Касат усмехнулся и покачал головой.
— Дело не только во мне, — вновь взглянув на Граиса сказал он. — Нужно, чтобы и у остальных не было в этом ни малейшего сомнения.
— Ты говоришь о людях из этого лагеря? — взглядом указал в сторону двери Граис.
— И не только о них. Ты нужен мне для того, чтобы объединить отряды вольных.
— Большинство из которых — просто разбойники, промышляющие на больших дорогах, — заметил Граис.
— Какая разница, — не смутившись, ответил Касат. — Пока разбойники грабят караваны империи, они делают одно с нами дело.
В помещение вошел мальчик лет десяти с двумя деревянными плошками в руках. Подойдя к столу, он поставил свою ношу и мгновенно удалился. Теплый запах еды быстро распространился по дому.
— Угощайся, — Касат пододвинул одну из плошек Граису. — Еда не ахти какая, но что уж есть…
В плошках был отварной патрат с мясом — еда, которую в домах бедняков подают на стол не чаще одного раза в год, только в праздник Благодати Поднебесного.
— Прежде всего я хочу понять, как и почему я оказался здесь, — не притрагиваясь к еде, сказал Граис— Кто сообщил вам о том, что меня арестовали и везут в столицу?
— Фирон, — коротко ответил Касат, помешивая ложкой горячую еду.
— А откуда об этом стало известно ему?
Касат молча пожал плечами.
— Ну так позови сюда Фирона! — воскликнул Граис. — И Грудвара тоже. Я и ему хочу задать пару вопросов.
— Хорошо, — хмуро сказал Касат и не спеша, как бы неохотно встал.
Приоткрыв дверь, он высунул голову наружу и что-то крикнул. Вернувшись к столу, Касат снова принялся помешивать еду в своей плошке.
— Если я правильно понял то, что рассказывали о тебе Грудвар и Фирон, — ты не поддерживаешь движение вольных. Так? — сказал йерит, обращаясь к Граису.
— Нет, — сухо ответил ксенос.
Ему вовсе не хотелось вести долгие разговоры на тему, которая казалась ему не стоящей даже гнилого ореха. К тому же сейчас его больше интересовало то, что расскажут Фирон и Грудвар, нежели мнение Касата о движении вольных.
— Может быть, скажешь — почему? — снова задал вопрос Касат.
— Не сейчас, — сказал Граис.
— Что ж, — усмехнулся Касат, — времени у нас предостаточно.
Дверь распахнулась, и в дом вошли Фирон и Грудвар.
— Присаживайтесь, правоверные, — сказал им Касат, указав на свободные чурбаки.
Граиса удивило то, как робко и неуверенно держались Фирон и Грудвар. Неужели этот рыжий коротышка внушал им такое почтение?
— Фирон, расскажи мне, каким образом ты узнал о том, что меня арестовали и везут в столицу? — спросил Граис.
— Мне рассказал об этом Минос, учитель, — ответил Фирон. — Он специально для этого прискакал из Меллении. Не знаю уж, откуда ему стало известно о том, что я связан с вольными…
— Минос?! — удивленно переспросил Граис.
— Да, учитель, — поспешно кивнул Фирон.
Час от часу не легче! Сначала Минос сдает его шалеям, а после садится на чеклака и несется во весь опор в Халлат. чтобы предупредить Фирона об аресте учителя. Где же здесь логика — даже пускай не логика, а обыкновенный здравый смысл?..
— Где сейчас Минос? — спросил Граис у Фирона.
— Не знаю, — развел руками Фирон. — Он уехал сразу же, как только рассказал мне, что ему было известно о твоем аресте.
— А он не говорил о том, что сам указал на меня шалеям?
— Минос? — искренне удивился Фирон.
— Тебе же было известно, что Минос близкий друг Сирха. Почему же в таком случае ты поверил ему?
— Мне было известно, что ты собирался встретиться с Сирхом, — словно бы оправдываясь, залепетал Фирон. — Я слышал о побеге из тюрьмы троих заключенных, одним из которых, по слухам, был ты… А потом уже здесь, в лагере, Грудвар подтвердил, что, расставшись с ним, ты отправился в Меллению.
Граис внимательно посмотрел на Грудвара.
— А в чем, собственно, дело? — поежился под его колючим взглядом бородач. — Все ведь и произошло именно так, как предупреждал этот ваш Минос.
— Фирон, — снова перевел взгляд на своего бывшего ученика Граис, — ты давно знаком с Грудваром?
— Да уже года три, — быстро глянув на бородача, ответил тот. И, что-то прикинув в уме, быстро кивнул: — Да, точно, три года.
— А когда ты последний раз виделся с Миносом? — спросил Граис— Я имею в виду, до последней вашей встречи.
— Точно и не помню, — озадаченно покачал головой Фирон. — Очень давно…
— Так с чего же он вдруг прискакал к тебе за помощью? Откуда ему было знать, что ты связан с вольными?
— Вот этого не знаю, — снова покачал головой Фирон.
— Что, собственно, тебя беспокоит, Граис? — вмешался в разговор Касат. — К чему этот допрос? Ты на свободе — и это главное.
— Да, — иронично усмехнулся Граис. — Вот только свобода моя ограничена пределами этого лагеря. Охота на меня уже, наверное, объявлена по всему Йеру.
— Но, если бы мы не освободили тебя…
— Не бери на себя роль Поднебесного! — резко оборвал Касата Граис— Только ему одному известно, что было бы в том или ином случае!
Касат не нашелся что на это ответить.
Грудвар негромко хмыкнул и, откинув голову назад, Поскреб ногтями шею под бородой.
— Послушай, — сказал он, не глядя на Граиса, — ты что, действительно думаешь, что будешь жить вечно?
Граис ничего не ответил, а только безнадежно покачал головой.
— Учитель, — тихо произнес Фирон, — ты отказываешься помочь тем, кто взывает к тебе о помощи?
— Нет, Фирон, — уверенно посмотрел в глаза своему ученику Граис. — Я пытаюсь спасти тех, кто собирается совершить самоубийство.
— Каждый из нас готов умереть за свободу Йера! — с пафосом произнес Касат.
— Конечно, — саркастически усмехнулся Граис. — Нет ничего проще, чем умереть. Должно быть, особенно приятно, когда умираешь за некую высокую идею.
— Тебе доставляет удовольствие смеяться над нами? — Грудвар неприязненно посмотрел на Граиса из-под черных мохнатых бровей. — Быть может, тебе известен другой путь к спасению нашей страны от захватчиков?
— Конечно, известен, — без тени сомнения ответил ему Граис. — Точно так же, как и любому здравомыслящему человеку. И вам в том числе, хотя вы не хотите признаться в этом даже самим себе.
— Только не мне, — решительно тряхнул кудлатой головой Грудвар.
— Для того чтобы победить, нужно прежде всего остаться живым, — негромко произнес Фирон. — Ты это имел в виду, учитель?
— Именно, Фирон, — одобрительно улыбнулся ему Граис. — И еще: посредством нормального упорядочивают государство. Посредством аномального применяют оружие. — Граис повернулся к Касату. — Вольные, взявшись за оружие, сразу же встали на неверный путь. Но, кроме этого, они еще и не умеют сражаться, поэтому единственное, что им остается, — умереть, веря в то, что они идут по Пути к Поднебесному. Но смерть, которой можно было бы избежать, — это всегда поражение. Это говорю не я, а Поднебесный.
— Граис, — Касат отодвинул в сторону деревянную плошку с едой и, подавшись вперед, навалился грудью на стол, — таких проповедей мы уже наслушались от Сирха. Поэтому и ушли в горы, чтобы начать свою борьбу. Сейчас йериты нуждаются не в призывах к смирению, а в таких речах, которые позовут их в бой!
— Это тебе сказали сами йериты? — наивно вскинув брови, спросил у Касата Граис.
— Мы не в игры здесь играем! — крепко стиснул кулаки Касат. — Мы готовимся к войне с Кахимской империей! И если ты, Граис, йерит, если ты любишь свою страну и свой народ, ты должен быть с нами!
— Грудвар еще в тюрьме просветил меня насчет моего долга перед йеритами, — кивнул в сторону бородача Граис. — Почему вы все считаете, что именно я смогу объединить йеритов, сплотить и поднять их на борьбу?
— Потому что в Йере нет ни одного человека, который не знал бы твоего имени, — сказал Фирон.
— Лучше бы они так же хорошо помнили мое учение, — заметил Граис. — Я призывал людей только к смирению перед властью, а не на борьбу с ней.
— Как бы там ни было, Граис, хотел ты этого или нет, но для всего Йера ты стал символом борьбы против власти империи, — неожиданно убедительно и веско произнес Грудвар. — Я бы сказал, что ты уже не принадлежишь только самому себе. Ты уже стал частью истории. Право решать, как поступать и что делать дальше, безусловно, принадлежит тебе. Но помни о том, что сейчас ты стоишь не только на собственном Пути к Поднебесному, но и на Пути, по которому идет весь Йер.
Граис устало прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Казалось, еще немного — и от непомерной печали он почернеет.
— Если бы ты только мог себе представить, Грудвар, насколько ты прав, — медленно произнес он. — И именно поэтому я не стану предпринимать ничего, что могло бы подтолкнуть йеритов к восстанию. Война, начатая йеритами против Кахимской империи, будет проиграна, даже не начавшись.
— Откуда такая уверенность? — презрительно скривил губы Касат.
