И вот тогда — не то от глупости, не то с отчаяния — я пробормотал, обращаясь к узкому, затянутому изморозью окну:
— Помнишь колечко, на которое я карету обратно отыграл? Золотое колечко? Чего-то оно… не пойму… вроде ржавеет. Это самое… Золото, короче, ржавеет. Странно, правда?
У меня и в мыслях не было выполнять распоряжение Черно Да Скоро. Я в жизни не выполнял ничьих распоряжений; не знаю, что за пёс дёрнул меня за язык. Скорее всего, дало себя знать раздражение: я так хотел содрать с лица Аланы брезгливую гримаску, что не раздумывал о выборе средств.
Алана молчала; я почувствовал себя полнейшим гороховым шутом. Странные развлечения у господ магов, странные шуточки; по крайней мере, у меня будет полное право заявить Чонотаксу, что его дурацкое задание исполнено и всё, мол, сказано в точности…
Хмуря брови и пытаясь тем самым сдержать улыбку, я обернулся к жене.
Алана сидела белая как молоко. И на лице у неё был такой ужас, что смех застрял у меня в горле.
— Алана, что с тобой?
Она проглотила слюну, шея судорожно дёрнулась. Мне показалось, что она сейчас грохнется в обморок; я поспешил подскочить и поймать её в охапку:
— Да что случилось, пёс раздери?!
— Ржавеет, — повторила она шёпотом, и в голосе её было нечто, отчего кожа моя мгновенно покрылась мурашками.
Проклятый Чонотакс. Проклятый Черно Да Скоро. Что ж такого я сказал-то?!
— Он пришёл снова, — сказала Алана, и рука её больно сдавила мой локоть. — Он… опять. А Луар… там…
Опять Луар. Накануне супружеской ночи — Луар, скоро я так возненавижу этого её братца, что стану вздрагивать от звука его имени…
— Алана, я пошутил. Я пошутил, я… что, пошутить нельзя?!
Она так на меня посмотрела, что, обладай её взгляд способностью материализоваться, я остался бы приколотым к стене, как бабочка на булавке.
Потом, отстранив мои руки, почему-то прихрамывая, побрела в свою комнату.
А я скрипнул зубами, собрался как на парад, нацепил шпагу, взял книгу в замшевом мешочке и поплёлся к скотине Чонотаксу, полностью уверенный, что короткая история нашего неприятного знакомства подошла наконец к завершению.
* * *
В четвёртый раз переступал я порог Чонотаксова дома и, как надеялся, в последний; господин маг принял меня любезно. В комнате с зеркалами специально по такому случаю обнаружилось удобное кресло, а то мучительное для седалища сооружение, в которое Черно обычно усаживал своих гостей, оказалось задвинутым в угол.
Впрочем, меня эта трогательная подробность вовсе не смягчила.
— Итак, — сказал я официальным голосом, — господин Чонотакс Оро, я исполнил нашу с вами договорённость. Я привёз интересующую вас вещь и вправе ждать теперь, что и вы исполните обещание. Немедленно. Для операции с Кливи Мельничонком вам понадобилось, мне помнится, часов десять?
Покрытые изморозью зеркала жадно ловили зимнее солнце. Комната утопала в холодном матовом свете; то место, где дыхание Кливи растопило лёд, так и осталось незамёрзшим. Зеркальная клякса в виде уродливого гриба.
— Этот воришка плохо кончит, — задумчиво пробормотал Чонотакс.
Я вытащил футляр с книгой. Положил его на ладонь, словно взвешивая; тяжесть была изрядная. Господин Луаян писал веско.
Некоторое время мы с Чонотаксом смотрели друг другу в глаза. Потом он отлепился от подоконника — а всё это время он стоял расслабленно облокотившись, словно у него недоставало сил держаться прямо, — и через всю комнату прошёл ко мне. Протянул руку, желая взять Луаянов труд; я положил книгу себе на колени.
— Господин Чонотакс, когда мы начнём избавлять меня от приговора?
— Собственно говоря, — пробормотал он, глядя, как я нервно поглаживаю чёрную замшу футляра, — вы могли бы оставить её себе… Потому как я уже всё, меня интересующее, знаю.
— Хорошо, — отозвался я ровно. — Пусть эта книга, приданое моей жены, станет украшением моей библиотеки… В любом случае свои обязательства я выполнил. Я хочу, чтобы вы как можно скорее выполнили свои.
Чонотакс вздохнул. Отошёл от меня, постоял у замёрзшего зеркала, осторожно царапнул изморозь кончиком длинного ногтя.
— А куда ты спешишь, Ретано? Ведь у тебя почти полгода впереди?
Я встал.
Собственно говоря, чего-то подобного мне и ожидалось. Черно Да Скоро обожал играть во всевластие. Он был прямо-таки прирождённый шантажист.
Целую секунду я боролся с острым желанием обнажить шпагу. Этот жест был бы лишним — оружие не обнажают, чтобы пугать. А резать Чонотакса я пока ещё не собирался; обуздав себя, я ограничился тем, что положил руку на эфес:
— Господин Чонотакс Оро. Я не намерен тратить время на болтовню. Избавьте меня от ваших плоских шуток и приступите к исполнению обещаний. Сейчас.
Рукоятка шпаги становилась всё более тёплой. От жара моей ладони.
Черно Да Скоро провёл пальцем по сверкающей изморози. Вздохнул почти укоризненно:
— Ретано… Ты всё видишь во мне какого-то обманщика и злодея. Я же сказал: сниму! Сниму с тебя приговор, можешь забыть о Судье уже сейчас…
— Так и избавь меня СЕЙЧАС! К чему эти разговоры, язык охота почесать?!
— Фу, какой ты грубый, Ретано, — с отвращением пробормотал Чонотакс. Прошествовал через всю комнату к окну, отогрел круглую бойницу в заиндевевшем стекле, уставился в далёкую даль; взгляд у господина мага был такой отрешённый, как будто там, над ясным морозным горизонтом, проплывали сейчас светлые воспоминания о его первой любви.
— Приступай, — сказал я кротко. — Выполняй обещание.
Черно Да Скоро вздохнул. Провёл ладонью по голому черепу; странно, что ничем не согретая башка господина мага до сих пор не покрылась изморозью.
— Видишь ли, Ретано… Дело в том, что я продолжаю нуждаться в твоей помощи. Вспомни, как мы договаривались, — «услуга за услугу»… Я прошу тебя — потерпи, помоги мне ещё чуть-чуть, тебе это нетрудно, зато я буду обязан по гроб…
Он говорил не оборачиваясь. Буднично, словно советуясь со мной по поводу погоды.
Я прямо-таки физически ощутил, как по клинку моей шпаги бегут холодные мурашки.
— То есть как? — спросил я страшным голосом. — Вы ОТКАЗЫВАЕТЕСЬ признать условия сделки… выполненными?
— Они выполнены не до конца. — Черно наконец-то оторвался от созерцания и обернулся ко мне. По выражению чёрных глаз нельзя было понять, издевается он или просит прощения.
Моя шпага вылезает из ножен почти бесшумно. Одно движение — и острие упёрлось Чонотаксу в горло. Чуть ниже подбородка.
Ещё никто на свете не вызывал во мне такой ненависти.
— С-скотина… Обманщик. Тебе придётся выполнить обещание, или…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
