еще один по диагонали в том конце площади. В принципе, можете зайти в любой бар, почти везде его портреты и таблички, за каким столиком он сидел.
– Широко жил партизан Хемингуэй, – задумчиво протянул Ваня. – Или это у кабатчиков не осталось ничего святого? Ладно, если что, обратимся к первоисточникам. В конце концов, кто здесь главный по литературному источниковедению? Как ты там сказала – сразу после Лотмана и перед де Соссюром? Пошли гулять…
Вечерний Мадрид разворачивался перед ними нескончаемыми площадями, которые заменяли этому городу улицы. Перетекая из одной в другую, расширяясь и снова сходясь, они были похожи на венецианские каналы, оплетая самую главную площадь столицы, которая и сама была протокой и одновременно – островом.
Потолкавшись в людском потоке так, как толкутся бортами гондолы на Гранд-канале, парочка «причалила» к одному из неисчислимых столиков кафе.
– Сейчас предлагаю взять банальную сангрию в качестве аперитива, – объявила Марьяна, – а затем небанально поесть – но не в ресторане, а на рынке. Классический турист делает это на Сан-Мигель, а местные и продвинутые, как говорят, ходят на Сан-Антонио. Каков будет твой положительный ответ?
– На Сан-Антонио, конечно, – Ваня помедлил и решительно добавил, – а на Сан-Мигель… зайдем на обратном пути!
Несмотря на будний день, на рынке в темпе нарастающего крещендо в воздухе сгущалось ощущение разворачивающейся фиесты. Отведенные под рестораны, бары и закусочные второй и третий этажи были забиты до отказа. Ваня признал, что непринужденно, изящно и радостно испанская столица оставляет далеко позади Рим и Париж – когда там уже устало отходят ко сну, здесь, в Мадриде, все только начинается!
Добыть столик удалось только после того, как сжалившийся официант посоветовал купить что-нибудь на первом этаже и попросить приготовить в ресторане. Прогулявшись по рыбному ряду, Ваня с Марьяной обосновались у стеклянной стены на третьем этаже. Официант, совершенно не интересуясь их мнением, притащил два бокала прохладного белого галисийского вина и огромную тарелку наследия сефардской кухни – почищенные немыслимой стружкой и на долю секунды опущенные в кипящее масло хрустящие артишоки. Еще через несколько минут появился и их заказ – даже не поджаренное, а «прихваченное» на гриле белоснежное филе мерлузы, обрамленное слегка протушенными стеблями изумрудной спаржи. Все это было прикрыто тающими еще на тарелке микронными пластинками овечьего сыра.
«Из театра Степан Аркадьич заехал в Охотный ряд, сам выбрал рыбу и спаржу», – процитировал Ваня. – Живем в Испании, а действуем все равно по русской классике.
– «Не делайте из еды культа», – процитировала в ответ Марьяна. – И вообще, не увлекайся, твой организм еще очень слаб.
– Не увлечешься тут, – пробурчал Ваня…
Марьяна осмотрелась.
– Странные они все-таки какие-то. Вместо того, чтобы пить чудесное вино, большинство тянет пиво. Ой, смотри, они почти все добавляют туда газировку! Зачем?
– Трудно сказать! Но мне кажется, сама атмосфера заставляет их это делать! Знаешь, у водолазов и дайверов есть такое состояние – «азотная эйфория». Когда количества газа в организме превышает норму, возникает ощущение полного кайфа. А у этих, видимо, сублимация – стараются увеличить количество веселящих «пузырьков» в организме посредством газировки. Надо ж как-то поддерживать состояние постоянного праздника.
На Сан-Мигель шли, ориентируясь по карте, взятой в отеле. Ваня выступал за то, чтобы идти пешком, и обогнув Санта-Ана через Соль, выйти к рынку, огибая Плаза-Майор «справа». Марьяна полагала, что так они заблудятся. Ваня кипятился, кричал, что он старый моряк и может ориентироваться хоть по звездам. О том, что они идут не в ту сторону, стало понятно где-то кварталов через шесть.
– Сейчас свернем налево и выйдем на Плаза Майор, – Ваня упорно не желал признавать поражение. – И оттуда уже пройдем на Сан-Мигель.
Марьяна, понимая, что сопротивление бесполезно, не стала спорить. Парочка повернула налево и вместо обещанного прохода на главную площадь уперлась в барочное здание с ажурным балконом. Вид у Вани стал как у герцога Медины-Сидонии после разгрома Великой армады. Однако Марьяна вместо того, чтобы выстрелить последними ядрами сарказма, с любопытством рассматривала афишу у входа.
– «Opera’s», – прочел Ваня. – Чего-то маленькая какая-то! Может, послушаем пару арий? Чего дают?
– Это не опера, а ночной клуб так называется, – взгляд Марьяны принял загадочное выражение. – А дают здесь, если верить этой афише, «U2». Причем начало концерта через тридцать минут.
Не поверив своим ушам, Ваня подошел ближе.
– «Please U2! Experience de Espana». Да ладно!? Сам Боно будет петь в этом клубе? После стадионов, ордена Британской империи и Ордена почетного легиона – вот здесь?
– Двойники какие-то, наверное.
– Точно! Я так в детстве с родителями на концерт Антонова в Сочи ходил. Оказалось, пианист Юрий Антонов. С тех пор у меня неослабевающий интерес к классической музыке.
Решив дилемму, супруги совершенно логичным образом вошли в холл. За кассой сидел молодой chico.
– How many thousands of millions does a ticket cost? – шутливо спросила Марьяна парня. Испанец шутку не оценил и не улыбнулся.
– Twenty euros.
Супруги рассмеялись.
– Ну, теперь понятно, – Ваня, которому нужно было все же оправдаться за проваленный маршрут, продолжал идти до конца. – Ну что, даже если нагреют на сорок евро, пойдем хоть посмотрим, кто их так неталантливо изображает. Заодно передохнем.
– Пойдем. Я бы коктейльчик какой-нибудь еще выпила.
Расплачиваясь за билеты, Ваня не удержался и подмигнул chico:
– Мучо грасиас. А это… Реал Ю Ту?
– Por qué el real? Normal, – наконец улыбнулся парень.
Ваня остановился.
– Чего это он? Что значит нормальный?
Марьяна залилась смехом:
– Ну ты же с ним по-испански типа общаешься. «Реал» по-испански – королевский. Он подумал, что ты спрашиваешь «королевский U2?». Соответственно, он тебе и отвечает – «Почему королевский? Обычный».
– «Все смешалось в доме Облонских»…действительно, «реалменте»… Я тебе хочу сказать, что лучше всего испанская поэзия звучит все-таки в русских переводах.
– Ну да, это как у Довлатова – «Романы Воннегута страшно проигрывают в оригинале». Пошли.
В не очень большой полутемный зал постепенно собиралась публика. Центральное пространство было пустым, скамьи выстроились в каре по краям. Парочка уселась на правый край, ровно посредине между сценой и окончанием периметра. Затягиваясь коктейлем, Ваня с Марьяной пускали саркастические стрелы в адрес прибывающих.
Свет погас, лучи прожекторов осветили низенькую сцену. Под аплодисменты на нее выползли три музыканта – ударник и гитаристы. Особенно их насмешил последний – в стоптанных ботинках, футболке и клетчатой черно-желтой рубахе. На голову натянута вязаная шапка.
– В моей юности такие в моде были, – шепнул Ваня. – Соседка вязала, я потом отпарывал откуда-нибудь иностранную лейблу и нашивал впереди. Самый модный парень в школе был.
Под первые аккорды испанский молодняк поднялся со скамей и
