После капитуляции Германии профессор Ван Карман организовал группу американских специалистов для поездки в Европу с целью ознакомления с немецкими научными достижениями. Я получил приглашение войти в состав делегации. К поездке готовились долго и тщательно, вплоть до того, что всем её участникам выдали специальную униформу. Однако, явившись на военный аэродром в Вашингтоне в день отлёта, я был официально проинформирован, что не могу следовать вместе со всеми, так как мой паспорт не готов. Все мои попытки выяснить, почему он не готов к моменту вылета и когда будет готов, остались безрезультатны. Наконец мне объявили, что отказ Госдепартамента в выдаче паспорта связан с тем, что я являюсь председателем нью-йоркского отделения того самого благотворительного Фонда помощи России. Фонд был абсолютно легален и, как я уже говорил ранее, включал в себя многих видных деятелей. Мне ничего не оставалось, как думать, что единственной причиной отказа является моё русское происхождение. Больно было сознавать, что после стольких лет честного служения своей новой стране ко мне нет полного доверия. Я заявил, что ухожу из комиссии Ван Кармана и планирую покинуть RCA, поскольку связан с секретными военными разработками, продолжать которые в данных обстоятельствах не считаю возможным. Генерал Сарнов отговорил меня от этого шага, пообещав лично разобраться в этом недоразумении. Даже ему понадобилось на это два года. В 1947 году мне вернули паспорт, и я вновь почувствовал себя свободным человеком.
Приблизительно в те же годы произошёл эпизод, о котором в случае неблагоприятного исхода сам бы я уже вряд ли смог написать воспоминания. По обыкновению, я проводил выходные в своём доме в Тонтон Лейке. Стояла поздняя осень. В субботу вечером неожиданно ударил мороз, и к утру воскресенья озеро покрылось изумительным ровным слоем льда. Мне страшно захотелось покататься на коньках. Зеркальный лёд, хотя и потрескивал под коньками, казался довольно прочным. И чёрт меня дёрнул пофорсить: я попытался исполнить нечто вроде тройного тулупа. Пришёл я в себя под водой и, глянув вверх, увидел края проруби, в которую провалился. Вынырнув, я попробовал выбраться, но не смог, так как при каждой попытке лёд ломался. Сначала гордость не позволяла мне позвать на помощь, но выхода не было. Про гордость пришлось забыть. На мой крик выбежали два мальчика из соседних домов. Я запретил им выходить на озеро и велел позвать моего шофёра Линна. Когда примчался Линн, я приказал ему принести из гаража приставную лестницу и верёвку, положить лестницу на лёд и потихоньку подталкивать ко мне. Он всё исполнил, мне удалось ухватиться за край лестницы, и Линн вытянул меня на берег. Всё это заняло немало времени, и лишь через сорок пять минут после моего «показательного выступления», продрогнув до костей, я оказался дома. Самое удивительное, что я даже не простудился и уже на следующий день как ни в чём не бывало появился в лаборатории.
Телевидение становится реальностью
В конце войны народ, изголодавшийся по нормальной жизни, с нетерпением ждал появления на рынке качественно новых товаров. В компании RCA телевизионные разработки, заторможенные войной, вновь вышли на первый план. 11 сентября 1946 года с конвейера завода RCA сошли первые экземпляры чёрно-белых телевизоров. И уже через несколько недель, 30 октября, состоялась демонстрация возможностей цветного электронного телевидения на экране 15 на 20 дюймов.
Этот день явился завершением долгого процесса, ибо работать над созданием цветного телевидения я начал ещё в 1925 году. В своём первом патенте я описал возможное устройство цветной, полностью электронной телевизионной системы, основываясь на принципах цветной фотографии Дюфе[120]. Патент содержал описание того, как можно использовать трёхцветный фильтр перед чёрно-белой телекамерой с соответствующей оптической системой. Разбитый на три цвета сигнал затем надлежало передавать для воспроизведения на белом экране кинескопа, пропуская его сквозь трёхцветную мозаику передней пластины. Разумеется, это было очень приблизительное описание, и потребовался не один год на то, чтобы разработать систему передачи цветного изображения с принимающей трубки на передающую.
Цветное телевидение начиналось не так, как чёрно-белое. В его разработке принимало участие большое число специалистов, поэтому на определённом этапе мы были разбиты на группы. Каждая создавала свой вариант системы. В конце войны Федеральная комиссия по связям организовала демонстрацию всех систем, чтобы выбрать оптимальную. В результате жёсткого конкурса наша система была признана лучшей. Но пройдёт ещё немало лет, прежде чем цветное телевидение станет таким же предметом домашнего обихода, как лампочка Эдисона, радио или телефон.
Пенсионер 1954-1982
30 июля 1954 года Владимиру Зворыкину исполнилось 65 лет – возраст, обязывавший выйти на пенсию. Компания RCA перевела его в почётные вице-президенты и сделала консультантом. Таким образом работа над всеми проектами с его участием продолжилась.
В сентябре того же года в честь Зворыкина в Принстонском университете прошёл симпозиум «Тридцать лет прогресса в науке и технологии». С докладами выступили видные учёные своего времени. И практически каждый доклад подтверждал значимость вклада Зворыкина в ту или иную область науки. В заключительный день работы симпозиума слово было предоставлено многолетнему руководителю RCA Дэвиду Сарнову. Я считаю необходимым полностью привести здесь текст выступления Сарнова, ибо он как нельзя лучше иллюстрирует истинные взаимоотношения двух выдающихся личностей.
В этот торжественный и радостный день мне меньше всего хотелось бы, чтобы моё выступление напоминало восторженный спич с красочным перечислением многочисленных достижений нашего героя – профессора Зворыкина. И в нарушение традиции я решил рассказать о нём что-нибудь плохое. Но вы даже представить не можете, как трудно оказалось найти человека, который сказал бы о нём что-нибудь отрицательное. Те кто знают, – молчат. Те, кто говорят, – не знают.
Я даже обращался к его жене, зная по собственному опыту, насколько субъективны и предвзяты бывают суждения супруги.
– Конечно, – сказала г-жа Зворыкина, – как всякий живой человек, он не идеален. Но я его обожаю.
Таким образом, моя работа по поиску компромата на профессора Зворыкина ничем не закончилась.
Вы прекрасно знаете, как ответил Марк Твен, когда его попросили охарактеризовать одну известную личность. Твен сказал: «Он представитель человечества, а хуже этого ничего быть не может».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
