зелень?
Когда Камилла и Корона посмотрели на нее, она поняла, что ничего хуже сказать просто не могла. Корона смотрела с явным недоумением, а Камилла – с выражением, которое Ноне очень не понравилось. Она уставилась на Нону огромными чужими серыми глазами, невероятно чистыми и ясными. Нона всегда думала, что если бы мыло было серым, то эти глаза были бы серыми, как мыло. Камилла колебалась. Нона вдруг поняла – и эта мысль пронзила ее болью, – что Камилла испугана.
– Нона, – медленно сказала Корона, – капитан ничего не говорила. Она только кричала.
14
Обратно их отвезли в такой же тишине и после тех же тестов – на случай, если они оставили свои тела на объекте, как обычно предполагал Паламед, и положили в машину фальшивку. Но ехать с Короной было намного приятнее. Ноне пришлось сесть рядом с Короной. Один из охранников сказал:
– Наши жизни в твоих в руках.
Но Корона просто ответила:
– Ой, успокойся. – И вопрос закрылся.
Нону даже не прижимали к полу, хотя она осталась в наручниках, и вместо скотча использовали пластиковые стяжки, которые немного врезались в кожу, но в целом были приятнее. На запястьях Кэм остались два розовых следа, у Ноны они прошли почти сразу же.
– Остановите машину, – крикнула Корона, и машина, кашлянув, остановилась.
Камилла напряглась.
– Мы рядом со школой Ноны, – объяснила Корона, и Нона заизвивалась от удовольствия и облегчения. – Я подумала, что выйду и провожу ее. Как тебе это, детка?
– Ты серьезно? – в восторге спросила Нона. – Пожалуйста-пожалуйста! Мне будет очень приятно. Я хочу, чтобы тебя увидели мои друзья.
– Довезите остальных до безопасного места, – сказала Корона и разрезала стяжки на запястьях Ноны.
Камилла проговорила сквозь закрывавший рот капюшон:
– Нет.
– Что, думаешь, я не смогу за ней присмотреть? Тут сто метров.
– Нона. Подожди.
Но Нона, которая отчаянно мечтала выбраться из машины, выскочила, как только Корона открыла перед ней дверь, радуясь возможности выйти на пахнущий бетоном теплый воздух и полной грудью вдохнуть соленый запах выхлопных газов, океана и горящего мусора. Ей стало больно, когда она поняла, что машина не остановилась, чтобы выпустить Кэм и Пирру, что она толком не слушала, что ей говорят, что была эгоисткой, что не поняла последствия.
– У меня нет шапки. И маски, – выпалила она.
– Дыма тоже нет.
– Они мне все равно нужны!
Корона порылась в карманах, выудила две тонкие маски из софтшелла и прикрыла одной голову и лицо. У ее куртки был капюшон, который она отстегнула и надела на Нону.
– У меня работает химический экран. – Она взяла Нону за руку. – Давай, поживем немного.
К этому моменту машина снова ожила и поехала задним ходом обратно к ним. Нона заколебалась, но, в конце концов, Камилла не использовала специальное безопасное слово и вообще не сказала ни одно из кодовых слов, означавших, что так делать нельзя. Это значило, что Нона ведет себя эгоистично, но никого не подвергает опасности. Корона в лучах городского солнца выглядела фантастически. Несколько человек застыли, уставившись на ее неприкрытую золотую голову, но поспешно двинулись дальше, разглядев пистолет.
– Но Камилла…
– Я имею на тебя такое же право, как и Камилла, – сказала Корона, все еще улыбаясь, – в другом мире за тобой могла бы присматривать я. И мне кажется, что Камилла очень уж с тобой носится. В конце концов, ты ненамного младше ее.
Это походило на некоторые из самых мрачных и злых мыслей Ноны. Она пробормотала:
– Но я люблю Камиллу.
Короне, кажется, было весело. Они с Ноной обошли небольшой прилавок, где продавались журналы и конфеты. На улицах было полно людей, идущих домой до наступления жары, но они еще не начали бежать. Значит, было не так уж поздно.
– Может быть, именно ты смогла бы растопить ее ледяное сердце. Ты милая… в свои хорошие дни, сердце мое. Но я не уверена, что ты в ее вкусе.
Нона вспыхнула. С ней внезапно заговорили как со взрослой, и у нее словно дно ушло из-под ног, как тогда, когда волна сбила ее с песчаной косы. Она не знала, ни что сказать, ни как поступить, и покорно погребла на мелководье.
– Она и не в твоем вкусе.
Корона отошла в сторону от дороги, когда мимо прогрохотали открытые грузовики. В ее сторону кто-то пронзительно свистнул, но она проигнорировала свист и только презрительно тряхнула пышными золотыми волосами. Сверху вниз посмотрела на Нону и весело спросила:
– А откуда ты знаешь, кто мне нравится?
Нона думала, что это очевидно.
– Дело в том, как ты смотришь на людей.
– Расскажи, – потребовала Корона. Глубокие бархатные глаза вспыхнули озорством, и Нона снова подумала, какие эти глаза красивые, прямо как цветы в сексуальной рекламе шампуня. – Давай. Я умру, если не узнаю. Мне нравится, когда говорят обо мне.
Нона приняла вызов.
– Ты смотришь на Ценой страданий так, будто хочешь, чтобы она думала, что она тебе нравится, но это вообще не так. Просто ты так машешь ресницами. Но это не поможет определить твой типаж, потому что я не знаю, как выглядит командир. Страсти тебе совсем не нравится, но я тоже не знаю, как она выглядит. Ты боишься Пирры и думаешь, что она красивая, но это тебя смущает, поэтому ты редко на нее смотришь. Ты хочешь, чтобы Камилла обняла тебя, но не в… сексуальном смысле. Я думаю, ты хочешь, чтобы Камилла смотрела на тебя так, как она смотрит на меня. И ты влюблена в…
Рот Ноны, закрытый маской, запечатала ладонь. Подняв взгляд на Корону, Нона поняла, что среди толпы людей и густого дыма глаза над маской из софтшелла утратили свой мягкий фиолетовый блеск и потемнели. Золотые брови сердито сдвинулись.
– Хорошо, Нона, – сказала Корона совсем другим голосом и убрала руку, – я услышала достаточно.
– Ты на меня злишься, – хрипло сказала Нона, – стыдно.
Грузовики проехали, и толпа разом хлынула через улицу человеческой рекой. Корона, наполовину сердясь, наполовину смеясь, снова взяла Нону под руку, и они поспешили к школе.
– Когда у тебя такое лицо, ты мне кого-то очень напоминаешь. Прости, милая. Я испугалась. Ты меня простишь? Я больше никогда у тебя такого не попрошу. Знаешь что? Пожалуй, я должна тебе мороженое.
Нона немного смягчилась.
– Я не хочу мороженого, спасибо, – сказала она с достоинством. – И не надо меня ни о чем спрашивать, если не хочешь услышать правду.
– Я знаю. Я постоянно это делаю и никак не научусь. Это ужасно. И сестра моя так говорит. Я спрашивала ее, как выгляжу в этом платье, и она
