Мрак был полным. Доре казалось, что его можно коснуться рукой, собрать в складки, как занавес. И вдруг — внезапная вспышка оранжевого пламени. Это Дон пустил в ход солнечный распылитель, а Раф зажег от него факел. Взору путников предстала пещера и во всю ее переднюю стену — гигантское лицо с раскрытым ртом, в который на большую глубину проникал свет факела. Глаза, оказавшиеся на уровне плеча Доры, тоже были широко раскрыты и казались не слепыми, как у статуи, а вполне даже зрячими. Да так оно и было: сделанные из чего-то такого, что придавало им блеск жизни, они не только видели Дору с черепашками, но и выражали злобную радость: наконец-то вы ко мне пожаловали!
— Высочайший Колдун, это он...— вырвалось у Доры.
И больше она не произнесла ни слова.
Лео зажег второй факел. Теперь света стало достаточно, чтобы видеть всю пещеру. Боковые ее стены были совершенно голыми, так что все внимание целиком сосредотачивалось на злобном презрительном Лице.
Дора сделала еще шаг и застыла на месте. Лео стоял перед Лицом, опустив меч и явно не помышлял ни о защите, ни, тем более, о нападении.
— Это Высочайший Колдун,— повторила вполголоса Дора.
— Что? — Лео повернул голову и взглянул на Дору, но та почувствовала, что он, в сущности, почти не видит ее. Обернулась к Дону и Микки в поисках поддержки. Но в это время в лице Лео мелькнула искра сознания.
— Он вернулся к жизни,— сказала Дора себе и черепашкам.
— Что? — снова спросил Лео.— В чем дело?
— Я сказала, что это Колдун. Неужели не узнаешь?
Лео прикрыл глаза рукой.
— Мы сейчас в его власти,— прошептал он.— Надо уходить отсюда как можно скорей.
— А плоды Познания?! — воскликнул Раф.— Хозяин Времени вот-вот прилетит сюда и совершит жертвоприношение, бросив плоды в эту зверски раскрытую пасть, из которой, говорят, по ночам изрыгается пламя Зла...
Дора обернулась к Лицу на стене. Его глаза по- прежнему светились злобой.
— Он зовет! Я чувствую,— воскликнула Дора.
Лео, стоящий глаза в глаза с гигантским Лицом, пошевелился, его руки вцепились в Огненный меч, а лицо выражало такую смесь страха и ярости, что Дора тоже подняла свой посох, готовая защищаться.
— Что с Лео? — воскликнула она.
Лео водило из стороны в сторону.
— По-моему, он сражается,— прошептал Дон.
— Но с кем? — спросил Микки.
— С ним... с невидимым...
— Он убьет меня! Нет! Нет! — кричал Лео. Затем он упал на колени, не выпуская из рук
Огненного меча.— Нет! — еще раз выкрикнул он, страшным усилием повернулся и ударил мечом по верхней губе Лица. Раздался оглушительный треск. На пальцах Лео выступила кровь, а Лицо на стене осыпалось, как высохшая на солнце глина. Даже глаза разлетелись со звоном разбитого стекла и опали на пол блестящей пылью. Лица больше не было, лишь темное отверстие, куда не проникал свет факелов и солнечного распылителя, отмечало место, где был рот Высочайшего Колдуна.
Дора выпрямилась с ощущением, что с плеч свалилась гнетущая тяжесть. Это ушло зло, воплощенное в мерзком лице Колдуна.
Лео, все еще стоя на коленях, крупно дрожал. Но вот он поднял голову: гримасы страха и ярости как не бывало.
— Лео! — шагнул к нему Дон.
По лицу Лео прошла тень замешательства, и все встало на свои места.
— Он хотел принудить меня... убивать живые существа,— сказал Лео.— Он использовал все свое могущество и колдовство. Но у него ничего не вышло. Я сильнее его!
Микки поднял осколок камня от осыпавшегося Лица.
— Как странно,— сказал он,— что единственный удар Лео вызвал такие разрушения.
— Это был удар Огненного меча! — ответил Лео.— Он побеждает призраков зла!
— Прекрасно,— сказала Дора.— Я, кажется, вижу дорогу, по которой мы теперь пойдем. Надо найти Хозяина Времени. Или выбрать место для засады и там поджидать его. Он скоро явится.
— Где эта дорога? — спросил Лео.
Дора указала на отверстие в стене. Лео, взяв один из факелов, первым полез в отверстие. Друзья и Дора последовали за ним.
— По-моему, если раньше мы двигались в полном мраке, то здесь еще темнее,— проговорил Раф.
Проход был узким и низким. Черепашки пробирались по нему ползком.— Гладкие, округлые стены и чистый, даже без пыли, каменный пол,— отметил Дон.
Дора не могла совладать с нарастающим беспокойством. Оно было вроде бы беспричинным. Но из памяти у Доры не выходило случившееся с каменным Лицом.
«Что, если здесь на нас также обрушатся потолок и стены?» — думала она.
Мало-помалу двигались вперед. Лео на какое-то время исчез, но тут же вернулся и вывел Дору из узкого прохода в более широкое пространство.
— Здесь уже нет тех ровных стен... Нет гладкого пола,— раздался голос Рафа.
— И посветлело,— добавил Дон.
Дора стояла рядом с Лео. Под ногами были наносы песка и гравия.
— Видимо, когда-то здесь протекал подземный поток,— сказал Лео.— А может быть, мы на дне глубокой пропасти...— вяло сказал он.
Лео медленно, обошел вокруг стены, освещая факелом каждую трещину.
— Я кое-что заметила,— сказала Дора.
— Что? — обернулся Лео.
— Песок на полу лежит неровно. И не во всех местах... Я заметила явные следы чьих-то ног.
— Значит, это был Хозяин Времени,— предположил Микки.
— И прячется он где-то здесь,— добавил Лео.
— Посмотри,— сказала Дора,— Лео, иди сюда, посмотри куда ведут следы.
Они вели прямо к трещине, с виду ничем не отличавшейся от остальных.
— Она глубже,— сказал Лео.— И, пожалуй, может быть путем наружу.
— Пойдем! — предложил Микки.— Надо любой ценой найти этого Тортона и отнять плоды.
Проход опять сделался узким. В некоторых местах друзья с трудом протискивались, обдирая тело о грубый камень. И тропа шла не ровно: несколько раз они то поднимались вверх по вырубленным в камне ступеням, то скользили вниз, как по трубе. Наконец очередное усилие вывело их в новую глубокую пещеру.
Пещера была не велика. Обращала на себя внимание одна из стен: камни, составлявшие ее, не были ничем скреплены, а лишь заклинены.
Лео провел рукой по ее грубой поверхности.
— Прочно,— прокомментировал он.— Но...—он осторожно воткнул свой Огненный меч в трещину между камнями. Долго раскачивал его, а затем резко толкнул камни — они с грохотом посыпались ему под ноги.— Не так страшен черт, как его малюют,— сказал Лео.— Я думаю, мы скоро расчистим ход. За дело, друзья!
Они долго выламывали камни и выбрасывали их назад в проход. Когда расчистили пространство достаточно широкое, чтобы протиснуться, Лео зажег факел, просунул его в открывшееся отверстие и удивленно вскрикнул.
— Что там? — спросил Донателло.
Лео, ни слова не говоря, расширил отверстие и исчез в нем. Друзья последовали за ним. Они снова оказались в узком ходе, стены которого были не просто гладки, а облицованы чем-то вроде полированного металла.
Факелом высвечивался узор, который, казалось, составляли драгоценные камни самых разных цветов. Определенного рисунка не было — просто переплетение полос и линий, и цвет все время менялся: желтый становился зеленым, голубой переходил в красный.
— Что-то не нравятся мне эти наскальные знаки,— сказал Лео.
— В них есть что-то пугающее,— согласилась Дора.
Лео провел факелом по стене. Узор вспыхнул сначала зеленым, потом ярко-алым, перешел в оранжевый, затем в желтый.
— Не попасть бы в западню,— проворчал Микки.
— Ты хочешь сказать, во временную ловушку Тортона? — спросил Дон.
Микки кивнул.
Лео коснулся ногтем цветной полосы. В тишине коридора послышалось слабое пощелкивание.
— Идем! — скомандовал Лео.
Ход был достаточно широк, друзья шли без затруднений. Дора старалась смотреть прямо перед собой, чтобы не видеть цветных полос.
— Здесь такое притяжение,— сказал Микки.— Похоже на начало иллюзии.
— Смотри вниз,— посоветовала Дора.
Чем дальше они шли, тем шире становились цветные полосы. Те, что в начале пути были шириной в палец, теперь стали шире ладони. Цвета не могли стать ярче, но смена их происходила более резко. Дора закрыла лицо руками.
Видимо, это производило такое же впечатление на Лео, но он ничего не говорил, а лишь ускорил шаг. Друзья за ним просто бежали.
Вдруг Дора слабо вскрикнула и остановилась, как вкопанная. Раздался чей-то голос. Казалось, говоривший стоял прямо перед ней. Но никто из черепашек его не видел.
Лео испытующе посмотрел на нее.
— Тортон. Где-то близко,— ответила на немой вопрос Дора.
— Впереди какие-то шаги,— сказал Дон.— Внимание!
Лео поднял факел, чтобы лучше видеть.
— Да, нам навстречу идет Тортон,— подтвердил самый зоркий из черепашек Микки.
