class="p1">– Раз не надевала, то и незачем его хранить у себя, – заключила она. – Я спрячу в сейф и со всем разберусь.
Яра не стала спорить, тем более шифр от сейфа она прекрасно знала. Если вдруг ей понадобится браслет, она его достанет.
– Почему другие видят этот браслет иначе? – вместо этого спросила она.
– Иначе? – теперь бабушка даже не пыталась скрывать страх. – Что ты имеешь в виду?
Яра была уверена, что бабушка знает, что она имеет в виду. Не оттого ли с такой брезгливостью брала коробочку? Бабушка тоже знает, что браслет имеет форму змеи.
– И тот браслет, что хранится у тебя в сейфе, и этот, – Яра указала на коробочку в ее руках, – и вот этот, – она вытащила из кармана украшение Карины, – я вижу в виде змеи с глазами-камешками. А другие говорят, что это обычная цепочка, разве что плетение интересное.
Полина Андреевна выхватила у Яры из рук коробочку, будто та была гранатой.
– Ты же сказала, что не надевала браслет!
– Я не надевала, – повторила Яра.
Яра точно помнила, что видела змею еще до того, как надела браслет. Да и ни бабушкин, ни Каринин она не надевала. Очевидно, бабушка тоже подумала об этом, потому что сказала уже спокойнее:
– Хорошо. Видимо, прав был Николай: кровь не водица. Ты видишь, потому что его внучка. – Она мотнула головой, будто возвращаясь в реальность. – Я спрячу оба. Тебе незачем держать их у себя.
Полина Андреевна хотела выйти из гостиной, но Яра не собиралась оставаться без ответов. Только не сейчас. Все детство она молчала, принимала как данность то, что видит вещи, недоступные другим, и никому, по совету бабушки, об этом не говорила. Было время, когда Яра по-настоящему боялась, что сходит с ума, но в подкорке твердо сидела мысль, что об этом никому нельзя рассказывать. Она научилась игнорировать, научилась делать вид, что ничего не происходит. Но сейчас собиралась получить ответы.
– Ба, что происходит? – требовательно спросила она. – Почему я вижу браслеты иначе? И какое отношение к ним имеет Артур Казаков?
Бабушка остановилась на мгновение, но так и не повернулась к Яре. А в следующую секунду молча вышла в коридор. Яра догнала ее, схватила за плечо.
– Ба! Ответь мне!
Полина Андреевна наконец повернулась к внучке.
– Тебе не о чем беспокоиться, – твердо заявила она. – Я со всем разберусь.
– Ба!
– Ярослава, я же сказала! – бабушка произнесла это таким тоном, с которым Яра никогда не решалась спорить в детстве. Казалось, этого тона боялся даже дедушка. – Я со всем разберусь, – повторила она уже тише и мягче. – А ты иди спать. Или нет. Уснуть ты едва ли сможешь, займись лучше документами своего дедушки. Я дала их тебе несколько дней назад, а ты даже не раскрыла папки. Это будет всяко полезнее, чем требовать ответы у меня.
Бабушка сделала особый упор на слово «полезнее», и Яра не могла этого не заметить. Почему-то показалось, что она хочет не просто отвлечь внучку от неудобной темы. Есть что-то, чего бабушка не может сказать по той или иной причине. И Яра решила послушаться. В конце концов, это может быть на самом деле полезным: временно переключиться на другую тему, чтобы затем вернуться к старой и посмотреть на нее свежим взглядом. Яра часто так делала в работе. А уж бросать расследование сейчас, когда подобралась так близко, она не собиралась.
Расположившись за столом в своей комнате, Яра включила настольную лампу и разложила перед собой папки. Документов было очень много, и Яра с удовольствием погрузилась в мир цифр и договоров. Быстро разобравшись с доходами, Яра приступила к расходам и вскоре выяснила интересную деталь: на протяжении многих лет дедушка переводил деньги местному детскому дому. В этом не было бы ничего удивительного, Николай Васильевич часто так или иначе участвовал в благотворительности. Яра даже помнила диплом, который висел у него в кабинете. Но все это было разовыми акциями, а если верить документам, то в детский дом дедушка переводил деньги ежемесячно много лет.
Николай Васильевич Миронов был очень аккуратным, даже педантичным во всем, что касалось документов. Он не был жадным, никогда не ограничивал домочадцев в тратах, но при этом требовал, чтобы чеки на крупные покупки приносились домой. Складывал в отдельную папку, все они содержались в порядке. Яра всегда считала, что это профессиональная деформация, зато он четко знал, куда и на что уходят деньги не только дома, но и на работе. И благодаря этой его педантичности Яра выяснила, что переводить деньги детскому дому дедушка начал тридцать один год назад и закончил шестнадцать лет назад. Пятнадцать лет каждый месяц он помогал детскому дому, а затем перестал. Почему?
Ответ напрашивался сам собой: потому что выпустился тот, кто интересовал Николая Васильевича. Какому-то воспитаннику интерната исполнилось восемнадцать, он покинул детский дом, и дедушке больше не нужно было оплачивать его содержание там.
В детский дом дети попадают в три года, а до этого живут в доме малютки. И уже небольшое время спустя Яра выяснила, что три года перед детским домом дедушка точно так же ежемесячно переводил деньги на счет указанного заведения.
Яра вскочила из-за стола, прошлась по комнате. Часы показывали почти два часа ночи, бабушка наверняка уже спит. И едва ли ответит на Ярины вопросы. Если бы хотела, сказала бы сразу. Но она отправила Яру просматривать документы. И теперь Яра была уверена, что не просто так. Бабушка хотела, чтобы Яра нашла эти счета, не иначе.
Кого дедушка содержал в детском доме? Где теперь этот кто-то? Сейчас этому человеку должно быть тридцать четыре года. Завтра с утра Яра позвонит в детский дом или даже съездит туда и все выяснит, но ждать утра у нее не было сил.
Вернувшись за стол, Яра открыла ноутбук и зашла на сайт детского дома. Сайт был простенький: всего одна страница, на которой размещались несколько общих фотографий, благодарности волонтерам, контактная информация. Никаких фотографий детей, конечно, не было. Яра как-то писала статью об усыновлении и знала, что выкладывать фотографии детей в общий доступ часто бывает запрещено. Иногда такая информация появляется на отдельных сайтах, но чаще всего ее предоставляют только потенциальным усыновителям. Но Яре и не нужны были дети, «ее ребенок» выпустился из детского дома шестнадцать лет назад.
Зато она выяснила, что директор детского дома занимает эту должность вот уже двадцать один год, а значит, наверняка знает, за содержание кого платил Николай Васильевич. Правда, едва ли станет отвечать на вопросы в два часа ночи, придется ждать до утра.
Яра долистала до конца страницы и нашла еще один раздел, располагавшийся в самом низу: «Наши успешные выпускники». И среди небольшого количества фотографий на нее смотрело знакомое лицо.
Артур Казаков.
Артур Казаков был воспитанником детского дома, деньги которому переводил Николай Васильевич.
Артуру Казакову на вид примерно тридцать пять лет.
Артур Казаков сказал, что деньги на строительство пансионата он получил от дедушки.
Яра почувствовала, как сердце провалилось вниз да так и осталось валяться на полу. Тело мгновенно стало ватным, будто вместе с сердцем из него вытащили и все кости.
Яра принялась рыться в документах и вскоре выяснила, что за месяц до своей смерти дедушка перевел огромную сумму денег на неизвестный счет. Получатель не был указан, но Яра не сомневалась в том, кто он.
Почему? Почему дедушка помогал Артуру? Кем он был? Внебрачным сыном? Внуком от внебрачного ребенка? Бабушка говорила, что никогда не стала бы унижать себя и дедушку изменой, но можно ли сказать то же о дедушке? Яра была уверена, что Николай Васильевич любил жену больше, чем она его, но даже с любящими мужчинами иногда случаются такие вот штуки, как внебрачные дети. На момент рождения Артура дедушке было около пятидесяти. Не много и не мало. Артур может быть как сыном, так и внуком.
Яра прижала ладони к лицу, вспомнив их поцелуй. Что, если Артур ее дядя? Или двоюродный брат? Артур наверняка знает, кем ему приходился Николай Васильевич. Стал бы он целовать Яру, понимая, что она
