, а папа строитель, — вымолвила она.
— Сочувствую, — наклонила голову набок Анжелика.
Лайонел наградил ее недобрым взглядом.
— А мать Анжелики была припортовой шл… — Он не договорил — Анжелика задохнулась от возмущения.
— Разве не ты упоминала, что твои родители познакомились в порту? — невинно уточнил молодой человек.
— Это не то же самое! — процедила сквозь зубы Анжелика. — Моя мать была леди!
